Я росла в достатке и любви, которая не выставлялась напоказ, несмотря на пристальное внимание к отцовской личности. Я выращена эгоистом, но так всегда бывает в семье, где кроме тебя больше нет детей. Я благодарна моим родителем за все, что они сделали. Они воспитали меня сильным и стойким человеком, умеющим расставлять приоритеты и делать так, как велит мне мой рассудок, а не сердце.

Поступать по совести – то, что я всегда умела. Но из любых правил бывают исключения…

Я смотрел, как она, лучась улыбкой, стоит на сцене и рассказывает длинный стих. Подготовка к выпускному уже началась, и она, как всегда, была звездой и центром внимания каждого. Учителя обожали ее, обожали то, как она отдается делу и всегда выполняет его на отлично.

Ее обожали парни, я видел, как текут их слюни, и мне хотелось убить каждого, кто хоть посмотрит в ее сторону, но тогда бы мне дали пожизненное.

– Отлично, Юлечка! Очень выразительно, - завуч похвалила ее, и девушка просто заискрилась от счастья. – Так, а сейчас, пожалуйста, встаньте на вальс. Юля, Руслан не пришел?

Ее карие глаза тут же обыскали зал, но я был в тени, спеша после футбольной тренировки, и она, не увидев меня, напряглась.

– Давайте я станцую с ней, - лучась ехидством и усмешкой, к ней направился одноклассник, и я тут же ринулся из тени в бой.

Но моя девочка справилась сама. Она развернулась к нему вполоборота и, послав улыбку, сказала тихо, так тихо, что никто, кроме него и меня, читающего ее губы, не заметил:

– Проваливай, иначе последнее, что ты сделаешь – будешь кричать и плакать, когда Руслан будет медленно отрывать тебе яйца.

Парень побледнел и отступил, и я, наконец выйдя из тени, взлетел на сцену, остановившись рядом с ней. Когда руки моей девочки обвили мою талию, я понял, что теперь все в порядке. Я чувствовал себя спокойно и умиротворенно только рядом с ней. Она – мой океан, который тушит весь огонь внутри меня. Я уткнулся носом в ее плечо и, слегка повернув голову, зыркнул на одноклассника. Тот сравнялся цветом лица со стеной, и я снова повернулся к ней.

Она моя. Никто не посмеет забрать ее. Никогда.2.

Кровать прогнулась под чьим-то весом, и я вздрогнула во сне. Пошевелившись, я перевернулась набок и открыла глаза, видя перед собой уставшее лицо, заросшее щетиной.

– Привет, малыш, - Никита заползал под одеяло, от него так и веяло усталостью.

– Привет, - шепнула я и потянулась к нему за поцелуем. Он легонько чмокнул меня в губы и со стоном повалился на подушки. – Опять плохой перелет?

Никита ужасно переносит самолеты и все, что с ними связано. Не понимаю, как человек, которому приходится полжизни проводить в разъездах, может бояться путешествовать по воздуху.

Он безмолвно кивнул, и я прижалась к нему всем телом, чтобы забрать все плохое, что пришлось ему вынести.

– Зона турбулентности была длинной, - признался он. – Думал, не долечу.

Спустя пару минут Никита мило засопел, уткнувшись носом в мое плечо, и я вздрогнула от знакомого ощущения. Оно, казалось, было давным-давно забыто, но я не забыла. Я все помнила, просто спрятала это как можно дальше.

Зажмурив глаза, я сосчитала до десяти про себя, выдохнула и позволила себе обнять Никиту и погрузиться в сон.

Проснулась я, когда солнце уже вовсю светило в широкое окно нашей квартиры. Никита спал в той же позе, что и уснул, и из-за этого моя рука под всем весом затекла. Я осторожно вытянула ее и, поморщившись от неприятных ощущений, размяла. Сев в кровати, я зевнула и спустила ноги на холодную плитку. Стараясь не шуметь, я на цыпочках вышла из спальни и направилась в ванную, по пути проходя гостиную. На больших декоративных часах на стене был полдень.

Прикрыв за собой дверь, я скинула синюю футболку Никиты, мою ночную пижаму, на пол и, перешагнув через нее, зашла в душевую кабину. Да, я сплю без нижнего белья. Совсем.

Холодные и тугие струи полностью разбудили меня. Я вздрогнула и прибавила теплой воды, регулируя поток так, как мне нужно. Спустя несколько минут я вытирала свои волосы махровым полотенцем, смотря в зеркало. Выглядела я не очень – лицо опухло после вчерашнего тяжелого дня, глаза были уставшими. Подняв футболку, я бросила ее в машинку вместе с полотенцем и, зевнув, взяла с полочки утренний крем для кожи. Пока я наносила его, пела какую-то песенку, и спустя пару секунд до меня дошло, что то была песня со школьного выпускного. Меня словно током шибануло, и я, тут же замолчав, встретила в зеркале свой обеспокоенный взгляд. Набрав побольше воздуха в легкие, я выпустила его и, отставив крем обратно на полку, вышла из ванной. Холодный воздух квартиры сразу же обволок мое голое тело, и кожа покрылась мурашками. Поежившись, я шагнула в гостиную и остановилась посредине, глядя в окно. С семнадцатого этажа нашей квартиры Москва казалась огромной. Были видны высотки, простирающиеся до самого неба, а вдалеке маячил Кремль.