Подняв измазанного в грязи маленького за воротник, он поставил его на ноги.

– Вот так, а теперь сыпь отсюда, – проворчал он. – Только быстро!

После этого он так же медленно и задумчиво, как прежде, направился к беснующейся толпе. Окинув взглядом черноволосого предводителя, он с неимоверной силой двинул его по носу и тут же еще раз, почти незаметно, в подбородок, так что тот с хрустом шмякнулся на мостовую.

В эту минуту Керн увидел Рут. Она потеряла свой берет, но уже вырвалась из свалки. Он бросился к ней:

– Скорей! Скорей, Рут! Бежим отсюда!

В первый момент она не узнала его.

– Полиция! – запинаясь, произнесла она, бледнея от возбуждения. – Надо вызвать полицию!

– Полиция не поможет! Но и нам не стоит ей попадаться! Нам надо бежать, Рут!

– Да. – Она смотрела на него, словно просыпаясь. Ее лицо изменилось. Казалось, она вот-вот заплачет. – Да, Людвиг, – сказала она странно ломким голосом. – Идем отсюда!

– Да, скорей! – Керн взял ее за руку и потянул за собой. Позади себя они услышали крики.

Группе еврейских студентов удалось вырваться. Часть из них бежала через площадь. Толпа переместилась, Керн и Рут вдруг оказались в самой гуще.

– А, Ребекка! Сара! – один из нападающих схватил Рут.

Керн почувствовал, что в нем сорвалась какая-то пружина. Он в высшей степени изумился, увидев, что этот тип валится наземь. Керн не заметил, как удалил его.

– Отличный прямой! – одобрительно произнес голос рядом с ним.

Это был тот высокий блондин; только что он столкнул головами еще двоих.

– Невелика беда! – сказал он, бросил их наземь, как мокрые мешки, и занялся следующей парой.

Керна ударили по руке палкой. Не помня себя от ярости, он ринулся в красный туман, круша все вокруг. Он разбил вдребезги чьи-то очки и сбил кого-то с ног. Потом раздался жуткий грохот, и красный туман почернел.

Он очнулся в полицейском участке. Воротник его куртки был разодран, щека кровоточила, а голова все еще гудела. Он приподнялся и сел.

– Сервус! – сказал кто-то рядом с ним. Это был тот высокий, светловолосый студент.

– Черт возьми, – ответил Керн. – Где мы?

Блондин рассмеялся:

– В кутузке, мой дорогой. Через пару дней они нас выпустят.

– Меня не выпустят. – Керн осмотрелся вокруг. Их было восемь человек. Все, кроме блондина, – евреи. Рут среди них не было.

Блондин снова рассмеялся.

– Что вы так озираетесь? Думаете, не тех взяли? Ошибаетесь, мой дорогой! Виноват не нападающий, а пострадавший! Он – причина беспорядка. Такова новейшая психология.

– Вы не знаете, что стало с девушкой, которая была со мной? – спросил Керн.

– С девушкой? – Блондин подумал немного. – Ничего с ней не случится. Что ей станется? Девушек в драке не трогают.

– Вы уверены?

– Более или менее. К тому же быстро явилась полиция.

Керн неподвижно глядел прямо перед собой. Полиция. Вот оно. Но паспорт Рут еще действителен. Ей они ничего не сделают. Но достаточно и того, что сделали.

– Кроме нас арестовали кого-нибудь? – спросил он.

Блондин покачал головой.

– Не думаю. Я был последний. Они все никак не решались за меня взяться.

– Точно?

– Точно. А то бы мы все были здесь. Мы же пока в камере предварительного заключения.

Керн облегченно вздохнул. Может быть, с Рут ничего не случилось.

Блондин с иронией наблюдал за Керном.

– Башка трещит, а? Так всегда бывает, если ты не виноват. Лучше уж сидеть за дело. Видите ли, единственный, кого посадили по всем правилам, – это я. Я вмешался добровольно. Поэтому-то я и веселюсь.

– Это было весьма благородно с вашей стороны.

– Какое там благородно! – блондин пренебрежительно отмахнулся. – Я старый антисемит. Но не могу смотреть спокойно на избиение младенцев. Кстати, у вас отличный короткий прямой. Сухой и резкий. Вы занимались боксом?

– Нет.

– Тогда займитесь. У вас хорошие данные. Только вы слишком горячитесь. Будь я папой евреев, я предписал бы им заниматься боксом по часу в день. Вот когда эти типы прониклись бы к вам уважением.

Керн осторожно ощупал голову.

– Мне сейчас не до бокса.

– Резиновые дубинки, – деловито объяснил студент. – Наша бравая полиция всегда на стороне победителей. Сегодня к вечеру ваша черепная коробка придет в норму. И мы начнем тренироваться. Чем-то надо же себя занять.