– Вам следует его звать, вспоминать, самые светлые моменты, и,- я пытаюсь взглядом призвать мужчину к ответственности,- все претензии выскажете после, сейчас главное его вытащить.

Мой голос вибрировал и разливался тонким ручейком, не полноводная река как у ясной Гилворры, но душе князя его хватит. Призывая его мятущуюся душу, я получаю маленький дар, светлые моменты жизни я проживаю вместе с ним. Первые шаги, первое оружие, первая любовь, и делюсь в ответ своей памятью, тем, что хоть и с натяжкой, но можно назвать счастьем. Вокруг нас вьется магия, сильные ладони Этарна до хруста стискивают пальцы сына, храмовник пододвигается чуть ближе, тонкие ноздри раздуваются, словно он принюхивается к моей магии, а я продолжаю петь.

И вот, хрустальная друза взрывается хаотичными переливами света и из нее начинает сочиться серебряный дымок, душа решилась занять свое место. Медленно, словно боясь, серебро покрывает все тело князя, и, повинуясь моему голосу, просачивается внутрь, бродит под кожей, придирчиво осматривая свое новое старое тело и утихает. Худое тело князя начинает сотрясаться от дрожи, кашель выворачивает легкие.

– Все в порядке, так и должно быть,- ложу узкую ладонь на плечо ясного Этарна и успокаивающе сжимаю.

– Что теперь?

– Завтра он очнется, будет слабость, ломота в теле,- я улыбаюсь.- Могут быть судороги, упадет зрение.

– Он сможет пройти ... храмовой обряд?- вкрадчивый голос храмовника обволакивает меня туманом.

– Какой? Он надломлен, неужели никто больше не сможет?

– Сможет,- Светлый обменивается с ясным Этарном сложным, нечитаемым взглядом.

За обедом царила тишина, Лирра, уныло размазывала по тарелке рагу, я, так и не привыкшая к этому выверту кулинарной мысли, пила чай с пирогами. Зверояр с близнецами стояли у покоев князя, ясный Этарн сидел там же, подле сына, надеясь, что встретит его взгляд первым. Храмовник, отщипывая длинными пальцами кусочки белого хлеба, рассеяно скользил взглядом по нам, молчаливо ждущим его приговора. Князь здоров, и самое время нас всех убрать, чтобы знать не знали, что да как.

– Хорошего же ты обо мне мнения, Алдит,- криво усмехаясь произносит Светлый, отряхивая пальцы от крошек.

– Это разумно, и ты это понимаешь,- зеркально отражаю улыбку храмовника, Ниан, ухватившая суть взвивается на ноги, призывая огонь и прикрывая обоих своих учеников.

– Равно как и то, что ты не могла не подстраховаться?

– Да,- немного склоняю голову, ни я ни храмовник не обращаем внимания на загнанно дышащую шаэл.

– Тогда к чему этот беспредметный разговор? Сядь, Ниан.

– Все в порядке,- я улыбаюсь магичке и встаю,- ты хотела со мной поговорить, мне тоже есть что сказать. Лирра, ты не выспалась сегодня?

Девчонка подняла на меня мутные глаза, с сеточкой полопавшихся капилляров. Так, разговор по душам откладывается.

– Что произошло?

– Пока тебя не было,- Ниан отводит глаза в сторону,- Ли выяснила, что она проклята и скоро умрет, призраки начали донимать ее, а я посоветовала ей поселится рядом с цветами-охранителями. Она не могла выйти из оранжереи, даже мы начали чувствовать присутствие духом, такая сильная была их концентрация, а сегодня она вплела цветок в волосы.

– Горе мое,- я вытаскиваю из-за стола полуэльфийку,- пойдем в лабораторию, там и поговорим и Лирру отпаивать будем.

Ясный Адалберт.

Моя богиня перестала дышать четыре часа назад. Ее тонкое, изуродованное тело остыло на моих руках, кровавая тварь еще не один раз заходила посмотреть в нашу камеру. Кривила рот, мразь.

– Не стоило ей попадаться мне под руку,- рассеяно произнесла ведьма и вышла, оставив меня выть над телом госпожи.

Заходили и выходили слуги, что-то говорила Эда, тормоша меня за плечо, но мне все было безразлично. Мою апатию рассеяло обрушение стены, и явление в камере четырех грязных, изгвазданных кровью полукровок-эльфов. Старший из них, сероглазый статный воин, цепко окинул взглядом камеру и задержался на мне, внимательно осматривая нашу с Аскитри позу. Не знаю почему, но почувствовал себя жалким.

– Хорошо зашли,- хмыкнул высунувшийся из-за спины сероглазого бойца молодой паренек, с шапкой русых кудрей.

– Утихни, Рас. Кто ты?

– Гиллеан Адалберт,- усмехаюсь неверию возникшему в глазах бойца.

– Венсарский головорез? Самый молодой и успешный генерал? Я рад, что не участвовал в войне, позорно проиграть тебе.

А я даже не смог ответить ему на оскорбление, все чувства, в том числе и чувство собственного достоинства, перегорели. Остался только пепел.

– Погоди командир, дай-ка,- русоволосый проскользнул в камеру и, резко дернув меня за волосы, капнул на язык немного зелья из темного флакона.

– Жжется?

– Угу,- киваю, во рту словно пожар, даже зубы начинает ломить.

– Командир,- вопросительно посмотрел молодой полукровка на сероглазого бойца. Оставшиеся двое эльфов стояли молча, словно декорации в плохой пьесе.

– Ладно, берите его ребята,- прежде чем я смог сообразить двое молчаливых эльфов вырвали из моих рук безжизненное тело Аскитри, и подхватили под руки меня. Пожар изо рта перекочевал в кровь, в голове шумело, вывернувшись из рук бойцов, отскакиваю в сторону и сгибаюсь в приступе рвоты. Едва меня перестает рвать, я утираю рот, выпрямляюсь, ища взглядом русоволосого отравителя, и в голове взрывается фейерверк. Пол стремительно летит в лицо и в камере гаснет свет.