Правильно про них Людка из соседнего подъезда говорила: "Понабирают шмар, а они себя царевнами мнят." Тьфу, прОпасть.

С правой стороны вся стена представляла собой окно от потолка до пола. А там прекрасный цветущий сад. Море цветов, над которыми порхали маленькие птички. Синее небо с пушистыми облаками. Ажурный фонтан сверкающий бликами льющейся воды. Красота. Посидеть бы на бортике этого чуда. Опустить руку в потоки воды. Вдохнуть свежий воздух полный ароматов цветов. Мир живых, так близко и так далеко одновременно.

Как там сейчас мои детишечки? Ищут поди меня по всему лесу. Переживают. Сын МЧС вызвал, с него станется. Сколько я уже здесь, несколько часов или больше? Не раскисать. Всё у них хорошо и у меня будет хорошо.

С левой стороны у стены стоит маленький узкий стеллаж, весь заставленный книгами. А рядом с ним дверь, скрытая иллюзией. От духа иллюзия не скроет, я вижу сквозь неё. Может ли такое быть, что это моя личная способность? Нет. Ерунда. Не верю я в дары с небес, мне ж не 18ть.

Под потолком в воздухе застыл шар распространяя мягкий свет. Волшебная лампочка. Эдисон бы удавился от зависти увидев такое чудо. О чём я думаю. О лампочке. Дожила.

Пока озиралась Мерой поставил мою обитель в когтистую подставку идентичную, той, что держит кристалл на другом крае стола.

— Дер Лерьен, а мне теперь вечно в шарике на столе жить?

— Нет. Я что нибудь придумаю. Пока большего предложить не могу, — дракон сел в свое кресло и уставился на кристалл. — Мэли [1] Эньяра мне бы поужинать здесь. Нет сил и желания перемещаться в столовую, — мягко проговорил он. Ишь как умеет и голос бархат и взгляд мёд. Вот точно у него с этой секретуткой горизонтальные отношения имеются.

Через пару минут в кабинет вплыла эльфийка с каким-то полотенчиком в руках. То что это эльфа стало для меня очевидным, сразу, стоило лишь взглянуть на ее уши и зеленющие глазищи. Волосы заплетены в миллион косиц и собраны в непонятное сооружение золотистого цвета.

Изящная. И все же тощая и плоская как доска. Там грудь лишь слегка намечена. Ноги " от ушей" и лицо красивое, вот и все достоинства. Мужику и пощупать нечего и за какие заслуги он тебя пригрел?

Она подошла к столу мазнув по мне взглядом, положила эту белую тряпочку перед ректором на стол, что-то шепнула и на месте тряпочки появились кушанья. Тарелка с непонятным зеленым гарниром, каша гороховая что ли, и большой кусок запеченного мяса. Какие то фрукты нарезанные дольками или это овощи такие? И графин с чем то бледно синим. Может сок или компот. Высокий стеклянный стакан и столовые приборы, совсем привычные земные.

Голода не чувствую. Но глядя на этот кусок мяса, понимаю, как же жить хочется, а не в шарике существовать. Эльфийка сладко улыбнулась и муркнула: — Что нибудь еще желаете дер Анастельен?

— Нет, мэли Эньяра. На сегодня никто не записан?

— От мэла [2] Сувинона две жалобы на дера Мирьяна Альяна Лема.

— О Иринес! За что мне это?! Снова этот младший Лема. Мне старшего хватает с его нравом. Теперь этот будет мне 10 лет ауру чернить. — дракон прикрыл ладонями лицо и тяжко вздохнул. Его шикарная белая коса с массой непонятный заколок, сползла с плеча на стол, — Завтра вызови его ко мне за час до лекций. Сегодня я уже не в состоянии вести с этим граховым [3] исчадием беседы о долге и ответственности.

— Будет исполнено дер Анастельен, — пропела эльфийка и уплыла в свою вотчину. А Мерой еще раз тяжко вздохнув, убрал косу за спину и принялся за еду.

Время шло, нет, оно тянулось, каждый день, словно маленькая вечность. Выматывало мою несчастную душу вынужденным заключением в этом проклятом 1000 раз шаре. Пять лет, пять гребаных лет я живу в стекляшке на столе ректора. На столе этой поганой озабоченной ящерицы. Каждый день мне приходилось присутствовать как слушатель или даже зритель на его развлечениях. Теперь я точно знаю, почему его стол пуст. Потому что это не стол! Это долбанный траходром, по другому не назовешь. Через ту самую скрытую дверь к нему каждый день приходили девки из его гарема. А если не было девок, была секретарша.

И все мои возмущения, в лучшем случае, заканчивались сбрасыванием шара в ящик стола, а чаще мне просто прилетала часть одежды, целая или оторванный, в порыве страсти кусок, который накрывал мою стеклянную тюрьму на время драконьих развлечений. В данном вопросе Мерону было плевать на мое мнение.

Если в первые дни я верила, что дракон засунул меня в ловец душ из сострадания, что он поможет, что это всё временно, то спустя пару месяцев я совершенно разочаровалась и моя надежда спастись начала угасать.

Лерьен расспрашивал о моём мире, делал какие-то записи в дневнике, который он начал вести обо мне, словно я зверёк над которым проводят эксперимент. Он рассказывал о союзе, сравнивал жизнь в этих мирах с тем, что рассказывала я. Без возможности выйти из этих стен, без возможности поговорить с кем либо еще, кроме ящерицы, мне казалось, что рано или поздно, но я свихнусь. Особенно тяжелыми были первые десять дней, а вернее ночей в темноте и тишине, без возможности уснуть или как то себя развлечь. Всё что я смогла придумать это петь песни, любые, лишь бы не погружаться в беспросветную тоску о ушедшей жизни.