Шериф понимал, что нельзя разлучать этих двух помешанных, иначе они просто по одиночке посходят с ума и начнут творить глупости, но и просто так сдаться ему не давали гордость и мужские предубеждения. Если он сказал «Наказана», значит, она наказана, и никаких внезапных амнистий.

Но сейчас, глядя на такого же помятого и выцветшего Майка, который буквально ночевал под дверями участка, чтобы не пропустить Хоппера, мужчина понимал, что, возможно, он действительно слишком строг к ним. Поэтому, тяжело вздохнув и потерев ладонями лицо, он объявил, что срок домашнего ареста девушки сокращается с месяца до двух недель, и то уже четыре дня прошло. Уилер хотел ещё поспорить и вообще выбить освобождение для своей Эл, но Джим нахмурился и сурово пригрозил, что отменит свои поблажки, если Майкл будет и дальше капать ему на нервы. А ещё он официально разрешил один десятиминутный разговор по телефону каждый день.

Вечером он сообщил эти новости грустной Элевен, которая, подперев щёку рукой, смотрела яркую рекламу по телевизору. Та немного приободрилась, но совсем чуть-чуть, потому что суть всё равно не поменялась — ей всё так же было запрещено видеться с Майком и остальными. Да, две недели и ежедневный разговор — это прекрасно, но не настолько, чтобы быть счастливой. Это даже не тянуло на компромисс, на половинку счастья.

***

Сутками напролёт она думала о Майке. За те годы, что они были вместе после значимого для обоих Snow ball‘84, они больше так ни разу и не расставались дольше, чем на двенадцать часов. Так что теперь было очень сложного привыкнуть к тому, что она не может увидеть его, потрогать, обнять, поцеловать. Сидя в одиночестве на старом диване, укутавшись с головой в плед, хотя на улице и было лето, она смотрела в одну точку и вспоминала о том, как им было хорошо вместе. Как Майк обнимал её за талию, как щекотно целовал в шею, улыбаясь, как шептал на ухо разные пошлости, шутки и милые прозвища, вызывая у неё смущённый смех и пунцовые щёки, как ласкал руками её отзывчивое на любое его прикосновение тело, как оглаживал её бёдра, восхищённо причитая о том, какая же она совершенная и красивая, и только его. Его.

Ей очень не хватало её Майка. Она отчаянно скучала по нему, а привыкшее к ежедневным ласкам и поцелуям тело начало требовательно зудеть уже на вторые сутки. Чем она только себя не отвлекала. И закрывалась в ванной, просто сидя под холодным душем, и ублажала себя же пальцами (но это, разумеется, было ничто по сравнению с его потрясающими длинными пальцами), и надевала на голое тело его ношенную футболку, ещё пахнущую его терпким дезодорантом, и, широко разводя ноги, подкидывала бёдра в воздух, с закушенной нижней губой вспоминая, какое наслаждение ей дарил нависший над ней Майк, весь взмокший и хрипло шепчущий о том, какая она хорошая девочка. Его девочка. И вставала обнажённая перед зеркалом, обводя пальцем уже постепенно блёкнущие засосы, оставленные им в тот памятный вечер в их палатке, а потом, прикрыв глаза, гладила себя же руками, представляя, что это он стоит рядом, горячо дыша в макушку и прижимаясь к ней своим нагим телом со спины.

Каждый раз, когда они говорили по телефону, они обязательно уделяли несколько минут ментальному сексу друг с другом. Горячечно шептали и стонали в трубку, лаская себя так, как говорил другой, и Эл каждый раз едва ли держалась на подкашивающихся ногах, привалившись к стене, изнемогая от жгучего и неудовлетворённого желания. Голос, мысли, пальцы — это всё прекрасно и хорошо, но только лишь в первые пару дней. Дальше становится невыносимо тяжело без его присутствия рядом с ней, без его рук на её теле, без восхитительного чувства наполненности и принадлежности ему одному.

Она всё чаще вспоминала все их места и позиции, в которых им посчастливилось заниматься любовью до этого. Одним из самых красочных воспоминаний является секс перед зеркалом в ванне в подвале Уилера. Элевен помнила, как ей приходилось неловко стоять на носочках и прогибаться назад, прижимая его голову за взъерошенные волосы к своей шее. Она жадно смотрела в зеркало, поглощая потрясающий вид того, как Майк плавно входит в неё со спины, приподнимая за бёдра, как стонет ей в кожу, прикусывая зубами, как жжётся его разгорячённое тело и как подрагивают напряжённые руки. Она никогда не забудет, как закатываются во время оргазма его глаза и как он всегда ненадолго замирает внутри неё, впитывая в себя их единение, их связь.

Майк тихо, чтобы не услышала Карен, шептал ей в трубку, как скучает по ней, как любит её, как ждёт и не дождётся окончаниях этих чёртовых двух недель. Что не спит по ночам, воображая их вместе, что проводит в ванне на десять минут дольше обычного, справляясь с жаждущим её юного и гибкого тела бунтарским естеством. А Эл, закусывая губу и тяжело дыша в ответ в трубку, смеялась и говорила, что лично она такими глупостями не страдает и что он просто озабоченный мальчишка. А сама при этом рывками загоняла в себя два, а то и три пальца, слушая его хриплый и такой любимый голос.

Когда прошла первая неделя, Эл уже готова была лезть на стенку. Но не столько из-за заточения в доме, сколько из-за отсутствия рядом с ней Майка. Если бы её заперли в четырёх стенах с ним наедине, она бы и слова против не сказала, цепляясь за него руками и ногами, а сейчас ей приходилось довольствоваться лишь их совместными фотографиями, короткими разговорами и горячими воспоминаниями.

Дни тянулись, как нуга. Элевен с отчаянием смотрела на часы и каждый раз с ненавистью понимала, что от прошлого раза прошлого лишь пять минут. Её уже тошнило от своей комнаты, от ванны, от кухни и гостиной, от телепередач, от книг, от еды, от одиночества и разлуки. Она не представляла, что будет с ней и Майком, когда они всё-таки встретятся. Да они поубивают друг друга при попытке сильнее обнять и крепче поцеловать в губы. Вот тогда Дастин смело сможет назвать их животными и посмеяться над их поцелуями, которые определённо будут похожи на попытку съесть друг друга.

Последние дни она стала воображать, какой же будет их долгожданная встреча. Каким потрясающе тёплым и родным будет Майк в её объятиях. Как она зароется пальцами в его волосы и как оставит смачный засос на его шее, чтобы он ходил и гордился им, как почётным орденом. Как будет ласкать его тело руками и как будет сама подставляться под его жадные прикосновения. Как будет отдаваться ему снова, и снова, и снова, пытаясь возместить всё затраченное на арест время. Она без промедления согласится на все его авантюры, на все самые глупые позы и опасные места. Она отведёт его в ту самую ванную комнату и едва ли не силой заставит взять её перед тем самым зеркалом, если он вдруг будет отказываться (а он не будет отказываться, в этом она была уверена).