В то же мгновение всё тело Леонида превратилось в натянутую тетиву, расслабленные после плотного ужина мышцы напряглись, и он, уже не владея собой, бросился к ногам Светланы и стал осыпать их поцелуями. Прикоснувшись губами к ступням и щиколоткам, он постепенно передвигал свои уста к голени, а затем к бёдрам, пока не добрался до чернеющих лобковых волос. Тут уже его охватила всеобъемлющая пульсирующая дрожь. Теряя способность мыслить адекватно, он успел скорее подумать, чем прошептать самому себе:

– Только ради этого момента стоило жениться на Светланке. Только ради этого стоить жить. Я дождался своего звёздного часа.

Не совсем послушными руками он сбросил с себя неглиже, неистово схватил Свету на руки, упал вместе с ней на постель и, так же дрожа, без всяких слов и прелюдий вошёл в её сухое лоно. Несколько минут пребывания там показались ему блаженной и сладостной, ни с чем не сравнимой вечностью. Только сдавленные стоны Светланы и едва заметные алые капельки на белоснежной простыне привели Леонида во вменяемое состояние. Он нехотя отодвинулся от жены, осыпая её лицо нежными непрекращающимися поцелуями.

Светлана лежала с закрытыми глазами, а её изящное обнажённое тело продолжало посылать Леониду невидимые завлекающие импульсы. Он снова привлёк к себе жену, одной рукой мягко прикасаясь к разбухшим бугоркам грудей, а второй – поглаживая внутреннюю поверхность аппетитных бёдер. Но молодая жена неожиданно резко отстранилась от него и полушёпотом, как бы с усмешкой, произнесла:

– Мавр сделал своё дело, мавр может уходить!

«Мавр» сразу понял, что эта фраза была сказана в весьма серьёзном аспекте и отнюдь не в ироническом тоне. Его взгляд всё ещё метался по изящной и такой желанной наготе Светланы, его кровеносные сосуды ещё были расширены от пока не погаснувшего возбуждения, а внутренний голос в мозговых извилинах, как Юрий Кукин в известной песне, вопрошал:

– Что же, что же не так, не так, что же не удалось?

Отнюдь не самый плохой на свете человек Леонид Могилевский никогда не причислял себя к последователям самого знаменитого любовника в мире Джакома Казанова и, уж тем более, ничего не слышал о теории Зигмунда Фрейда о психосексуальном развитии. Другими словами, был сущим дилетантом в области интима между мужчиной и женщиной. Леонид не очень-то и представлял, как следует себя вести во время постельной связи с женой. Ну а линия поведения и психология женщины во время секса вообще были ему неизвестны. Если бы он нашёл бы в себе силы во время сексуального напряга взглянуть на Светлану, то наверняка бы обратил внимание на её безучастное выражение лица, на котором можно было прочитать только одно:

– Когда же закончится этот кошмар?

И здесь Леонид вправе был бы задать себе вполне резонный вопрос:

– Кому же, к чёртовой матери, нужен такой секс, когда удовольствие получает только одна сторона, когда нет именно взаимного желания одновременно достичь наивысших сладострастных ощущений?

Но «у матросов нет вопросов», не было их и у Леонида. Хоть первый блин вожделения был испечён не идеально, запах интима в дальнейшем всё-таки витал в спальне молодой семьи. Правда, отдавал он каким-то, не совсем понятным, душком. Но Леонид не обращал на это внимания, ликуя в душе, что после месячного голодания «лёд тронулся» и два раза в неделю он исправно производил, по образному выражению Светланы, никчемные телодвижения, называемые супружескими обязанностями.

Лёд тронулся, но не растаял. Прошло несколько месяцев, и Леонид обратил внимание, что эти самые обязанности ему позволялось выполнять в одни и те же дни: в понедельник и в пятницу. Когда же он выразил мнение, что неплохо бы заниматься любовью и в субботу, и в воскресенье, Светлана грустно промолвила:

– Любовью, дорогой, не занимаются, ею дышат, ею живут, её чувствуют, любовью наполняют жизнь. Что же касается графика нашего интима, то он остаётся неизменным, а в выходные дни надо отдыхать и физически, и эмоционально, а не озадачиваться сексом.

Слова Светланы больно ударили по самолюбию Леонида, но он оставил их без комментариев, понимая, что спорить просто бесполезно, а выпрашивать у любимой каждый день по чайной ложечке секса было не только бессмысленно, а и унизительно. Постепенно он привык к такому устоявшемуся режиму постельного функционирования, и совместная семейная жизнь монотонно катилась по рельсам ежедневного бытия.

Как ни странно, но отсутствие гармонии в половой сфере никоим образом не влияла на духовную жизнь четы Могилевских. Чувственный тромб, залетевший зимней порой в сердце Леонида в незабвенной очереди за колбасой, до сих пор испускал импульсы ещё не растраченной любви к Светлане. Он не просто любил, он её боготворил. Он думал о ней, если и не каждую минуту, то каждый час, всё время придумывая, чем порадовать Светочку сегодня, не забыть бы купить завтра, что подарить послезавтра и как провести выходные дни.

В свою очередь, Света, хоть и не обожествляла Леонида, но по-своему любила его, правда, какой-то странною любовью, любовью сдержанной и очень скрытой. Возможно, эта строгость в проявлении сердечной склонности перешла к ней от матери, которая, конечно же, в душе очень дорожила своим мужем. Однако Света ни разу не видела, чтобы она, хотя бы невзначай, при ней поцеловала или хотя бы обняла отца. Маловероятно, что это обиходное бесстрастие могло в постели трансформироваться у неё в негасимое пламя сексуального азарта. Похоже, что у любимой её дочки Светланки наблюдался похожий рецидив.