- Ты прав, - Дардарон опустил голову.
– Нужно учитывать даже самые маловероятные аспекты. За последние несколько дней произошло столько невозможного! И...

 - Что?

 - Время летит невероятно медленно, да? Всего каких-то несколько дней, даже меньше недели. Но они, как ещё одна жизнь.

* * *

 Вильтус Дарма шагнул в клетку только лишь тогда, когда в ней уже были его люди. Он всеми силами старался выглядеть спокойным и бесстрашным, но Трилон видел его насквозь. Для этого человека репутация и уважение подчинённых важно, но не так, как важна собственная шкура.

 - Мне доложили, что вчера в этой тюрьме происходили странные вещи. Тюремщика нашли без сознания. Отвечай, что это было, маг?

 - Хотел напомнить, что эти клетки - всего лишь формальность, средство для удовлетворения ваших примитивных потребностей в иллюзии собственного величия. Хотел показать, что я могу уйти отсюда когда захочу.

 Дарма покачал головой.

 - Это ты сейчас пытаешься удовлетворить свою потребность в величии. Никак не можешь смириться, что у вас больше нет власти в этом городе. И что миру вы больше не нужны. Вы паразиты на его теле, и наш граф вас скоро изживёт. А конкретно тебе мы сегодня это покажем наглядно.

 Двое в доспехах схватили Трилона за руки, туго скрестили их за спиной и там принялись крепко связывать.

 - Что теперь будешь делать без своей магии?
– поглумился Вильтус.

 Трилон улыбнулся.

 - Chi, - громко и отчётливо произнёс он, и этих двоих отбросило от него волной.

 Дарма скукожился от страха, глядя в синие зрачки волшебника.

 - Заткните ему рот. Быстрее!

 Трилон почувствовал удар в скулу, потом во рту у него оказалась мокрая вонючая тряпка.

 - Как тебе это?
– снова улыбаясь, поинтересовался Дарма.

 Маг бросил взгляд на его рукав, немного прищурился, и ткань дорого кафтана охватилась пламенем.

 - Его глаза! Орково колдовство!
– вельможа попытался скинуть одежду, но этого не понадобилось, когда его люди сумели сбить пламя.
– Маг возомнил о себе слишком много! Думает, мы не найдём управу на все его фокусы! Наденьте на голову мешок!

 Трилон понятия не имел, откуда стражники достали мешок, но после того, как тот оказался на его голове, они потащили его куда-то за собой. Он не пытался запоминать повороты и считать шаги - в этом не было смысла. Когда они остановились, по скрежету металла, по стону натягивающихся ремешков он понял, что его привели в пыточную.

 Вильтус ещё много говорил, но нового - ничего. В его словах не было смысла, лишь ненависть и высокомерие. Потом он ушёл, судя по тому, что его голос больше не был слышен.

 Трилону вырвали три ногтя, сломали несколько пальцев и рёбер, растянули почти все суставы. Они бы наверняка ещё и выкололи глаза и отрезали язык, если бы не боялись снимать с головы мешок. Говорили они только бессмысленные фразы: "ну что, доволен маг?", "не слишком ли больно? Может посильнее?", "где теперь твоё колдовство?".

 Маг терпел, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не защититься магией. Он признавал себя слабым и трусливым, но боли и тем более смерти он точно не боялся.

 Когда, наконец, пытки кончились, ему казалось, что уже настал следующий день, но, попав снова в свою клетку, он увидел, что ещё даже не вечер.

 Больше всего он ждал наступления следующего дня. Самого важного в его жизни. Дня, когда решится всё, что имело смысл для него. И он надеялся сам решить это.

* * *

 Больше всего Старагон боялся, что его выгонят, как того стражника, но магистр Гилон сказал, что ученики должны остаться, да и смысла выводить заражённых уже и нет, раз гаргена так сильно распространилась в стенах школы. А того стражника он пообещал вернуть, если он ещё жив. Времени до заветного дня остаётся всё меньше, как и людей, готовых защищать это место.

 Зараза, как поведал магистр, распространяется очень быстро, даже через еду. После этого ученики с отвращением глядели на поданный к обеду суп, и почти ни у кого не было аппетита. Старагон понимал: ненадолго. Скоро голод возьмёт своё.

 Сам он тоже мало ел - аппетит куда-то пропал. Всё, чего ему хотелось, это покоя. Единственной частью тела, которую он напрягал, был мозг. Эта болезнь словно ослабила всё тело, но взамен отдала всю энергию на мышление. Он думал, долго и много, пытался сложить кусочки мозаики в единое целое, разгадать эту загадку, найти виновного.

 Он и сам не заметил, как заснул. Но во сне он не прекратил размышлять и всё ещё пытался сопоставить факты и отыскать отгадку.

 Решение нашлось неожиданно. Мелкий домысел подкрепился рядом доказательств, а потом все его положения состыковались друг с другом, и кусочки головоломки, наконец, стали единым целым.