Избранное. Том I
вернуться

Мосешвили Георгий
Шрифт:

1987

К портрету

(«Улыбнись, почтенный Льюис Кэррол…»)

Улыбнись, почтенный Льюис Кэррол,Вспомни сказку мнимого числа:Высшей математики химера,Детская незыблемая вера,Сочиненье школьного примера, —Шахматный закон добра и зла —Вот и вся бессмыслица, Чарльз ЛютвиджДоджсон. Что ж, теперь ты вечно будешьВ Зазеркалье жить, чтоб не исчезМир, и чтоб невежда не увидел,Как на склоне лет Алиса ЛидделлВозвращается в Страну чудес.

25–26.10.1987

Сонет-акростих с двойной кодой [33]

(«Вам голос неба слышен, друг теней…»)

Вам голос неба слышен, друг теней,Анахорет упрямый и суровый,Любовник жизни, ставший Жизнью Новой,Единственный, кто в Рио-де-Жаней —Ровесник прежних незабвенных дней,Изведав всё и ко всему готовый,Избрал сонет незыблемой основойПоэзии, чтоб быть ещё вернейЕё таинственной незримой сути —Рожденью вечности в одной минуте —Её законам строгим и святым.Летит харбинский ветер над веками…Есть только Слово – пламя в тёмном храме.Шанхай… Пекин… Всё остальное – дым.Из глубины взываю вместе с Вами,Но Вас зову учителем моим.

33

Стихотворение посвящено поэту, переводчику и журналисту Валерию Перелешину (1913–1992). Часть переписки Г. Мосешвили с В. Перелешиным публикуется во втором томе.

1989

«Узнать нельзя никого и некого узнавать…»

Узнать нельзя никого и некого узнавать:Косноязычная, дымящаяся, плещущая толпа.Все платья легко разноцветному ветру перелицевать,Но все, как назло, на одно лицо,Хоть с горя серое шей пальтецо,К тому же игла тупа.А если кого-нибудь случайно ты отличишь,Всех других не напоминающего – беды не миновать.Он будет долго тебе говорить о себе. Ты промолчишь.И вскоре… Нет, лучше пройти живымСквозь этот смертельный, плещущий дымИ никого не узнать.

1987

«…И эти задыхающиеся облака, летящие…»

… И эти задыхающиеся облака, летящиеИз чёрного ниоткуда в бесцветное никуда,И в тихий час улыбающиеся блаженно спящие,Блаженно спящие дорогие товарищи, дамы и господа.И церковь бывшая, с которой содрана позолота,И улица, где кричит петух и ходит получеловек-полузверь.И жизнью твоей называется этот город сутолоки и дремотыИ дом, где просто жили прежде и где проживаем теперь.

1987

«Из карточной колоды на песке…»

Из карточной колоды на пескеПостроил я незыблемую крепость.И люди говорили: «Вот нелепость.Ведь жизнь его висит на волоске».…Живущие за каменной стеной,Понятие незыблемости – ложно.Обитель ваша столь же ненадёжна,Как эта крепость, смытая волной…

1976

«Человек смеётся над собой…»

Человек смеётся над собой,Пишет письма в чёрное вчера,Называя музыку судьбой,Говорит, что песенка стара.Говорит, что сердце не болит,Только тишина мешает спать…Что-то там ещё он говорит,Но издалека не разобрать.Долетают лишь обрывки фраз,Странные. Бессвязные слова:«Человек и ночь… Не в добрый час…Бог поможет… вечность… с пьяных глаз…Белый флаг… пустая синева…»

1991

Крымские стихи

Коктебельская элегия

(«Полынью Коктебеля пахнет мёд…»)

М.Н. Изергиной

Полынью Коктебеля пахнет мёд,И вкус его морской воде солёнойПодобен. Даже снег морскою пенойМне кажется – иль пухом тополей.В Москве зимой синеет небосвод,Лазурью Киммерии освежённый,И о жаре мечтает полудённойМой город – вечный пленникснежных дней.Мой город – вечный пленникснежных дней.И я твой пленник, зимняя столица.Но снятся мне иной страны приметы:Тепло и гордых скал голубизна…Граница дня и ночи – и над нейВосхода сердоликовые спицыИ освещённый солнцем дом поэтаНад морем, пробудившимся от сна.Над морем, пробудившимся от сна,Подобно чайкам, облака кружатсяИ под лучами солнца с каждым часомМеняет цвет скала-хамелеон.Над Киммерией вечна лишь весна,Весна, которой некого бояться…Но кто поверит сбивчивым рассказамО той стране, где нет иных времён?О той стране, где нет иных времёнКроме весны, где с небом море слито,О той стране, где сладок вкус полыни,Где жил поэт, где тень его живёт,Мне снится всё один и тот же сон,И пусть деревья инеем покрыты…Я видел рай. И для меня отнынеПолынью Коктебеля пахнет мёд.

1976

Топрак-Кайя

(«Тень – и каменное тело…»)

Тень – и каменное тело,Мыс глухой и молчаливый.Словно здесь окаменелоМоре в тёмный час прилива.Древний ящер, твёрдый остовК северу от Карадага —Полумёртвый полуостров,Соль и каменная влага.В час прилива здесь, невольноПозабыв, что море – бездна,Берег бросился на волныОстрой грудью волнореза.Известняк сухой и гладкий,Тень – и переливы света…Видно, у твоей загадкиНет, Топрак-Кайя, ответа.Ты меняешь цвет беспечноЕжедневно, ежечасно.Жёлтой, розовато-млечной,Серой, золотой и краснойВидел я тебя. И всё жеОблик твой мне неизвестен.Ты меняешь цвет. Ты можешьБыть – и тьмой и светом вместе.Глаз не отвести. Как будтоТы играешь светотеньюРазделяет лишь минутаТемноту от просветленья…Не вчера ли в час приливаМоре здесь окаменело?Мыс глухой и молчаливый,Тень – и каменное тело.