Внутри меня все похолодело. Эта горечь ощущалась физически, словно кто-то раздирал меня изнутри на куски, и я понимала, что заслуживаю все это.

–Никита, послушай…

–Нет, ты послушай, – он развернулся ко мне и взял в руки мои ладони. – Я люблю тебя. Я очень сильно тебя люблю. Мы справимся с этим вместе, не будь трусихой и не убегай от проблемы!

–Дело не в трусости! – всхлипнула я, ощущая, как новая порция истерики близится. – Я не могу обманывать тебя… Я слишком сильно люблю, чтобы позволить себе уничтожать тебя!

–Это бред! – горячо сказал Ник, сжимая мои ладони. – Юля, это полный бред! Скажи мне правду. Скажи ее. Тебе страшно?

–Да, – прошептала я. – Мне страшно, что я смогу еще больше ранить тебя. День ото дня. Ложь за ложью. Просто отпусти меня, пожалуйста… Мне это нужно.

Я встала с дивана и попятилась к спальне. Там уже был собран чемодан.

Ник отупело смотрел, как я берусь за ручку и выкатываю его в холл.

Мои руки тряслись, когда я пыталась застегнуть пуговицу на шубе.

–Куда тебя отвезти? – глухо спросил мой будущий бывший муж.

–Я… я – а действительно, куда я собиралась? Чем я вообще думала? – я побуду в отеле эту ночь, а завтра решу…

Ник двинулся ко мне, и я задрожала, глядя на него. Я совершаю ошибку, – стучало в моих висках, но в глубине души я знала – я должна разобраться со своими эмоциями одна.

–Ты можешь остаться здесь. Тебе незачем уезжать. Уеду я, если хочешь, – неровным голосом сказал Никита и подошел ко мне вплотную. Он расстегнул пуговицу на моей шубе и осторожно отцепил мои пальцы от ручки чемодана. – Останься…

Я разрыдалась, кидая чемодан и обнимая его. Он подхватил меня и прижал к себе, гладя по волосам.

–Если это то, чего ты хочешь – пожалуйста. Только знай – когда ты поймешь, что все-таки любишь меня, я буду здесь, – твердо сказал Никита, целуя меня в лоб.

Сквозь глухие рыдания я выдавила:

–Если бы… если бы дело заключалось только в любви… Я безумно люблю тебя… и не хочу этого! Но мне нужно… мне нужно побыть одной…

–Будь. Будь, Юля. Только не отказывайся от меня так легко. Я ни за что бы не отказался…

На этих словах Никита подхватил свою дубленку, обулся и вышел за дверь.

Я осела на пол, задыхаясь в слезах и истерике. Я совершенно не представляла, что мне теперь делать. Я все испортила. Я проиграла.

Все дело во мне. Как я могу давать клятвы перед Богом о верности и честности, если я обманываю саму себя? Я не хочу возвращаться к прошлому – я отпускаю его, и клянусь самой себе, что никогда больше не посмею вспомнить. Я хочу будущего – будущего светлого и чистого, без тайн и недомолвок. Я хочу Никиту.

Но думаю о Руслане.

Вот он, парадокс. И как быть честной, если я причинила своей честностью столько боли? Как?

Вот и я не знала.

34.

– Умница, Юля. Это была отличная сцена, согласны? – режиссер, показав мне большие пальцы, обернулся к съемочной группе – те, словно китайские болванчики, закивали в ответ.

Я широко улыбнулась всем и ответила:

–Спасибо за работу, ребята. Ну, я могу быть свободна?

–Да-да, конечно, Юля, – кивнул сценарист, не отрывая взгляда от сценария, просматривая его очень внимательно и серьезно. – Завтра ты свободна, мы будем снимать сцену с Лешей и Кристиной…

Я обернулась и кивнула Леше – он послал мне мимолетную улыбку, лишь на секунду отвлекаясь от своего телефона. Я тоже улыбнулась ему и спустилась с помоста, отправляясь к Наташе, сидевшей в углу павильона.

Она смотрела на меня, сощурив глаза, ее поза выдавала крайнюю раздражительность.

Я подошла и, подхватив со столика свою сумку, стала рыться в ней в поисках телефона.

Подруга молчала, но я чувствовала ее строгий взгляд и исходящую от нее нервозность.

–Ну давай, скажи это, иначе меня снесет сейчас от твоего злобного душка, – пошутила я, доставая телефон.

–Тебе не надоело? – высказалась она, и я подняла на нее взгляд.

–О чем ты? – невинно спросила я, улыбаясь.

–О, прекрати! – отмахнулась от меня Наташа, щуря голубые глаза. – Сколько еще ты будешь тянуть с этим?!

Улыбка медленно сошла с моего лица.

Все эти пять дней я погружалась в работу с головой. Широченная улыбка и смех не покидали меня, я играла роль яркой куклы, довольной всем. И только приходя в квартиру, которую я больше не могла называть домом без Ника, я давала волю эмоциям.