Валькина совесть была чиста. К бабке ее влекло не ожидание финансовых выгод, а любопытство, которое бабушка удовлетворяла безо всяких пуританских отговорок, и восхищение перед огромной женской силой, живым воплощением которой являлась Евдокия Михайловна. «Вот женщина, которой никогда не надоест жить», — завистливо думала Валька, здороваясь и прощаясь с вечно сменявшими друг друга молодыми бабушкиными любовниками.

— Кстати, вы знаете, что у нее новый воздыхатель? — спросила тетя Аля собравшихся.

— Милая, это называется альфонс, — поправил ее муж.

Альбина Михайловна добродетельно потупилась.

— И кто он? — отрывисто спросила Екатерина Алексеевна. Спрашивает, ясное дело, не из простого любопытства. Прикидывает, не перепадет ли мальчишке кое-что из бабушкиного имущества.

— Стриптизер, — вполголоса ответила тетя Аля и нервно прыснула в кружевной платок. — Работает в «Драккаре»…

— А ты откуда знаешь, где он работает? — подала голос Валькина мама, и дядя Сергей опустил голову, скрывая улыбку, а дядя Женя немедленно побагровел.

— Что ты хочешь сказать? — ринулся он на защиту жены.

— Оставь, Женя, — оборвала жена супружеский порыв. Обернулась к маме, прищурила холодные глаза и подчеркнуто вежливо ответила:

— Ходят слухи.

— Ах, слухи…

Мама сделала утвердительный и понимающий жест. Вальку передернуло. Почему она все время напрашивается на скандал?

— Ну и язва ты, Мария, — укорила тетя Катя суровым тоном. И впрямь, язва.

Все присутствующие хорошо знали, что второй слабостью Альбины Яковлевны, после безоглядной любви к сыну, было посещение мужского стрипшоу. Наверное, она могла неплохо заработать, показывая скучающим озабоченным дамочкам постбальзаковского возраста подобные увеселительные заведения.

Мать только усмехнулась и перевернула еще одну страницу дамского каталога.

— Так, я больше ждать не могу, — решительно сказал Сергей Владимирович и сверился с наручными часами. — Катя, ты останешься?

— Останусь, — твердо ответила жена.

— Хорошо. У меня через час важная встреча. Желаю всем удачи, — оглядев родственников, сказал дядя Сережа.

— Спасибо, тебе того же, — вежливо ответила Валькина мать, и даже эта невинная фраза прозвучала в ее устах издевкой.

Екатерина Алексеевна слегка вспыхнула и открыла рот, чтобы дать достойную отповедь бабе, покусившейся на супруга, как вдруг снаружи раздался шум открываемой двери, заговорили два веселых голоса, мужской и женский, и шаги зазвучали громче, приближаясь к гостиной.

Все, кроме Вальки и ее матери вытянули шеи, подались к двери и замерли в напряженном ожидании. Из глубины дома вынырнула неприветливая Нина в грязном переднике и застыла, с беспокойством глядя на закрытую дверь гостиной.

«Прямо, как перед выходом английской королевы», — успела подумать Валька, и дверь распахнулась.

Но на пороге комнаты возникла вовсе не царственная женская фигура, а молодой человек, одетый в рваные голубые джинсы и черную крутую «косуху». Обвел собравшихся веселым и наглым взглядом, чему-то усмехнулся, обернулся назад и спросил:

— Это родственники?

— Родственники, — подтвердил низкий бабушкин голос, все еще полный очарования.

Молодой человек снова оглядел гостей, покачал головой, от всего сердца заметил:

— Обалдеть, ну и зверинец!

И расхохотался им прямо в лицо.

— Молодой человек! — грозно возвысила голос Екатерина Алексеевна.

— Вы мне? — кротко спросил прибывший, расстегивая молнии и кнопки на куртке.

— Кому же еще? — ответила бабушка. Она возникла на пороге комнаты и подталкивала юношу вперед. — Ты здесь еще видишь молодых людей?

Валька с трудом сдержала смех и оглядела бабушку. Давненько они не виделись, давненько… Впрочем, причина уважительная. Валька совсем недавно вернулась из Лиона, где провела четыре месяца, сопровождая состоятельную семью в качестве переводчика. А бабушка, которая прожила во Франции почти половину сознательной жизни, эту страну отчего-то невзлюбила.

— К тебе это не относится, — с неприкрытой нежностью сказала бабушка Вальке и подставила внучке щеку для поцелуя. — Здравствуй, милая. Давно вернулась?

— Позавчера, — ответила Валька. Метнулась к своей сумке и достала сверток с сувенирами.

— Это тебе…

По лицу Евдокии Михайловны пробежала судорога.

— Убери! — велела она жестко.

Валька опешила.

— Ты хотя бы посмотри, — попросила она. — Я старалась, искала…

Евдокия Михайловна опомнилась и взяла себя в руки.

— Чепуха какая… Извини, детка, я просто не люблю все французское.

— Кроме парфюмерии, — уточнил вполголоса дерзкий мальчик и положил небритый подбородок ей на плечо.