Вышеописанный разговор весьма интересен. Он показывает, что уже в Египте Наполеон вовсю изменял своей любимой Жозефине, и произошло это после того, как он узнал о том, что она в Париже изменяет ему.

Лора д’Абрантес в своих «Мемуарах» пишет:

«Весь этот разговор происходил в Мальмезонском парке и длился больше часа».

Как известно, Наполеон привез из Египетского похода целый эскадрон мамелюков, участвовавший затем в его завоеваниях. Несколько из них, в том числе мамелюк Али, стали личными телохранителями будущего императора.

Этот мамелюк Али был достаточно странной личностью. По европейским меркам, конечно. Камердинер Наполеона Констан Вери в своих «Мемуарах» рассказывает такой случай, произошедший в Мальмезоне:

«Ибрагим взял себе имя Али, перейдя на службу к мадам Бонапарт. Он был уродливее любого араба, а взгляд его был страшно злобным. Я вспоминаю один случай, имевший место в Мальмезоне, и он может прекрасно дать представление о его характере. Однажды, когда мы играли на лужайке перед дворцом, я случайно толкнул его, и он упал. Разъяренный из-за этого падения, он вскочил, выхватил свой кинжал, с которым не расставался никогда, и бросился на меня. Я сначала посмеялся, как и все остальные, над его падением, а потом продолжил бегать. Но тут раздались предупредительные крики моих товарищей, я повернулся, чтобы посмотреть, что происходит у меня за спиной, и только тут я заметил в его руках оружие. Я резко остановился, уставившись на кинжал, а потом лишь чудом увернулся от удара, направленного мне точно в грудь. В свою очередь, я разозлился, и меня тут можно понять. Я схватил его за широкие штаны и сильно толкнул в сторону мальмезонской речки, в которой глубина составляла отсилы два фута. Он пошатнулся, кинжал выпал из его рук и плюхнулся в воду, и это сделало моего противника не столь грозным. От обиды он стал кричать так громко, что мадам Бонапарт услышала его, а так как она была очень добра к своему мамелюку, меня здорово отругали. В любом случае, несчастный Али так плохо умел ладить с людьми, что вскоре он перессорился со всеми, и дело кончилось тем, что его отправили в Фонтенбло».

Мальмезонский замок использовался для заседаний правительства вплоть до осени 1802 года. В августе 1802 года была принята новая конституция, и Наполеон был провозглашен Пожизненным консулом. Изменение формы правления во Франции изменило и статус Мальмезона.

Прием в Мальмезоне в 1802 году. Художник Ф. Фламенг

Констан Вери по этому поводу пишет:

«Мальмезон – дом, который становился день ото дня все больше и больше переполнен людьми, не удовлетворял больше Первого консула. В связи с этим стало необходимо более обширное жилище, и выбор Первого консула пал на Сен-Клу. Жители Сен-Клу адресовали в Законодательное собрание петицию, в которой просили сделать дворец летней резиденцией Первого консула».

Историк Гектор Флейшман уточняет:

«В день, когда Бонапарта сделали Пожизненным консулом, он решил, что безыскусная мальмезонская жизнь не подходит для первого чина Республики. Это произошло 14 термидора X года (2 августа 1802 года). А 20 сентября он отправился в Сен-Клу, чтобы осмотреть замок. И замок ему понравился. Так Сен-Клу стал постоянной резиденцией Бонапарта».

Таким образом, Жозефина осталась практически единственной хозяйкой Мальмезонского имения.

Сен-Клу – это западный пригород Парижа, расположенный на берегу Сены в десяти километрах от центра города. Назван он так в честь внука короля Хлодвига Клодоальда, гробница которого расположена в пределах города.

Замок в Сен-Клу, находящийся буквально в двух шагах от Мальмезона, был построен в 1572 году, а еще с 1693 по 1766 год здесь действовал один из лучших фарфоровых заводов Франции.

В 1658 году король Людовик XIV купил замок Сен-Клу для своего брата, герцога Орлеанского. В 1782 году этот замок был передан Людовиком XVI Марии-Антуанетте, а перед государственным переворотом 18–19 брюмера (9—10 ноября 1799 года) здесь некоторое время заседали Совет Старейшин и Совет Пятисот. Замок Сен-Клу в самом деле очень понравился Наполеону. Тем не менее он еще долго продолжал приезжать в ставший ему таким родным Мальмезон. Его туда тянуло. Только там он мог еще чувствовать себя свободным и счастливым.

Гектор Флейшман констатирует:

«К Мальмезону, как и ко всем вещам и существам первых лет его славы, Бонапарт сохранит тайное влечение.

Когда Бонапарт хотел убежать от самого себя и от своего сердца, он ехал в Мальмезон, чтобы насладиться безмолвным опьянением воспоминаний. Мальмезон видел его без орлов и пурпура, окруженного семьей и прекрасного своей будущей славой. Там он мог смеяться, бегать по аллеям».

Секретарь Наполеона Клод-Франсуа де Меневаль вспоминает:

«После Амьенского мира восемь или девять месяцев прошли поровну в поездках между Мальмезоном и Сен-Клу, куда Первый консул въехал, определив его своей новой резиденцией весной того же года».

Это же подтверждает и камердинер Наполеона Констан Вери:

«Первый консул расположился в Сен-Клу, хотя в это же время он также часто бывал и Мальмезоне. Но ему и Жозефине приходилось разрываться между двумя резиденциями, ибо их поездки в Париж были очень частыми не только из-за государственных дел, требовавших чуть ли не постоянного присутствия Первого консула, но и из-за увлечения генерала Бонапарта театром и итальянской оперой».

Стоит ли говорить, что эти бесконечные поездки из Парижа в Мальмезон и обратно представляли значительную опасность.

Напомним, что после государственного переворота 18–19 брюмера (9—10 ноября 1799 года), совершенного при активном участии Наполеона, Директория, коллегиально правившая до этого во Франции, была упразднена, и власть в стране была вверена трем консулам – самому Наполеону Бонапарту, Эмманюэлю Сийесу и Пьеру-Роже Дюко.

Это был государственный переворот, не оправдывавшийся никакой серьезной внутренней или внешней опасностью. Но после революции 1789 года во Франции было произведено столько различных переворотов, а конституция так часто и бесцеремонно нарушалась, что события 18–19 брюмера вызвали скорее удивление, чем негодование.