Фейри изменились. Даже их взгляды стали иными, больше не мерцали универсальной, кружащейся радужностью. Смертоносные как бритвы, они врезались в тебя, каждый со своим уникальным цветом, за неимением лучшего слова, хотя я затруднялась дать название оттенкам: здесь окрас бессмертного разложения, гниения и кладбищ; там в точности оттенок токсичной ядерной войны без конца; здесь цвет безумного, обгладывающего кости голода; там пятно безумия, галопом несущееся на тебя и топочущее копытами.

Раньше я насмехалась над ними, над этими самодовольными, прекрасными, но относительно невинными Фейри без королевской крови. Они казались мне позёрами, которые не были тем, чем притворялись, заставляли нас верить, будто они обладали куда большей силой, чем на самом деле.

Теперь обыкновенный Зимний Двор Фейри был — мне пришлось силой заставить свой мозг принять правду — ужасающим на инстинктивном уровне.

Одна цель достигнута. Мы знали, что наш враг намного могущественнее, чем был когда-то.

— Песнь определённо изменила их, Риодан, — пробормотала я, когда мы резко остановились посередине лестницы.

— Вот уж точно, Шерлок, — согласился он.

Вопреки серьёзности нашего текущего положения я улыбнулась.

В самое подходящее проклятое время он наконец-то правильно понял наши роли.

Глава 23

Я бы отдала все, что у меня есть[42]

Если бы Танцор жил.

Это кроличья нора, в которую я проваливалась несколько раз.

Иногда неохотно; в другие разы, темными ночами, когда Шаз храпел рядом, его задняя лапа неустанно пинала меня во сне, и я не могла спать, я нарочно шла к осыпающемуся земельному краю и прыгала вниз. Отправлялась исследовать ту фантастичную, убийственную страну чудес из безумия, монстров и «может быть».

Его мозги, мои суперсилы: каких детей мы могли бы произвести на свет?

Если бы сердце Танцора было здоровым, если бы, скажем, он выпил Эликсир Жизни, какие дерзкие подвиги храбрости и гениальности мы могли бы совершить вместе на благо мира?

У Бэтмена не было ни единой суперсилы, если не считать его внутреннюю тьму. У Танцора определённо её не было. Но возможно, внутренний свет — это тоже суперсила, а его у него было в избытке.

Шазам мог бы нянчиться.

НЕТ.

Он мог бы их сожрать. Но все равно, Шаз — безоговорочный друг детей. Дети, которых мы не имели, просто обожали бы его, хвастались им перед всеми своими друзьями, и Шазу это нравилось бы. А если бы они двигались на суперскорости, мы бы переехали куда-нибудь, где я тоже смогла бы носиться с ними на суперскорости, и мы бы ничего не боялись.

Я даже не знаю, работают ли мои яичники. Я не знаю всего, что Ровена сделала со мной. В её нарциссистских дневниках есть хронологические пробелы, которые предполагали массу недостающих томов.

Ещё одна кроличья дыра: я понятия не имею, кто мой отец. Я даже не уверена, был ли он у меня вообще. Все, что я знаю — это что ни один из дневников старой ведьмы не содержал ни одного упоминания моего патриарха. Такое совершенное упущение такой важной темы моему мозгу кажется совершенно непростительным.

Так что, может, те очаровательные маленькие дети с темными волнистыми волосами Танцора и прекрасными глазами цвета морских волн никогда не были возможны.

Может, Риодан прав.

Может, я не человек.

Но я забегаю вперёд.

Глава 24

Трон принадлежал Конкобару, Катейн, Ведьминой Перчатке[43]

— Вы поймёте, — промурлыкал Риодану возвышающийся бледнокожий мужчина Фейри с серебристыми волосами до пояса, проталкиваясь через толпу, — что даже для выродков вроде вас некоторых из нас сложно убить.

Двое против тысячи. Отстойные шансы.

Я прищурилась, корректируя свои расчёты. Позади Фейри семь черных зверей начинали бесшумно подкрадываться с периметра комнаты.

Да! Потребовалось колоссальное усилие, чтобы подавить желание вскинуть кулак в воздух.

Девятка здесь. Спасибо тебе, Риодан.

Они находились здесь все это время, вероятно, слившись с решетчатыми колоннами, замаскировавшись под предмет мебели. Или, точнее говоря, как хамелеоны слились с бетонными стенами и LED экранами.

Фейри могут чувствовать свои дары, копье и меч, если они оказываются достаточно близко — а это, как говорит Мак, должно быть около четырёх метров или меньше. Но они не могут чувствовать Девятку, что делает их врагами Фейри номер один. Один из Девятки может подкрасться к ним прямо сзади и убить даже прежде, чем они поймут, что рядом угроза.

Насколько я знаю, никто не может уловить присутствие Девятки. Я однажды спросила у Кэт, что она чувствует, находясь рядом с ними, и она сказала: «Ни черта. Полная и совершенная тишина. Их вообще не существует». В то время я подумала, какое это, должно быть, блаженство для женщины, которая никогда не могла сбежать от обширных, взрывных и зачастую ужасающих эмоций мира. К слову о «нулевой точке». Её дара я бы никогда не хотела иметь. Я и так улавливаю слишком много ужасов мира без обострённой эмпатии.