Что это? Этот мужчина осознанно отправил мне это сообщение в начале второго? Или опять ошибся?

Стерев часть сообщения, я оставила только вежливое «вы снова ошиблись», а потом добавила милый смайлик и отослала. Все. Теперь уже точно можно закрыть глаза…

Но как бы ни так. Мобильный снова зажужжал. Наверняка извиниться решил. Мог бы и не утруждаться…

«Просто ответь: да или нет»?

Моргнув два раза, я уже стала перебирать в голове варианты ругательств, которые хотела отправить этому наглому собеседнику, но в последний момент почему-то передумала и написала «да». А затем отключила телефон, прижалась к Машкиной спине и заснула.

***

— Не забудьте, что курсовую вы должны сдать завтра. Не будет курсовой — не видать вам допуска к экзаменам. Уяснили? — Анастасия Сергеевна поправила на носу очки и, надменно оглядев аудиторию, тихо прокашлялась. — Если вопросов больше нет, то листочки на стол и можете быть свободны.

Группа тихо зашелестела, вставая со своих мест. Гул постепенно нарастал, переносясь в коридор. Мало кого после философии тянуло пообщаться, но самый сложный предмет со строгой преподавательницей остался на сегодня позади и можно было немного расслабиться.

Мне всегда нравился наш универ. В тот день, когда я пришла сюда еще абитуриентом подавать документы, я влюбилась в эти старые стены с обшарпанной краской, покосившиеся и выцветшие от старости портреты профессоров на стенах и оживленные широкие коридоры, по которым туда-сюда сновали студенты, преподаватели и другие работники университета.

Факультет социально-культурной деятельности, а конкретнее, наша кафедра социально-философских наук находилась на самом отшибе здания. И вездесущий ремонт, в отличие от первых двух корпусов не мог добраться до нас вот уже два года. Зато в нашем распоряжении был замечательный невысокий широкий балкон, выход на который всегда был открыт. Разрушенный с одного края, поздней весной он полностью утопал в зелени растущих на территории университета ив. И каменные урны, расставленные по периметру, уже давно не выполняли декоративную роль, а просто служили всем пепельницами… И это было единственное место, где преподаватели (ну, почти все), закрывали глаза на моральные рамки и выходили выкурить сигаретку рядом со студентами.

— Блин! Я тебя по всему этажу ищу! Что у тебя с телефоном?! — судя по голосу, Машка оставила мне на телефоне, как минимум, пару сотен неотвеченных.

— А что у меня с телефоном? — опешила я и засунула руку в карман брюк. И, достав его, рассеянно вспомнила о вчерашних странных смс-ках и о том, что телефон у меня до сих пор выключен. Со вчерашней ночи. Уже почти пол дня. Ой…

— Чучело, Васильева! Включить не судьба?! — продолжала негодовать Машка. — Блин! Мегера! Спрячьте меня! — внезапно она буквально прыгнула за широкие спины наших однокурсников, курящих неподалеку, и, натянув на голову капюшон, стала опасливо оттуда выглядывать.

Причина ее внезапного испуга расположилась неподалеку от нас, около одной из урн-пепельниц, зябко запахивая пальто и недовольно морща нос из-за падающего снега. Анастасия Сергеевна, только что отпустившая нас с философии и лекции, которой Машка так бессовестно пренебрегла, всегда не любила студентов, не посещающих ее занятия. Мало того, она с практически ощутимой угрозой сказала нам, что экзамен в полугодии у нее не сдать. Почти никому…

— Здорова! — Макс, подоспевший к нам, поздоровался так громко, что все невольно вздрогнули. — Чего? О, Анастасия Сергеевна! Вы, как всегда прекрасны!

— Ваше раболепство вас не спасет, Аргунов. Вы прогуляли мою лекцию. Удачи на сессии! Она вам пригодится! — процедила сквозь зубы преподавательница и, цокая высокими каблуками сапогов, направилась к коридору.

— Вы разбиваете мне сердце, Анастасия Сергеевна! — улыбаясь во все тридцать два крикнул ей вслед Аргунов, провожая спину женщины восторженным взглядом. И только когда она скрылась среди толпы студентов, он обратил внимание на нас. — Что?

— Дурак! Она доложит декану, и тебя отчислят, — вздохнула Маша, оказавшись рядом с нами. — Зря ты это все делаешь. — Тоном знатока уверила она его. — Сонь, давай, трубу включай, я сейчас в деканате допуск получу и позвоню, у магазина встретимся.

— А семинар? — неуверенно спросила я, вспомнив, что по идее у нас должна быть одна пара литературы, на которой вот уже вторую неделю устраивали семинары. И на которых ни я, ни Машка, ни Макс ни разу не появились. Повезло еще, что душка-староста отмечал нас, будто мы втроем присутствовали.

— А ну его, этот семинар, — бросила Машка, улыбаясь, и зашагала к коридору. — Позвоню, будь на связи!

— Ну-ну… — пробормотала я, чувствуя угрызения совести из-за пропущенных пар. Надо бы хоть раз появиться на…

Мобильный, практически разрываемый от сообщений, приходящих на него, вибрировал не переставая. Макс сделал устрашающее лицо и, пробормотав что-то типа «мамочка весь день свою дочку искала», поспешил удалиться. А я с испугом начала открывать сообщения.

Одно сообщение о том, что мама звонила… четырнадцать раз? Ох, не к добру это.

«Ты обещала перезвонить перед сном» — гласило сообщение, отосланное уже мамой.

«Очень жаль, что ты не сдерживаешь обещаний» — прислала она через полчаса от предыдущего.