,Ответ пришел незамедлительно - "Спи спокойно, ребенок. Я пошутил.", и вновь три крестика в конце. Я снова улыбнулась.

– Ты знаешь, с тебя только картины писать, - донесся до меня Машкин голос.
– Глядя на тебя, у меня такое чувство, как будто я наблюдаю за спором двух глухонемых. Гамма эмоций и ничегошеньки не понято.

Я подняла на лучшую подругу сияющий глаза.

– А с чего ты взяла, что мы спорим?
– не подумав, ляпнула я.

– Видела бы ты свое выражение лица минуту назад, - ответила Машка.
– Ты знаешь, а я тебе даже немного завидую. Как все же приятно, что хоть у тебя все хорошо, - произнесла она, но на последнем слове ее голос сорвался.

– Машуль, - соскочив с кровати, я бросилась обнимать подругу, - ты чего? Ты все еще о нем думаешь?

– Нет, это так вырвалось. Не обращай внимания, - сказала она, глядя на меня грустными глазами.
– Давай лучше спать укладываться. Все в порядке.

– Точно?
– не поверила ей я.

– Точно, капитан, - отсалютовала она мне и печально улыбнулась.
– И брысь с моей кровати. Нам завтра еще целый день гранит науки грызть и я хочу выспаться.

Чмокнув ее в щеку, я перебралось в свою колыбель снов, но глаз так и не сомкнула. Проворочавшись не меньше часа, меня наконец сморил сон.

Все воскресенье прошло довольно бесцельно и глупо, если выкинуть из него все то время, что мы убили на пару с Машутой на расчет своих курсовых. К концу дня у меня перед глазами стояли исключительно буквы греческого алфавита и кучи всевозможных графиков. На следующий день была запланирована "мартышкина работа" по переводу всего этого творения в электронный вид в ближайшем из компьютерных классов и частично удовлетворенная собой я отправилась на боковую.

В понедельник, мы стояли перед кабинетом философии и ожидали экзекуции в виде практической по этому нудному предмету. В виду сложности предстоящей пытки, многие сидели в обнимку с учебниками и конспектами, пропустив обед.

Подняв голову от конспекта, я увидела в коридоре знакомую фигуру.

– Гошка, - крикнула я, соскакивая с подоконника и бросилась лучшему другу на шею.
– Ты где был? Я так волновалась!

И в качестве весомого аргумента своих слов стукнула его в плечо. Он рассеяно потер ушибленное место.

– Почему не позвонил? Что случилось?
– продолжила я допрос.
– И когда ты приехал?

– Только что, - наконец подал он голос.

– Где ты был?
– настаивала я.

– Дома я был, дома. Не волнуйся, - ответил он отстранившись. Я продолжала прожигать его глазами.

– Дома?!
– опешила я.
– А почему тогда не позвонил?

– Я не мог, - глухо произнес он.
– Мне нужно было подумать и прийти в себя.

– Все нормально?

– Более или менее, - вновь, нехотя ответил он.

– Ты тоже ничего рассказывать мне не будешь, - подвела я итог.

– Почему тоже?
– начал он, но внезапно, его лицо побелело, и он сделал шаг назад. Только я собралась поинтересоваться, что случилось, как почувствовала на своей талии пару теплых ладоней, и Влад нежно поцеловал меня в щеку. Я улыбнулась ему в ответ.

– Здравствуй, Солнышко, - произнес сероглазый и посмотрел на моего лучшего друга.

Оба парня буквально впились друг в друга глазами. Смотреть на их игру в гляделки, мне отчего-то было больно и неприятно. Как будто передо мной сейчас разыгрывалось безмолвное сражение, и я осознавала, что не желаю проигрыша ни одной из противоборствующих сторон. Первым отвел взгляд Гошка.

– Мне пора, - скороговоркой выговорил он и развернувшись, зашагал прочь.

"Прости, я должна с ним поговорить", подумала я, заглядывая в глаза Владу, и получив в ответ его легкий кивок, бросилась вслед лучшему другу.

Догнать его оказалось проблемой. Гошка, как обладатель длинных ног ушел от меня на достаточно приличное расстояние.

– Гошка, подожди, - крикнула я. Но он как будто не слыша меня, продолжил идти вперед, сгорбившись и не замечая ничего вокруг.

– Георгий Сергеевич Турбин, мне нужно с вами поговорить, - властно крикнула я и он замер на месте. И надо отметить не только он один.

"Вот что значит применить командный голос!"

Я подошла вплотную к нему и тронула за руку.

– Чего тебе?
– устало произнес он.

Взяв его за руку я потянула его в сторону от оживленной студенческой магистрали, к окну. Нас с ним и так пол коридора провожали любопытными взглядами.

– Гошка, - начала я, заглядывая ему в глаза, - что происходит? Почему ты не хочешь поговорить со мной?

Он рассеянно запустил руку в свои волосы и отвернувшись от меня, уперся лбом в оконное стекло.

– Эй, поговори со мной, - уговаривала его я.
– Я постараюсь понять.