Шрифт:
— Я знаю, о чем ты думаешь, — тихо проговорила Роуз с пассажирского сидения их машины. – Останови где-нибудь.
Казалось, к ее голосу вернулось обычно жизнелюбие, но Доктор не слишком доверял этому впечатлению.
— Не представляю, о чем ты, — быстро ответил он, рука его метнулась к радио, и через секунду из колонок потекла мягкая I will always love you, тягуче напеваемая Долли Партон. Как вовремя. Доктор выкрутил громкость практически до максимума, надеясь, что этот жест станет достаточно красноречивым ответом.
— Ого, саботировал эту станцию? Или что-то поинтереснее? – покачала головой Роуз.
Доктор отвел взгляд от бегущей дороги: ладони явно нервничавшей Роуз были сжаты в кулаки.
— Роуз, — прошептал он, — я не могу, не имею права, потерять тебя.
Слова его были настолько честными, насколько честным Доктор мог быть сам с собой. Боковым зрением он видел, что Роуз пристально рассматривает его профиль.
— Если мы останемся вместе… ты погибнешь. Это факт.
— Тогда давай все бросим, — ответила она, сцепив пальцы на коленях, — просто так. Пусть поищут кого-нибудь другого, а мы просто спрячемся… даже теперь, когда предложение не было закончено, Роуз слышала в уме возмущенный тон Доктора и сотни тысяч причин, почему этот план не сработает. — В общем, я не оставлю тебя.
— Не уверен, что позволю решать это тебе.
— А я не уверена, что у тебя есть право думать за меня, — Роуз выпрямилась в своем кресле. – Я давным-давно сделала свой выбор и никогда не оставлю тебя.
С последними словами веки Доктора смежились на мгновение, а затем вновь обратились на дорогу. Он старался игнорировать жжение, вызываемое сдерживаемыми слезами.
Пальцы Роуз колдовали над радио. На одной из радиостанций играла Wonderwall. Роуз почувствовала, что улыбается против воли.
— Саботировала эту станцию? Или что-то поинтереснее? – поинтересовался Доктор. Голос его чуть охрип, а на губах нервно подергивалась ухмылка.
— Угадал.
Руки Роуз по-прежнему были в подсохшей крови подруги.
— Я люблю тебя, - сказала она громко и отчетливо, положив пальцы на его ладонь.
Доктор, не ответивший ничего, только крепко сжал ее руку.
Он не мог сказать, что ждет их в будущем. Не мог знать, сколько дней, недель, месяцев или лет им отведено. Не мог решить, стоит ли пытаться выбраться. Например, сбежать на какой-нибудь крохотный богом забытый остров. Не мог быть уверен, что все образуется.
Зато мог сказать одну вещь с полной ответственностью за каждое слово: Роуз Тайлер будет рядом так долго, как только возможно.
maybe you’re going to be
the one that saves me
Комментарий к Dangerous alone
Музыка, упоминаемая автором:
Dolly Parton - I Will Always Love You
Oasis - Wonderwall
========== Heaven ==========
Автор: allegoricalrose
Ссылка на оригинал: http://tumblr.com
Рейтинг: G
*
Закрыв глаза, он вызывает к жизни оптимистичные звуки победных труб. Открыв веки – заставляет их замолчать. Его окутывает тишина. Глубокая, громкая: она громче победного горна, громче его последних мгновений.
В этой тишине — Донна, одетая в сиреневое платье из Помпей.
— Что?..
— Рай существует! Сюрприз!
— Донна?
— Нет. Интерфейс, — качает головой улыбающаяся женщина. Сейчас она напоминает ту Донну, что утешала его после смерти Дженни. — Я здесь, чтобы помочь тебе освоиться в… ну, в загробной жизни.
— В чем?
— Оказывается, вы, Повелители Времени, битком набиты секретами, которых и сами не знаете. Всякий раз, когда одно из ваших лиц умирает, одна часть души переходит в следующее тело, а другая — сюда. Чтобы получить то, что было самым страстно желаемым при жизни. Ты последний, так что я, так и быть, расскажу: никто из этих тощих белых мальчиков понятия не имеет, что все это всего-навсего иллюзия.
— Мальчиков?
— Ой, точно. Немного забежала вперед, — Донна мягко кладет руку на его подгорелый рукав и жестом приглашает к одному из окон, в избытке усеивавших стены, появившиеся из тишины. – Смотри.
Он подходит к окну (почему-то прямо противоположному тому, на которое указывала Донна).
Через толстое стекло не стоит никакого труда различить его девятое тело в удивительном наряде (белоснежная тога и сандалии). Девятый он сидит на потресканных ступенях, на коленях его тяжелый поднос с трудноопределимой пищей. Напротив — девушка (почему-то в викторианском платье) на последних месяцах беременности. Ее лицо не видно из окна: оно обращено к тому, кто осторожно подносит еду прямо к ее губам; к тому, кто с такой обезоруживающей нежностью смотрит в ее лицо, что сомнений быть не может. Эта девушка – Роуз Тайлер.