Тейлор быстро сморгнула слезы, увидев, как Скаут встал со скамейки и подошел к ней. Кивнула и отодвинулась, освобождая ему место на качелях рядом с собой. И судорожно вздохнула, когда он приобнял её за плечи и начал медленно раскачиваться.

— С того дня, как я тебя встретил, ты покорила моё сердце, — признался Скаут. — Я полюбил твоих сестер, как собственных дочерей, но ты всегда напоминала мне обо всем, за что сражается воин.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, положив голову ему на грудь.

— Джесси знает, что значит нести бремя ответственности, — пояснил Скаут. — Она жесткая снаружи, но у неё болит сердце за всех, кого она защищает. Джордан другая. В её глазах я вижу зарождение Вселенной. У неё очень старая душа. Та, что перерождалась снова и снова, и помнила обо всех предыдущих жизнях. Она видит и красоту, и ужасы в окружающем мире и старается сохранить равновесие.

Тейлор сглотнула.

— А что ты видишь, когда смотришь на меня? — тихо спросила она дрожащим голосом.

— Я вижу рождение звезд, — пробормотал Скаут. — Вижу красоту, страсть и любовь. Любопытство и невинность, но больше всего я вижу силу, что поможет тебе добиться чего угодно. Ты то, за что сражается воин. Ты — надежда на лучший мир.

— Я люблю его, — прошептала она. — Ох, Скаут, я так сильно его люблю, что это причиняет боль.

Скаут обнял Тейлор.

— Он так же любит тебя, звездочка, — пробормотал он. — Смотри! Загадывай свое желание, Тейлор. И прижми его как можно ближе к сердцу.

Тейлор подняла взгляд и увидела летящий по небу метеорит. Она затаила дыхание и загадала желание мелькнувшей в небесах звезде. Прикусив губу, Тейлор дождалась, когда метеорит исчез, и, уткнувшись лицом в грудь Скаута, заплакала.

«Я желаю, чтобы Сэйбер вернулся домой, как и обещал».

Месяц спустя Сэйбер очнулся, на мгновение придя в сознание, и снова погрузился во тьму, которая отказывалась его отпускать. Единственная ясная промелькнувшая мысль — невыносимая боль исчезла. Но даже эта мысль длилась недолго.

Ему потребовалось более дюжины попыток, чтобы прийти в себя. Первым вернулся слух. Сэйбер отчетливо слышал тихие голоса. Поначалу звучавшие далеко, но с каждым разом они становились всё ближе и ближе. Он даже смог разобрать одно-два слова, они снова и снова проигрывались в его сознании, как на сломанном коммуникаторе.

— Искалеченный...

— Нужно ампутировать...

— Не стоит спасать...

— Нет, вы будете...

Он услышал голос Хантера. Его друг рассердился. Затем снова гул голосов, которые сложно было разобрать.

— Живи...

— Возможно... Но не уверен...

— Я не уйду, — произнес юный голос. — Отвали, или я пну тебя по яйцам, так что они отлетят к ближайшей звездной системе.

— Мне всё равно! Я знаю, что он меня слышит, — возразила она. — Я поем, когда проголодаюсь.

— Нет, — попытался возразить он, но из пересохшего горла не вырвалось ни звука.

Сэйбер попытался облизнуть губы, но на это потребовалось слишком много усилий, и он снова провалился в темноту. Казалось, прошла вечность, прежде чем он нашел силы вскарабкаться по скользким стенам темной ямы к свету. На этот раз Сэйбер отказывался сдаваться. Кто-то прикоснулся к нему. Он ощущал мягкие, гладкие ладошки, двигающиеся вверх-вниз по его ноге. Лишь через мгновение он понял, что действительно может чувствовать прикосновения.

— Мой учитель показал мне эту технику, — говорил голос. — Он сказал, что это поможет восстановить кровообращение и замедлит атрофию мышц.

— Тейлор, ты здесь с раннего утра, — упрекнул тихий голос. — Тебе нужно позаботиться и о себе.

— Я почти закончила, — ответила Тейлор.

— Позаботься... — выдавил из себя Сэйбер.

Руки на его теле застыли, а затем и вовсе исчезли. Сэйбер тихо застонал, когда прикосновения прекратились. Он шевелил губами, пытаясь вымолвить слова.

— Что? — прошептал красивый голос ему в ухо.

Сэйбер снова тихо вздохнул, почувствовав касание теплых ладоней к лицу. И инстинктивно повернул голову. Он жаждал ощутить их на своей коже. Затем сглотнул, пытаясь увлажнить горло.

— Позаботься... о... се... себе... — наконец выдавил он, прежде чем вокруг него сгустилась тьма. Сэйбер не хотел снова погрузиться в ту одинокую яму. Он хотел освободиться и увидеть лицо того, кому принадлежали руки. — Я не...

— Что? — повторил голос.