ВЕЛИКАЯ ПЯТНИЦА ИЛИ ОБЫЧНАЯ СТИРКА.

Розовый под мрамор кафель отчаянно блестел от точечного освещения зеркальной лампочки. На полу в ванной комнате около стиральной машинки лежали грязные вещи, разложенные по цветным кучкам и избирательно по структуре ткани.

Старая Серая Кошка подтащилась к обозначенному месту в предвкушении: она хотела вдоволь насладиться происходящим - нанюхаться специфических ароматов, наслушаться тряпичной болтовни. Она прыгнула на стиралку и, подобрав лапки и растопырив уши, уютно устроилась, поглядывая сверху на тряпье.

Великая пятница!

В этот день мама, придя с работы, осуществляла всегда одну и ту же идею - стирала кучу белья, которая предварительно в течение трудовой недели формировалась домочадцами.

– Привет!
– прошамкала Ветровка.
– Как жизнь?

– Да, потихоньку, - грустно ответил Свитер.

– А чё так бесцветно?

– Надеялся увидеть Ее. Уже три дня здесь тусуюсь. Печально...

– Забей! На кой хрен она тебе нужна? Все равно висите вы в разных шкафах, хозяева живут в разных комнатах. Ты чё, на нее запал?
– оживилась Ветровка.

– Она красивая!
– размечтался Свитер.

Старое Животное наблюдало за своеобразной тряпичной болтовней. Оно чутко улавливало вибрирующие звуки и ароматы, доносившиеся от сваленных в разные кучки вещей.

Дверь в ванную со скрипом приоткрылась, в дверном проеме показалась рука, которая швырнула на пол Фиолетовую Кофточку.

Влюбленный Свитер, собиравшийся возразить что-то Ветровке, запнулся на полуслове от увиденного. Вот она! Маленькая фиолетовая мечта! Каждая ниточка, каждая строчка тряпичного изделия заискрилась счастьем! Кажется, весь мир для него сосредоточился в этой небольшой ванной комнате с серебристой стиральной машиной и Старой Кошкой, водрузившейся сверху.

Вошла мама, подхватила отсортированную серую кучку белья и засунула в большой круглый рот стиральной машины. На минуту застыла. И, повертев в руках фиолетовую тряпицу, отправила следом.

Сию же минуту этот небольшой мир превратился в огромное тряпично-ванильное счастье! Свитер не мог поверить, что теперь они будут стираться вместе - Фиолетовая Красотка и Он! Это огромный кусок жизни длиной в полтора часа. И не важно, что потом их разнесут по разным шкафам, развесят на разные плечики. Главное - здесь и сейчас Он ощутил это счастье...

Розовый под мрамор кафель отчаянно блестел от точечного освещения зеркальной лампочки.

ДРУЗЬЯ.

Это было своеобразное знакомство: Ворона сидела на куске какой-то доски и наблюдала, как ловкий серый Крыс маневрировал между гусеницами работающего бульдозера и битым кирпичом. Иногда Крыс задорно подпрыгивал перед опускающимся бульдозерным ножом, как будто дразнился.

Скоро и Крыс заметил Ворону: она была взрослой особью грязно-сизого цвета, лет ста от роду, с суховатыми лапками и слегка раздолбанным клювом.

Они подружились. Иногда Крыс, насытившись найденными продуктами, угощал остатками подружку. Ворона так же не оставалась в долгу и частенько притаскивала со свалки дурнопахнущую снедь.

Так прошло несколько месяцев. А может, и больше. Свалку закрыли. Нагнали тяжелую технику для проведения рекультивационных работ.

Крыс ушел. Совсем...

Ворона иногда прилетала на старое место, оглядывала изменившуюся картину. Хрипло каркала в надежде еще раз в каком-нибудь потаенном месте увидеть знакомый ус или голо-лысый хвост, и, не дождавшись, улетала.

НОЧНЫЕ КОШМАРЫ.

Лето... Это были шелест тяжелых колес, в котором слышался шум степи, пошлепывания листвы, перестук металлических дисков. Поезд мчался. Дождь ленивыми каплями размазывался по стеклу, звуковыми лентами вплетаясь в общий хор. Близилась ночь. В вагонах выключили свет. Из разных плоскостей потянуло храпом. За окнами уже ничего не было видно. Дисплей мобильника показывал время: 00.00.

...И вот - появились ОНИ, сопровождающие ночные поезда... Летучие ведьмы!

Нет-нет! Их не было видно, но из открытого окна все громче и громче доносился их монотонный разноголосый свист.

В основном они цеплялись за поручни старых вагонов. И чем быстрее мчался поезд, тем пронзительней они вплетали свои визгливые нотки в общий звуковой хор, как будто чувствовали, что скорость поезда и ветер оторвут их с руками от выступающих частей вагона...

Поезд притормаживал, и они, повисая на приросших к вагону неимоверно вытянутых руках, сиплыми сорванными голосами перекликались с перестуком колес...