— Я хотел сказать им, чтобы они перестали портить тебе жизнь, — ответил он. — Но, когда я приехал, там был Маршалл, и я узнал кое-какие шокирующие новости.

Закопав последнее семечко, Рэйн сняла перчатки и повернулась к нему:

— Какие?

— Твои родители пытаются помешать удочерению Эбби, а Маршалл им помогает.

— Что?! — воскликнула Рэйн. — Это невозможно! Они бы такого не сделали!

Вместо ответа, Макс только саркастически изогнул бровь.

Рэйн бросила взгляд на Эбби, которая уснула на качелях. Страх будто тисками сжал легкие, не давая ей дышать.

— Но почему? — прошептала она.

— Потому что они по-прежнему стремятся тебя контролировать, а ты — не та дочь, которую они хотели. Ты поступаешь по-своему, и им это не нравится.

Рэйн потерла лоб, чувствуя надвигающуюся головную боль. Почему ее родители так жестоки? Когда они перестанут пытаться разрушить ее жизнь?

— Я еще кое-что там узнал, — тихо произнес Макс.

Она взглянула на него — его щека дернулась. Он смотрел на нее исподлобья, а крылья его носа гневно раздувались… Что-то было не так.

— Что именно? — спросила Рэйн.

— У нас был ребенок.

Ему все известно. Родители нанесли последний удар по их возможному будущему. Рэйн сжала край стола, молясь, чтобы ноги не подвели ее.

— Да, я была беременна. — Она встретилась с ним взглядом. — У нас был мальчик.

Плечи Макса поникли. Он выдохнул так шумно, как будто не дышал в ожидании ее ответа.

— Мне так жаль, Макс. Очень жаль.

Рэйн не сумела сдержать слез. Она не могла перестать думать о том тяжелом времени, когда она так хотела быть с этим мужчиной и их ребенком. И в итоге потеряла обоих.

— Когда ты собиралась мне об этом сказать? — спросил Макс. — Никогда?

Рэйн сглотнула, пытаясь взять эмоции под контроль. Хочется ей этого или нет, разговора не избежать.

— Я собиралась… когда-нибудь, — ответила она. — Но я не могла. То, что мы узнали о прошлом, принесло нам слишком много боли. Я не хотела сделать тебе еще больнее. И мне было страшно.

— Почему?

Она посмотрела на него:

— Я боялась, что ты меня возненавидишь.

Макс растер ладонями лицо и оттолкнулся от стены. Подойдя к ней, он сжал ее плечи и заставил посмотреть на него.

— Ты знала о ребенке, когда я уезжал? — спросил он.

Глядя ему в глаза, Рэйн покачала головой.

— Нет, — прошептала она. — Я узнала, когда ты уже уехал. Помнишь, мы занимались любовью в последнюю ночь? Тогда я и забеременела.

В его голубых глазах блестели слезы. Рэйн обняла его так крепко, как будто могла таким образом избавить его хотя бы от малой толики этой боли.

— Я хотела сказать тебе, Макс. Я ждала твоего звонка, но… Ты сам все понимаешь.

— Как же я их ненавижу, — глухим голосом произнес Макс. — Ненавижу за то, что они все у нас отняли. Что же случилось с нашим сыном?

— На двадцать восьмой неделе у меня начались схватки. Но ребенок был еще не доношенный, и врачи не смогли его спасти. — Несмотря на боль, Рэйн заставила себя продолжить: — Он был такой маленький, но мне он казался самым прекрасным малышом на свете. Я спланировала церемонию через несколько дней, но не смогла пойти, потому что родители согласились ее оплатить только при условии, что я все сохраню в тайне. Чтобы люди в городе не узнали. Но сами они даже не пришли на захоронение. Там были только я, Джилл, бабушка и священник.

Посмотрев на нее, Макс пальцами стер с ее щек слезы.

— Ты, должно быть, ненавидишь меня за то, что я не был рядом. Даже представить не могу, через что тебе пришлось пройти. У меня самого сердце сейчас разрывается.

— Это был самый ужасный момент в моей жизни, — призналась Рэйн. — Поэтому для меня так важно сохранить Эбби. Я не должна ее потерять.

— И не потеряешь. Я об этом позаботился.

Его серьезный тон заверил ее в том, что он действительно сделал что-то, чтобы удочерение состоялось. Рэйн даже не хотела знать, что именно, — одно понимание того, что этот человек на ее стороне, заставило ее сердце сжаться от радости.

Они немного помолчали. Наконец Макс отстранился и убрал руки с ее плеч.

— Почему ты не сказала мне о своей беременности, когда я вернулся? — спросил он.

Рэйн пожала плечами:

— Я просто не знала, как тебе сказать. Это было так давно, но мне по-прежнему больно. Когда я увидела тебя, чувства вернулись. Я хотела разобраться в них сама, прежде чем открыться тебе.

— Я должен был знать, Рэйн.

Она вздохнула:

— Да, ты прав. Но я знаю, как мне самой все еще больно из-за той потери, и я не могла причинить тебе такую же боль. Ведь я снова влюбилась в тебя.