– Я выхожу замуж, - мои одеревенелые губы произнесли эти три слова, но я увидела, как рушатся его надежды. Это было так очевидно.

– Я знаю. Я видел вас, - он скривился, словно бы съел лимон.

– Ты оставил меня, - снова-таки три слова.

– Ты права. Теперь это твоя жизнь, и ты можешь провести ее с кем хочешь, котенок, - на последних словах он вдруг замолчал. Я видела, что это была ложь. Он не хотел этого говорить.

– Ты покончил со мной, - да что со мной такое? Мой словарный запас ограничивается несколькими фразами сегодня? Брр. Помотав головой, я набрала воздуха и продолжила: - Ты покончил со мной, не я. Я бы никогда не сделала этого, потому что я любила тебя, Руслан. Я бы была рядом всегда, я все бы выдержала. Но ты разрушил нас.

Я гребаный ублюдок! Она убивала меня своими словами наповал, а затем вдруг развернулась и пошла вперед. Ее маленькая, сгорбленная фигурка удалялась все дальше и дальше, а я стоял и понимал, что она права в каждой фразе. В каждом звуке.

Я побежал за ней, поскальзываясь на мокрой траве. Она уже переходила дорогу, но я все же успел и вновь схватил ее за руку.

– Не уходи, - прошептал я, вжимая ее дрожащее тельце в себя. – Пожалуйста, котенок. Не уходи.

Сейчас я чувствовал себя словно перед казнью. Каждое слово – гильотина. Я умирал снова и снова, но понимал, что заслужил все это.

А она плакала. Плакала и плакала, сжимая в руках что-то блестящее до тех пор, пока я не присмотрелся и не вынул из ее рук мгновение назад сорванную цепочку. Ту, которую ей подарил я.

Она носила ее все эти шесть лет. И сейчас сорвала ее с шеи.

Меня замутило. Тошнота подкатила к самой глотке. Она вполне может сейчас выбросить ее вместе с моим сердцем. Вполне.

Но Юля сильно сжала руку с цепочкой, и глухие рыдания вырвались из ее груди.

Я ненавидел видеть ее такой. Я люблю, когда она улыбается.

– Я сделаю все, чтобы ты улыбалась. Я все исправлю, обещаю!

Усадив ее в свою машину, я включил печку на полную мощность и медленно повез ее домой.

До конца поездки никто не проронил ни слова, а лишь стоило мне затормозить, как она скинула мое пальто, выскочила из автомобиля и пронеслась по дорожке к дому, не оглядываясь.

Браво, Руслан.

Ты выстилаешь себе ковровую дорожку в ад.

12.

Сказать, что события стали напряженными, с тех пор, как у нас состоялся разговор с Русланом, это ничего не сказать. Весь день я провела в постели с мамой, обнимая ее, рыдая вместе с ней. К вечеру нам удалось успокоиться, и я заснула под ее тихое сопение.

Этот день был полностью нереальным. В нем словно переплетались прошлое и настоящее, и это убивало меня. Убивало тем, что было так просто возвратится в тот промежуток времени, когда Руслан был центром моей вселенной.

И я ненавидела это. Он мог снова разорвать меня на части. Но я видела борьбу в нем, и это пугало меня еще больше. Борьбу за что? За меня? О какой борьбе может идти речь, если я выхожу замуж? Я не могу оставить Никиту и броситься в этот черный омут вновь. Это было бы высшей глупостью.

Я вылезла из постели так тихо, как только могла, и спустилась вниз. Папина куртка все еще висела на крючке, и я, просунув в нее руки, вышла на крыльцо и села в его кресло.

Стояла глубокая ночь. Ни одного горевшего окна, свидетельствовавшего бы о том, что есть еще один такой полуночник, как я. Подул ветер, и я засунула обе руки в карман. Тут же левая рука наткнулась на что-то твердое, и я вытащила из кармана небольшой листок, свернутый вдвое. Немедленно развернув его, я охнула. То был папин почерк:

«Юленька, милая моя дочка,

Мне даже страшно браться за написание этого письмеца, слишком много надо сказать тебе. Ты занимаешь в моем сердце самое особенное место, ведь ты моя крошка, мой маленький сильный солдат. Со всеми своими горестями, будь то разбитая коленка или двойка в школе, ты непременно шла ко мне, зная, что я пожурю тебя, но тут же обниму и поцелую. Но даже если бы ты не любила меня так сильно, я все равно бы невероятно гордился тобой! Ты так многого добилась, дочка. Погляди – ты исполнила свою мечту, малышка. Ты знала, чего хочешь, и упрямо двигалась к своей цели.

Ты хороший человек, Юленька. У тебя сильное и доброе сердце, ты способна видеть многое, то, что редко кто способен сейчас увидеть.

Я хочу сказать тебе главное. Борись, Юля. Борись до конца. Чего бы ты ни хотела, иди к своей цели и знай, дочка: все получится. Если ты сможешь сделать это, преодолеть свой страх и не довольствоваться вторыми ролями, то я, как твой отец, большего и пожелать не могу.

Будь счастлива, дочка. Я люблю тебя так сильно, что никакими словами не передать, хоть я и писатель, помнишь?