И всякое случится может каждый день.

Всем ли понятно волненье пацанов?

Щенки их сейчас от них на много пяден.

Работница детдома бежит в приют,

Чтоб убедиться, что щенки не розданы.

Ведь им давали тепло сердец, уют,

Ребята – добрые душой создания.

Ну, оторвись же наконец от кресла,

Мое прекрасное и умное дитя!

Ведь скоро, очень скоро, твои чресла

В него начнут, сынок, слегка произрастать.

Ну что ты там увидел на экране?

И отчего ты так в восторге, без ума?

Не лучше б с Чеховым да на диване?

Не тратил бы ты нервов с мамой дома зря.

Теперь часами я слышу трескотню, —

То нажимаешь ты на кнопки борда.

Твои без устали и смех, и воркотня…

Ты с гильдией своею играешь, гордый.

Мне непонятно, что ты теряешь время?

Ведь это – увлечение, я знаю.

Какая мудрость привходит в твое темя?

Оно пройдет – и я не унываю.

Купали мама с папой долго в ванне малыша.

Он наслаждался, на них глядя, весело дыша.

И брызгал маме на ее халат,

Просил: «Чтоб скоро у меня был брат!».

А мать тужила, уже седая,

Его рожала, боль побеждая.

Попала уже в возрасте к серым шалопаям,

Был мальчик вынут – она была полуживая.

Когда уже немного он подрос,

Он задавал всегда один вопрос:

«Ну почему же, ну почему же нету брата —

Ты не одна ли, мамуля, в этом виновата?

Его бы мог я всюду защищать

От всяких разных грубых забияк.

Я б не позволил его даже словом обижать,

И все бы знали, что такое значит мой кулак».

И рос в семье любимец он один,

И перестал он задавать мучительный вопрос.

Он видел на щеках у матери премного слез,

И понял как в семье он дорог им.

Был март. Я ждал уже апрель,

Конец ознакомительного фрагмента.