Внезапно, мощный, огненный взрыв разнес главные ворота крепости.

— Бернлейн. — подумал Фаргон и услышал боевые кличи своих друзей. Две больших толпы, в свете пожара и сильного снегопада, сражались друг с другом в двух углах внутреннего двора крепости. Бернлейн разил пламенем один десяток обращённых за другим, а Мартин, вращаясь с мечом словно шторм, стремительно сокрушал вампирские туши. Хоук прыгал от врага к врагу, перерезая противникам глотки спаренными кинжалами. Старый эльф отобрал у поверженного противника лук и начал пускать стрелы в вампирских лучников, стоявших на деревянных башнях. О’Рин, не отходя от Бернлейна, поливал бесчисленного противника градом тяжелых болтов, а вступая в ближний бой, разносил головы противника тяжелым прикладом дубового арбалета. Лицо перерожденного воина Черного оплота было сплошь окрашено в багровые цвета. Темные, как сама ночь волосы Фаргона, покрылись тяжелой, запекшейся кровью проклятых созданий.

— Акхиналова бездна! — крикнул дворф — Тяжелая стрела пронзила броню О’Рина в плечевом суставе, и пробив толстую кожу доспеха, вышла с другой стороны. — Ну все! — завопил он. — Мне надоело! — дворф оставил Бернлейна, со страстью сжигавшего противников, и с особой жестокостью принялся крушить вампирские черепа. Рог затрубил в ночи, и железная калитка в правой части форта, поднялась вверх, гремя тяжелыми цепями на весь лагерь. Четверо вулфбиров выбежали на волю и стали набрасываться на всех подряд.

— Проклятые волки! — закричал кто-то из орков. — Кто пустил тварей во внутренний двор?! О боги, нет! — Фаргон услышал звук разрывающейся плоти. Ещё один взрыв раскатился громом по вампирскому форту: Бернлейн развлекался, не жалея рунных чернил. Фаргон разил противников двуручным мечом, в момент, когда увидел омытую кровью голову О’Рина. Тот расчищал ряды вампиров, взявших перерожденного в кольцо. С другой стороны, в смертоносном танце клинков к нему приближался Мартин. Стоило Фаргону на миг расслабиться, как вдруг, на него набросился вулфбир, а затем ещё один. О’Рин и Мартин кинулись на помощь перерожденному и забили животных насмерть. Наконец, Фаргон опустил меч на землю и упал на одно колено, опрокинув на спину полностью вымазанный в крови капюшон.

— Что ты устроил?! — закричал на него разъяренный дворф. — Ты должен был вернуться к нам и доложить ситуацию, а не устраивать самовольную диверсию! — глаза О’Рина испускали гром и молнии. Он схватил торчащую из плеча стрелу и с визгом разломил её посередине. Фаргон резко встал и взяв дворфа за горло, поднял его в воздух:

— Я сделал то, что посчитал нужным! — глаза его запылали как никогда прежде. — Мы справились с задачей!

Мартин вступился за О’Рина:

— Ты подставил под удар не только свою жизнь, но и жизнь всего отряда! — завопил светлый эльф. — Это пир безумства! Вернейшее его проявление, Фаргон!

Перерожденный бросил дворфа на землю и зачехлив меч, подошел к эльфу, демонстрационно сжав перед собой кулак:

— Мы разбили силы вампиров и уничтожили больше сотни проклятых тварей! И вместо того, чтобы ликовать и броситься внутрь форта, вы двое, стоите здесь и оспариваете мое решение! Решение, которое привело нас к победе! — Фаргон подчеркнул своим голосом последнее слово, громко выкрикнув его на весь внутренний двор, затем подошел к О’Рину и протянул ему руку: дворф посмотрел на него разочарованным взглядом, и отмахнувшись, отправился на встречу подбежавшим Хоуку и Бернлейну. Мартин и перерожденный смотрели друг другу в глаза, не скрывая пламенной ненависти. Фаргон оскалился и прошел мимо эльфа, толкнув его плечом.

Все пятеро направились к главным вратам крепости, добивая павших врагов. Зайдя внутрь, они прошли несколько коридоров и оказались в темном, каменном зале, освещенным тусклым огнем свечей. Красный ковер простилался вдоль другого конца комнаты, а две деревянных двери, стояли распахнутыми по правую и левую стену. В конце зала стояла мраморная статуя, удерживающая на своем навершие пульсирующую алыми венами, сломанную рукоять.

— Одна из частей Драгонклау. Похоже, что это осколок меча! — крикнул Мартин. Они устремились к алтарю, как вдруг, из распахнутых дверей выбежали пятеро эльфов с пылающими глазами и выстроились пред статуей живым щитом:

— Ни один смертный муж не достоин узреть лик самого Драконклау! — закричал тот, что стоял посередине. Каждый из них был облачен в кожаную мантию без рукавов, плотно облегающую тело, подобно той, что носили Гвардейцы Элвенстеда. Запястья эльфов жестко сжимали стальные наручи, а босые ноги упирались в каменный пол. В руках вампиров сияли по два длинных клинка, изогнутых в форме клыков. Никогда ни Фаргон, ни О’Рин, ни кто-либо из проникших в крепость, не видел прежде подобного оружия.

— Ты пришел за смертью! — крикнул человеку другой вампир, указывая на него мечом. — Мы подарим тебе её, перерожденный!

Они бросились в атаку. О’Рин, обманувшись вкусом скорой победы, пустил град болтов во врага и был тут же ошарашен: эльфы ловко отбили устремившиеся в них снаряды. Мартин ринулся в бой сразу с двумя противниками и, сразу понял, что переоценил свои силы: вместо смертоносных атак, эльф вынужденно тратил свою выносливость на сплошные увороты и блокирования настигавших его ударов. Хоук взял на себя ещё двоих и проклиная все на свете, совершал выпад за выпадом, держа в каждой руке по кинжалу, словно саблезубый тигр разверзнувший свою пасть. Но попытки его не увенчались успехом: стражи крепости с легкостью парировали все атаки старого эльфа. Тем временем, ещё один из них прыгнул высоко в воздух и полетел вихрем с неба на изумленного Бернлейна. Маг отправил на встречу вампиру огненную сферу, но тот обил её в сторону. Сгусток пламени взорвался о стену, озарив святилище яркой вспышкой. Страж в стремительном выпаде летел к Бернлейну и, буквально за пол метра до того, как настиг своей цели, был сбит в сторону плечом пришедшего на помощь Фаргона. Вампир быстро поднялся на ноги, и ринулся в сторону перерожденного, отбивая на пути острые стрелы Хоука. Человек принял выпад врага двуручным мечом и схлестнулся с ним в ожесточенном сражении. Двое эльфов, что бились с Мартином, опустошили в конец силы воина Черного оплота. О’Рин влетел в их стан, словно дикий медведь и размахивая арбалетом, вытащил напарника из предсмертной петли.