— Живо сюда! — рявкнул седоусый рыцарь, грозно похлопывая кожаными перчатками по луке седла.

— Чем могу служить, господин Свори? — заискивающе заглянул ему в глаза помощник старосты и принялся теребить сдернутый с головы колпак. На широком поясе с чеканной медной пряжкой висел здоровенный тесак, но, судя по украшенным серебряными клепками ножнам, нацепляли его исключительно перед приездом важных гостей.

— Патриканцы у вас остановились?

— Нет, господин Свори, — искоса глянув на коричневый балахон святого отца, опустил глаза помощник старосты, постная морда которого прямо-таки напрашивалась на добрый пинок сапогом.

— Мимо они проехали, — подсказал пожилой стражник в выгоревшем на солнце и застиранном до серости дублете с распущенной почти до пупа шнуровкой. На перекинутом через плечо ремне, с которого свисал в потертых ножнах пехотный меч, вместо обычной застежки темнела княжеская черная роза. Выходит, за порядком сюда приглядывать направили.

— Давно проехали? — уточнил рыцарь, потеряв всякий интерес к переминавшемуся с ноги на ногу помощнику старосты.

— Часа с два назад. До «Наковальни» засветло успеть рассчитывали, — ответил стражник, задумчиво погладил короткую бородку и слегка поклонился настоятелю монастыря. Даже не поклонился — так, наметил поклон. Оно и понятно: не в Империи, чай. Пусть спасибо скажут, что дед их монастырь вообще не закрыл. Из Ронли вон давно всех церковников взашей выгнали.

— Благодарю, — кивнул ветерану рыцарь и повернулся к отцу Густаву: — Вас проводить?

— Будем очень признательны, — не стал скромничать священник. — Как бы ночь в дороге не застала.

— Зачем? — усмехнулся я. — Разве страшны исчадия преисподней тем, в ком вера сильна?

— А разбойники? — вздохнул отец Густав. — Не всякого безбожника удастся вразумить молитвой и проповедью. А как говорил святой Патрик: нет никакой доблести сложить голову из-за пустого бахвальства.

— Тогда в путь! — скомандовал Свори, не дав мне придумать хоть какую-нибудь причину для ночевки в Старых Ключах.

Я привстал на стременах, собираясь приказать поворачивать обратно, но поймал укоризненный взгляд Эдвина, передумал и направил Звездочку вслед за остальными. Все равно до Тир-Ле-Конта сегодня добраться уже не успеем, а что Старые Ключи, что «Наковальня»... одна тень.

За оградой «Наковальни» — постоялого двора, выстроенного на месте заброшенной кузницы, — выл пес. Выл, выл и выл. Не смолкавший ни на мгновение собачий плач действовал на нервы, и насторожившийся Свори велел оруженосцам проверить оружие, надеть шлемы и держать ухо востро.

— Кейн, кольчуга! — напомнил мне рыцарь.

— Забудь, — буркнул я, хоть и понимал, что дело, скорее всего, действительно нечисто. Будь на постоялом дворе все в порядке — пес давно бы уже получил поленом по хребту. С другой стороны — лиходеи этот вой тоже бы терпеть не стали.

И все же что там стряслось? Места здесь глухие, может, и вправду стоит кольчугу надеть?

— Мальчишка... — прошипел седоусый рыцарь и скомандовал: — Не отставать!

— Старый пердун, — не остался в долгу я, но Свори, к счастью, ничего не расслышал.

Когда мы подъехали к высокому бревенчатому забору, из- за которого торчала островерхая крыша двухэтажного постоялого двора, тоскливый собачий вой сменился яростным лаем и лязгом цепи носившегося по двору пса. Свори соскочил из седла на землю, обнажил меч и велел вооружившимся арбалетами оруженосцам следовать за ним и не лезть вперед.

Жерар, настороженно озираясь по сторонам, вытащил из петли боевой топор, настоятель, бормоча себе под нос молитву, начал перебирать четки.

— Жди здесь! — Я кинул поводья Звездочки Эдвину, и тот попытался всучить мне свой взведенный арбалет.

— Оставь себе! — отказался я и, достав пару метательных ножей, отправился вдогонку за шагнувшим в распахнутые ворота рыцарем.

— Эй ты! Брось меч! — рявкнул на кого-то Свори, когда хриплый лай цепного пса резко оборвался и послышался жалобный скулеж. — Живо!

Молодой парень в накинутом поверх кольчужной безрукавки плаще разжал руку и уронил тяжелый полесский меч рядом с затихшим кобелем.

Свори указал Рони на конюшню и начал медленно приближаться к бойцу таким образом, чтобы не перекрыть линию стрельбы второму своему оруженосцу.

— Что здесь происходит?! — потребовал он объяснений.

Рыжеволосый крепыш промолчал, по его веснушчатому лицу покатились крупные капли пота. Я решил, что на местного уроженца тот не похож. Скорее уж это подданный герцога Йорка. Там все через одного рыжие и конопатые.

— Вы кто такие?! — вдруг заверещал выскочивший на крыльцо постоялого двора худой старик в серой хламиде, подпоясанной обрывком простой веревки. За его спиной в двери появился еще один вооруженный человек — плечистый детина, заросший длинной черной щетиной.