– Что ж... Практически тоже самое мне Артеньев сказал. И в телеграмме я так и написал. Рад, что мыслим похоже и не пытаетесь себя и свой корабль выпятить, хотя с Вашим "Новиком" и выпячивать ничего не нужно, он и так во флоте бриллиантом сверкает. Кстати, Вы ведь опять на награждение нижних чинов всех списком подали?

– Степан Осипович! Я же уже объяснял свою позицию, что побеждает или проигрывает весь экипаж, а не его отдельная пушка.

– Я то с этим согласен, только не принято так... Но для Вас сделали исключение, так, что послезавтра привести мундир по своему званию и прибуду к Вам награждать Ваших орлов. Как я понимаю, у Вас теперь весь экипаж полные Георгиевские Кавалеры?

– После награждения так и получится.

– Вот и славно! Приятная это обязанность за заслуги награждать! Кстати, теперь по званию Вы лично можете награждать, надеюсь, поможете старику...

– От чего же не помочь в таком приятном деле? Непременно, если позволите.

Потом ещё долго говорили, Василий Васильевич уже ушёл к своим картинам, вестовой несколько раз приносил новые порции горячего ароматного чая, а Макаров рассказывал новости, обсуждали наши планы, возможные варианты развития дальнейших событий. Так мы узнали, что после разгрома английского флота, корабли эскадры Вирениуса задержанные в Дурбане уже освобождены, бесплатно забункерованы, отпущены с извинениями и сейчас идут на соединение с остальными в Аден. Где, скорее всего, не смотря на все потуги англичан будут так же освобождены остальные и отряд, наконец, сможет двинуться к нам. Голландцы, или кто там сейчас в Капской колонии распоряжается, словно прочувствовали, что Николай как-то говорил, что если придётся "Новик" в Петербург вести, то непременно нужно будет наведаться в эти порты и освободить корабли Вирениуса. Чтобы даже мысли ни у кого в мире не возникало посметь косо посмотреть в сторону Андреевского флага.

Николая по итогам войны, а теперь это именно так и формулируется, потому, как факт разгрома Японии и их союзников признан уже во всём мире, отметили только контр-адмиральским званием, но Макаров хитро улыбаясь, велел не спешить и подождать, видимо, как пояснил мне Николай, задумано награждение в столице, тем более, что Святого Георгия третьей степени ещё не вручили.

А в столице идут шумные торжества, и наместника Алексеева отозвали в столицу. В Артурском храме тоже идут благодарственные молебны. Святость образа Богородицы Порт-Артурской уже никем не оспаривается и не подвергается сомнению. И икона действительно начала мироточить. Наконец, после долгого разговора мы поехали к Машеньке.

Несколько дней после были наполнены суетой связанной с приходом из похода, хлопотами в связи с новыми погонами, награждением экипажа. Здесь Николая очень удивил Лаваль, честно, я чего-то подобного ждала, а вот Николай удивился. У него со штурманом состоялся разговор:

– Виктор Андреевич! По результатам наших побед и так как Вы теперь как Георгиевский кавалер получили полное дворянское достоинство, думаю, что против утверждения Вас в чине мичмана никто возражать не станет, с чем, думаю, Вас можно уже поздравлять!

– Помилуйте! Николай Оттович! Да зачем мне такое?!

– Как это зачем?! Неужели Вы не хотите стать морским офицером?!

– Николай Оттович! Так я и без этого звания уже морской офицер и если супостат на Россию позарится, то встану на мостик и буду служить. А в мирное время мне это зачем? Вот отпустите меня, так я и вернусь к своим "Нетто" и "Брутто", "Инвойсам" и "Коносаментам", и море будет всегда, и не нужно никаких приказов ждать...

– Постойте! Виктор Андреевич! Вы, правда, вот так запросто отказываетесь от офицерского звания?

– Николай Оттович! Наверно для Вас это действительно дико, ведь Вы службе всю жизнь посвятили, да, что там! Служба и военный флот - и есть Ваша жизнь! А я служить не рвался никогда. Одно дело, когда война, а так я совершенно штатский морской бродяга.

– Да... Удивили, так удивили! А я то думал уже, как на Вас бумаги правильно выправить и не станете ли обижаться, что чин мичмана в Вашем возрасте не к лицу...

– Ну, если встанет вопрос о присвоении звания, так присвойте поручика по Адмиралтейству или штабс-капитана, от этого отказываться не стану, а в кадровые офицеры не хочу и Вас об этом прошу!...

После этого разговора Николай долго осознавал новую для него реальность, наверно подобную по силе бурю переживает маленький ребёнок, узнавший, что его родители, и вообще все взрослые, занимаются "ЭТИМ"! А я подтрунивала над ним, что вполне возможно, что его лучший канонир мечтает не о крестах и морских походах, а об избёнке с коровёнкой где-нибудь под Осташковом, а какой-нибудь механик в детстве мечтал бабочек ловить. Неужели его опыт откровений Левицкого ничему не научил?!...

Дома у нас был непрекращающийся праздник. Нет, не в смысле дыма коромыслом, а в том смысле, что все словно светились радостью, Клементина вдруг обрела особый не передаваемый шарм и плавность женщины вступившей в новый статус, какой-то пронзительно светлый взгляд, словно засветилась изнутри, и они теперь с Машенькой часто о чём-то тихо разговаривали присев в сторонке. А уж, какой сияющий ходит в ожидании будущего казачонка Адриян, даже описать не возьмусь. И от этого весь дом словно проснулся и ожил, наполнился светом и чем-то неуловимо радостным. Ведь исполнилось, что "казацкому роду - нет переводу!"...