Шмыгнула носом, совсем как Мег, и тут же затянулась. Закашлялась.

– Има, - он забрал из дрожащих пальцев сигарету, развернул к себе, заглянул в блестящие от сдерживаемых слез глаза, - говорить непонятно.

Вздох. И еще один.

Она открыла рот и тут же прикусила губу.

Нахмурилась, словно пыталась найти правильные слова, а те никак не находились.

– Ты же слышал Гаяне, - выпалила наконец.
– В мае они откроют проход и ты вернешься в свой мир.

Всю дорогу от Зои она молчала. Хмурилась. Сказала, это из-за урока.

Сегодня у нее что-то не получилось.

По возвращении домой Серафима отгородилась черной крышкой ноутбука и стопкой тетрадей, заполненных незнакомыми Аргиту символами. Попросила его вывести собаку. А по возвращении ее пальцев пахло дымом. Хотя последние дни она не курила. Совсем.

– Непонятно, - он едва заметно покачал головой, проводя большим пальцем по дрожащей пинии губ.

– Я, - она улыбнулась его прикосновению, но улыбка вышла неестественной, жалкой, - я думала, будет больше времени. У нас.

И она повторила по-английски.

– Ты думаешь, - нереальность такого будущего вызвала смех, - я буду уходить, а ты оставаться? Нет, фиахон, - он погладил щеку, заправил за ухо черную прядь.
– Ты идти тоже.

– Нет, - холодные пальцы сомкнулись на его запястье.
– Я не пойду с тобой.

Ее шепот прозвучал громче боевых барабанов.

Он решил, что ослышался.

– Има говорить непонятно.

– Я не пойду в твой мир, - она тряхнула головой, устремив на него затуманенный взгляд.
– Я много думала и... Я не смогу там жить.

Ей было больно.

И слезы текли по бледным щекам, раскаленным металлом оседая на его ладонях.

– Хорошо, - решение пришло легко, - мы идти, я отдавать меч, а потом мы идти назад.

Она замерла. И дышать почти перестала. И смотрела так, словно он только что положил к ее ногам все четыре великих сокровища Туата де Дананн.

– Ты готов жить здесь?
– в ее голосе все еще слышалось эхо сомнения.

– Да, - он наклонился, прижимаясь лбом к ее лбу.
– Тут много интересный.

– Только поэтому?
– она наконец-то улыбнулась.

Легко. Правильно.

– Нет, - он поцеловал соленые губы, - не только.

Ее смех был хриплым от дыма, а руки, обвившие его шею, прохладными.

Но внутри ее жил огонь.

И он пил это пламя из кубка ее губ пока не вспыхнул сам.

Этой ночью она больше не уходила.

Воскресенье началось с поцелуев. Ленивого выползания из теплой кровати: Аргиту - на прогулку с Айном, Серафиме - на кухню. Сегодня у нее было настроение для картошки, зажаренной на домашнем сале до золотистой корочки.

На улице наконец-то включили весну. Раззадорившееся солнце с укоризной глядело на немытый город, пытаясь облагородить его отблесками на хромированных деталях машин и зданий, зеркальных чехлах небоскребов и золоте куполов.

Поймав свое отражение в матовой дверце кухонного шкафчика, Серафима улыбнулась, машинально отмечая, что улыбка эта, яркая, как весна за окном, ей идет. Утро было прекрасным, день намечался замечательный, а вся дальнейшая жизнь и того лучше.

Вот только какая-то мысль, назойливая, как попавший в ботинок камешек, не давала полностью сосредоточиться на кофе и мечтах о прекрасном будущем. Отчаявшись прихлопнуть ментального комара, Серафима пошла на балкон и крутила в руках незажженную сигарету, дразнила себя ароматом табачной крошки пока не вспомнила.

Он сказал: «Мы пойдем и вернемся».

Мы.

Вот только ступать на земли Туата де Дананн у Серафимы не было ни малейшего желания.

– Аргит, - сказала она, когда завтрак был съеден, посуда заброшена в раковину, а доза собачьего паштета - в Айна, - нам нужно поговорить.

В его манящем, как море на рекламных проспектах, взгляде мелькнула улыбка. Серафима набрала в грудь побольше воздуха и, возможно, храбрости, дождалась, пока он достанет телефон и включит надиктовывание текста.

– Я хочу поговорить, что будет дальше. Хорошо?

Он ответил кивком.

– Ты хочешь вернуть меч и потом прийти обратно. И жить здесь. В городе.

– В городе и с ты.

Серафима потянулась, накрыла его ладонь своей.

– Хорошо, - сказала она, любуясь его улыбкой, и с решимостью человека в первый раз прыгающего с парашютом добавила.
– Ты пойдешь возвращать меч, а я буду тебя ждать здесь.

Аргит нахмурился, прогнал последнюю фразу через автоматический переводчик и нахмурился еще больше.