Франческу он увидел в гардеробе, когда потянулась за своей шубкой. А ведь не сказала, что куда-то пойдет вечером.

— Дочка!

Испугалась. И в машине, на заднем сиденье, была тихой, почти не дышала.

— Я не буду тебя ругать.

Он догадался.

— Ты встречаешься с тем парнем, с солистом?

Ответила не сразу, но смело:

— Я не встречаюсь. Я люблю его.

— Гаджё он! — сорвался Ян.

— Даду, так и я тоже. Если его не примет большая семья, я тоже не войду в неё. И никогда не надену цыганское платье.

Упрямо смотрит исподлобья. С детства такая, никто её не мог переупрямить. Хоть бей её. Сама есть и пить не будет, но своего добьется.

========== “И кто у нас будет героем ?” ==========

Лауринаса она увидела сразу же, как только вошла в школу. Яркий, нарядный, в окружении девочек. Да, его же Анна Григорьевна ответственным за подготовку к мюзиклу назначила. Режиссёр и актрисы. Может, попросить у него роль со словами типа «Кушать подано!»? С выражением и с исполнением колоратурным сопрано. Не откажет? Или лучше не рисковать? У Галинки и так работы прибавилось: отгонять от него девиц, которых всё прибывало в геометрической прогрессии.

Франческа даже не стала подходить. Только обменялись с ним сочувствующими взглядами.

Даже не успели и успокоиться слегка перед уроком, когда забежал прямо-таки роскошно одетый парень. Светловолосый, с карими веселыми глазами.

«Никита», — поняла Франческа. Это был друг Лауринаса. «Наверное, с Германом. Тот все ходы и выходы знает».

Галя тоже сосредоточилась, наверное, окинув глазами внезапного гостя с ног до головы, успела подсчитать примерную стоимость его одёжек.

— Девчонки! Для вас!

Ник широким жестом высыпал на первую парту, прямо перед учительским столом, целый мешок ярких конфет.

Франческа удивилась, когда он потом обратился к ней и, слегка отведя в сторону, вручил коробку. Там тоже были конфеты. И записки с пожеланиями. Подписанные. Любка-фанатка не простила бы ей такие сокровища…

— Спасибо за поддержку, — Никита расцеловал её в обе щеки.

И только потом пошёл к другу.

Обнял Лауринаса.

— Брат, всё нормально. Больше миллиона собрали, а отец потом еще добавил. Почти всё передали родственникам.

В дверях стоял Казионов.

Он так и заставил Лауринаса, во исправление оценки, написать последовательно несколько эссе типа «Как я провел лето». По всему, педагогического гения ждало увлекательное чтиво.

Никита смерил Владлена Львовича недоуменным взглядом и снова обнял Лауринаса, прощаясь. Проходя мимо, легко погладил руку Франчески.

Когда в класс зашла Анна Григорьевна, «конфетная» парта уже быстренько опустела.

Только у Шатровой остались вопросы. Лауринас уже убежал после звонка за Анной Григорьевной, а Галинка подошла прямо к ней. Мальчик-праздник впечатлил её воображение.

— Кто этот парень?

— Друг Лауринаса.

— И откуда знаешь?

— Почему бы тебе спросить не меня?

И Галина забрала всё своё внимание, сразу начав обзванивать подружек.

Герман вчера снял для них ночной клуб. Но, кроме обычной дозы шампанского, приказал персоналу никому ничего не наливать.

Им и этого хватило, энергия переполняла.

Сочиняли последние записки-пожелания, крутились на вытянутых руках вокруг пилона, пели под караоке.

Лауринас был рад, что ему почти дали спокойно отсидеться. Просто смотреть и ничего не делать. Попросил Эда, по возможности, подменить его в общих забавах.

Домой вернулся к двум ночи. Хорошо, у Германа укрепился талант уговаривать его родителей.

Сначала доставили домой Снежинку-Снежану. Та почти уснула у него на коленях, разморившись после жарких танцев на столе и разговоров в полумраке такси.

Сейчас, в актовом зале, он понимал Анну Григорьевну через слово. Да, умудрялся делать пометки в блокноте. Не понятно, когда он всё это успеет.

Марсела обняла сзади за талию. Моральная поддержка явилась. Может делать всё, что захотелось. И родителей в школу не вызывают. Жарко обещает поддержку и от своего отца. Как раньше. Понятно, он — музыкальный режиссер.

В обманном рывке продвинулся к пианино:

— А не наиграешь нам основную тему? Анна Григорьевна еще не слышала.

Не мудрствуя излишне, Марсела предложила историю из жизни американских школьников. А расписать до ума оставила ему. Строчил в редакторе эссе для Казионова, забегая в другое открытое окно. Всё это ночью. Тексты песен и музыку тоже предварительно спихнул на доброго Савушку. К нему в помощь бросил поэтессу из класса, Люду Горикову. Клятвенно обещал не оставить обоих без своей поддержки. Чуть не отключился сейчас совсем под плавную лирическую мелодию.