Шрифт:
— Наши точно деньги получат?
— Я похож на самоубийцу? — вопросом на вопрос ответил Арчи. — Или у тебя есть основания сомневаться в моих словах? Ты меня сколько лет знаешь?
— Столько не живут, — ухмыльнулся Шутник и перестал раскручивать кистень. — Значит, на север?
— На север.
Первым донесшийся через тихий шорох дождя скрип колес различил я. А когда послышались всхрапывание лошадей, скрип кожи и едва слышный лязг железа, насторожились и остальные.
— Это что?.. — заикнулся было Габриель, но Арчи поднес палец к губам, и он замолчал.
Я осторожно выглянул из прохода и сразу же отпрянул назад: мимо нашего проулка к таверне проехала карета, которую сопровождали десятка полтора до зубов вооруженных людей в темных плащах и полностью закрывающих лица масках с узкими прорезями для глаз. Человек пять, на ходу доставая из ножен абордажные палаши, побежали к черному ходу, а из остановившейся у входа в «Морской змей» кареты выбрались шесть арбалетчиков и верзила с костяным посохом тайнознатца Дома Волн.
И ведь даже не надо гадать, по чью душу они сюда заявились. И чем закончится этот визит…
Так уж получилось, что все мы пришли к одинаковому выводу почти одновременно. И, к счастью, мои мысли полностью совпали с мнением Шутника.
Арчи еще только начал открывать рот, чтобы попытаться предупредить о грозящей опасности остававшихся в таверне дружинников, когда мы с Шутником, не желая оказаться нашпигованными арбалетными болтами, прыгнули на него. Габриель, всем своим весом врезавшись под колени, сбил здоровяка с ног, я навалился сверху, зажал рот и придавил голову к земле. И все же Арчи оказался слишком силен: меня он просто отшвырнул в сторону, уперся рукой в стену дома, приподнялся… и тут Шутник врезал ему по голове рукоятью кистеня.
— Под руки хватай его, и ходу, — распорядился Габриель, как только мне удалось вновь глотнуть воздух, выбитый из легких ударом о стену.
Я так и сделал, и мы потащили находившегося в беспамятстве здоровяка по переулку от доносившихся из таверны криков людей и лязганья клинков. Весил наш долговязый компаньон будь здоров, но выбора не оставалось — чем дальше мы успеем убраться от «Морского змея», прежде чем он очнется, тем лучше.
Уж в этом у меня сомнений не было ни малейших.
Город-на-Озере
Иногда очень непросто различить грань, отделяющую сон от яви. Полузабытые воспоминания порой кажутся чем-то совершенно нереальным, а смутные ночные видения подменяют их своей подсознательной достоверностью. И пусть ты прекрасно осознаешь, что спишь и можешь одним лишь усилием воли проснуться, но как отличить настоящее пробуждение от всего-навсего начала нового кошмара?
Вот и сейчас, не в силах пошевелиться, я скорчился на полу пустого амбара и пытался понять, откуда взялся окутывающий меня аромат терпких духов и пугающе-притягательный привкус чужой крови во рту.
Сон. Мне это всего лишь приснилось. Всего лишь? Сон не желал уходить, и, как я ни старался, пошевелиться так и не получилось. Тягучая боль затопила все тело, и даже окружающий мир посерел, так и не обретя после ночного полумрака всех своих красок. И тишина. Ни звука, ни шороха. Как в могиле.
Почувствовав, что начинаю задыхаться, я попытался вдохнуть посвежевший за ночь воздух, но ничуть в этом не преуспел. Наоборот, ноздри защекотал знакомый аромат духов, старые чувства вновь поработили мою волю, да еще откуда-то издалека прошелестел отголосок столь знакомого девичьего смеха, в котором так и звенели сотни серебряных колокольчиков.
«Кейн, Кейн, — послышалось мне. — Любимый!»
И снова смех…
«Мы будем жить вечно!..»
Первым сквозь пелену беспамятства пробился тоненький визг оселка, которым прислонившийся спиной к стене Арчи доводил до совершенства волнистое лезвие фламберга.
Вжик… вжик…
Следом пришел запах прелой мешковины, проса и мышиного помета, а потом и нереальная серость сна сгинула, наполнив амбар предутренним сумраком, в котором светлой полосой выделялась щель приоткрытой двери.
Вжик… вжик…
Фу-у-у. Дыхание с хрипом вырвалось из груди, и я с облегчением понял, что в этот раз кошмар отступил и ночной морок развеялся без следа. Но насколько еще меня хватит? Не знаю…
Вжик… вжик…
Прогнав никчемные сомнения из головы, я завернулся в плащ и уставился на Арчи, монотонными движениями точильного бруска выправлявшего лезвие меча.
Вжик… вжик…
И не надоело ему? Как свободная минута выдается — сразу клинком занимается. Странный он. Уже, считай, седмицу вместе путешествуем, а смотрю на него и что он собой представляет — понять не могу. Если не особо приглядываться — человек и человек. Обычный бродяга, коих без счету по свету шляется. Свезло — прибился к заозерским дружинникам, запахло большим кушем — ушел в свободное плаванье. Это как раз понятно, дело житейское, но непонятного накопилось куда больше.