Зато сын, хотя его мнением она не интересовалась, не преминул высказаться.

— Все замечательно, — сказал он, осмотревшись, — только рядом с этой мебелью жить не уютно.

Екатерина Дмитриевна, пожала плечами.

Ей с этой мебелью было уютно. Сергею безразлично. А Дмитрий мог с ней и не жить, если уж испытывал такой дискомфорт.

«Ты не будешь любить своего ребенка, — сказала однажды ей мать. — Ты слишком любишь мужа».

Чушь.

Она бы любила сына, будь он другим, оправдавшим родительские надежды.

— Готовься не спать до двух лет, — с печальным юмором предупреждали ее знакомые, когда время приблизилось к родам.

Она приготовилась. Приготовилась именно к такому сроку, дав себе слово честно оттерпеть два года.

Но пришлось терпеть гораздо больше.

Димка родился на удивление хилым и болезненным мальчиком. Сначала она недоуменно рассматривала дистрофика, которого ей принесли на первое кормление, потом немного наивно спросила у медсестры:

— Вы уверены, что не перепутали номерки?

И та расхохоталась так громко, что некрасивый краснокожий пупс немедленно расхныкался.

И это хныканье отныне сопровождало ее жизнь.

Ясли. Хныканье.

Детский сад. Хныканье.

Школа. Хныканье до восьмого класса включительно.

Болячки. Простуды. Плохой иммунитет. Малокровие.

Потом, правда, хныканье прекратилось. Ему на смену пришло молчаливое упрямство, перегнуть которое не удалось ни ей, ни мужу. Сын выслушивал родительские советы, запреты и пожелания, кивал головой и делал так, как ему хотелось.

Чего стоил хотя бы этот жуткий филфак, куда он поступил, конечно же, назло родителям, проложившим для него дорогу совсем в другой вуз!

Впрочем, была в этой бочке дегтя одна-единственная ложка меда. На одном курсе с Димкой училась дочь ректора. Такой шанс упускать не следовало. И Екатерина Дмитриевна с мягкой настойчивостью стала подталкивать сына в нужном направлении.

Несколько раз обронила, как было бы хорошо познакомиться с девочкой поближе. Димка слушал и ухом не вел. Наконец мать напрямик объявила, что он должен пригласить девочку к ним в гости и попытаться подружиться с ней.

И в ответ услышала, что второй такой клизмы с перцем, как Машура, не то что на курсе, во всем университете нет.

И если он, Димка, обязан страдать от ее присутствия в университете, то не понимает, почему его обязывают страдать от того же еще и дома. Адью.

Вот такого сынка послал им господь, неизвестно за какие грехи. Они с Сергеем давно сошлись на мысли, что деньги ему доверять ни в коем случае нельзя. Димку нужно удачно женить и передать в твердые руки все нажитое имущество. Может, с внуками им повезет больше, чем с сыном.

И Екатерина Дмитриевна поджала губы с твердой решимостью перетерпеть все «номера» сына, все его «заходы» и «выходы» во имя одного: во имя того, чтобы муж, оставляя нажитое имущество, мог умереть спокойно.

Также, как и она.

— Как ты думаешь, я должна рассказать бабушке, что Андрей ко мне приходил? — спросила Валька у Арсена.

Тот молча перебирал на кухонном столе какие-то бумажки, принесенные с работы. Перед ним стоял открытый ноутбук.

Когда Валька перебралась в квартиру Арсена, она, естественно, перетащила туда свой компьютер, громоздкий пожилой «Пентиум». Арсен предложил ей поменять машину на более современную, но Валька настолько привыкла к своей старенькой лошадке, что отказалась наотрез. Поэтому Арсен освободил для нее свой компьютерный стол в зале, а сам перебрался с ноутбуком на кухню.

Сначала Вальку слегка мучила совесть оттого, что ее присутствие становится источником мелких бытовых неудобств для хозяина дома. И как-то в разговоре с бабушкой, она упомянула об этом. Бабушка немного помолчала, потом с беспокойством спросила:

— Надеюсь, у тебя хватило ума не говорить этого Арсену?

Валька удивилась.

— Я не говорила в такой откровенной форме. Просто предложила пользоваться столом по очереди…

— Валентина, — прервала ее бабушка. — Ты или полная дура, прости меня господи, или все еще пребываешь в пионерском возрасте, когда с мальчиками дружат, а не спят. Запомни, или запиши для верности: жертвы, большие и маленькие, должен приносить мужчина женщине, а не наоборот. И если у тебя есть хоть капля здравомыслия, то ты задавишь в себе эти нездоровые настроения и поймешь, что такие мужские поступки совершенно в норме вещей. Ты меня поняла?

— Нет, — честно ответила Валька.

— Поймешь со временем, — ответила бабушка. — А пока затолкай свои реверансы поглубже и не порть парня. Он все делает правильно.

Валька положила трубку не убежденная, но поколебленная в своих представлениях о семейном равноправии. В самом деле, разве не честно делить все домашние трудности пополам?

Посуду они мыли по очереди. В магазин выбирались раз в неделю: загружали холодильник продуктами, не требующими особой возни, и управлялись с готовкой безо всяких проблем.