С неожиданной тоской и ностальгией Александр вспомнил тот короткий отрезок жизни, когда, казалось бы, потеряв все, готовил себя к деятельности революционера подпольщика. Вспомнил и тогдашнего наставника. Как не хватало сейчас его совета! Рахимов наверняка бы нашел способ переиграть штабс-капитана. Но уже четыре года, как он искупал свои грехи где-то в иных мирах.

"А, может быть, Господь уже простил его? Потому, что любит вот таких отчаянных, что готовы бросить на жертвенник и свои и чужие жизни, ради торжества справедливости и всеобщего счастья, пусть и превратно понятого."

Выходя из трактира, Александр почувствовал, что водка ударила в голову. На крыльце его будто накрыло штормовой волной. Шипя и пенясь, она ползла назад, утягивая обратно в распахнутые двери трактира:

" Послать все к черту! Хоть раз напиться до бесчувствия!" - думал он, начиная ненавидеть свою теперешнюю жизнь, наполненную делами и мелкими домашними радостями. Но и это искушение удалось преодолеть. Сев в машину он медленно поехал вдоль улицы, гудками разгоняя то и дело выбегающих на проезжую часть кур. На выезде из поселка разогнался быстрее, благо, что дорога была пуста. От свежего ветерка стало легче, но хмель все еще не выходил из головы. И чтобы окончательно избавиться от его цепких лап, он решил заехать искупаться на дальние пляжи.

Прошедший накануне Ильин день традиционно положил конец купальному сезону. И хотя погода еще стояла хотя и пасмурная, но вполне летняя, от реки теперь веяло чем-то враждебным. Она будто не хотела принимать в свое лоно непрошеного гостя. Но когда он зашел по пояс в воду, то почувствовал, что здесь не намного холоднее, чем в воздухе. Собравшись духом, Александр поплыл, сильно загребая руками. Отторжение вскоре прошло, вода теперь казалась теплой, но все-таки в природе уже ощущалось дыхание близкой осени. Над речной гладью не барражировали стрекозы. Травяные заросли вокруг вместо цветов покрылись волокнистыми метелками, а на деревьях кое-где появились желтые листья.

Минут пять он плавал от одного берега к другому, чувствуя, как освобождается от алкогольного плена. Выйдя из воды, энергично растерся взятой из автомобильного бардачка тряпкой. Совсем недавно из полотенец она была переведена в разряд ветоши, и еще не успела использоваться по новому назначению. Натянув на уже сухое тело белье и верхнюю одежду, Александр бодро зашагал вверх. Подходя к машине, вспомнил, как купался здесь в жару месяц назад. И тут опять появилось ощущение, будто кто-то за ним наблюдает.

" Нервы, нервы проклятые!"- пробурчал он себе под нос. Открыв машину, бросил на заднее сидение мокрую тряпку, хотел было сесть за руль, и тут вдруг за спиной совсем рядом послышалось:

" День добрый, вот и свиделись, товарищ Феникс!"

Прошло четыре года, но Александр не забыл этот веселый голос. И звучал он не из иных миров, а где-то совсем рядом. С замирающим сердцем, он медленно повернул голову, уже зная, кого сейчас увидит.

Глава 12

В стоявшем перед ним оборванце сложно было узнать бывшего спецкора "Московского папарацци". Он сильно похудел, осунулся, лицо заросло густой черной бородой. От прежнего Рахимова остались только веселый взгляд и голос. И все-таки это был он!

" Господи! Живой!" - сумел только произнести Александр. Первым желанием было обнять воскресшего, но, сделав шаг, он остановился. Вспомнил, что проявление дружеских чувств сейчас вряд ли уместно.

– Никак рад меня видеть?
– удивился Рахимов. Взгляд тут же стал жестким и сосредоточенным. Александру показалось, что он прикидывает расстояние для удара.

– Я, честно говоря, тоже рад. Но, понимаешь, какая штука! Смертный приговор за предательство никто с тебя не снимал.

Голос его звучал спокойно и даже велело, но Александр не сомневался, что бывший товарищ по партии приведет приговор в исполнение, если сочтет нужным. В голове беглой строчкой пронеслось:

" Пистолет надо было в бардачке возить!"

Но сейчас, когда чувства и нервы были предельно напряжены, он вдруг осознал, что даже под угрозой опасности выстрелить в человека, будет очень тяжело. Тем более в того, кого искренне уважал и любил. А потом вдруг пришло спокойствие:

" Будь, что будет!"

Не чувствуя за собой вины, он все-таки посчитал нужным объясниться:

– Можешь считать меня предателем. Но я тогда вас всех спасти хотел. Пригрозил, что в полицию заявлю, только чтобы покушение остановить. Тебе, кстати, Филин письмо мое передал?

– Письмо?
– снова удивился Рахимов.
– Когда ты не появился, я думал, сбежал Феникс, струсил. А ты, оказывается, смертоубийство предотвратить хотел!

На последней фразе в голосе послышалась издевка. Окончательный вердикт тоже прозвучал весьма обидно: