Школа Северного пути

Аннотация

Магическая академка... китайская... про хороших людей, которые надавали по шее плохим ;) На СИ первая половина текста, куда идти за второй - нагуглите при желании.

Астахова Людмила ШКОЛА СЕВЕРНОГО ПУТИ (повесть) ЧАСТЬ 1 ГЛАВА 1. Амулеты из зелёного шелка Имэй проснулась еще до рассвета. Ночной заморозок прежде времени выстудил угли в жаровне, и в её крошечной комнате царил обжигающий холод. Конечно, можно было ещё немного подремать, закутавшись в толстое одеяло, но мысль о том, что в спальне у мальчишек ещё холоднее, взбодрила быстрее пощечины. - Уже бегу, уже иду... - бормотала девушка, натягивая на плечи ещё одну накидку и засовывая ноги в войлочные туфли. Мальчишки, точно щенки, сбились в кучу на одном матрасе, укрывшись всеми одеялами сразу. Только лохматые макушки торчали из груды тряпья. "Нужно выпросить у Мастера хотя бы парочку новых покрывал, - раздумывала Имэй, пока тормошила самого старшего - Ян Яня. - Старые все в заплатах. Сколько можно нищету разводить?" - Ну, сестрёнка, ну еще чуточку... - скулил мальчонка, не в силах разлепить веки. - Так, нечего разлеживаться. - Имэй честно пыталась говорить строже. - Кто хочет мыться в теплой воде, тот первым встаёт и греет котёл. - Я буду холодной... - Не выдумывай! В другое время сонного ребенка стоило пожалеть. Ян Яню всего десять, тощий, как весенний заяц, и весит примерно столько же. В чем только душа держится? Но кто-то же должен помочь таскать ведра от колодца. А кроме Ян Яня, больше некому. - Почему опять я? - противно ныл мальчишка. И тут же схлопотал подзатыльник. Меньшее зло, если сравнивать тяжесть рук Имэй и Мастера, который не терпел возражений. - Потому что я так сказала! - разозлилась девушка. Каждое утро одно и то же: тихий скулёж плетущегося позади Ян Яня, заунывный скрип колодезного ворота, потрескивание дров к очагу, плеск воды и снова тихие причитания. Объяснять в сотый раз, что снова лечить Малька сейчас некому, что брат Шэн врачует в этом году солдат Юй-хоу и за ним не пошлёшь, нет ни малейшего смысла. Во-первых, потому что несчастное дитя и так всё отлично знает. А, во-вторых, очень велик шанс, что брат-целитель не сегодня-завтра сам постучится в ворота, но это вовсе не повод отлынивать от обязанностей. Пока вода грелась, Имэй сходила в курятник покормить кур и собрать яйца. Несушки расстарались и снесли аж целых пять штук. Одно -- едва оклемавшемуся после простуды Мальку, еще одно -- Мастеру, остальные - в тесто на пирожки. Но нести добычу сразу в кухню было бы стратегически неверным решением. Взъерошенного Ян Яня лучше не искушать видом никем не охраняемой еды. Имэй тщательно спрятала добычу и пошла будить остальных ребятишек. Малька всё равно пришлось нести на руках -- тёплого, сопящего и такого уютного, что хоть самой ложись обратно в кровать. Он даже не хныкал, когда девушка поливала его из ковша. Ничего не поделаешь, у Мастера не забалуешь. Сначала омовение, затем разминка-тренировка и только потом завтрак. Причем лентяю порция будет урезана вдвое, чтобы никто не пытался мухлевать и упражняться вполсилы. Правило, установленное в Школе раз и навсегда: кто хорошо работает, тот хорошо ест. И наоборот. К тому моменту, как Имэй наварила риса, уже окончательно рассвело. Солнечные лучи разогнали туман, укутавший сад, и сразу стало как-то веселее на душе. Опять же, нынче на дворе первый день месяца { Лидун} (1). Скоро начнут возвращаться ученики, те, кому можно вернуться, разумеется. У кого-то закончится очередной контракт, кому-то нужно подлечиться и отдохнуть, а кто-то просто соскучился по дому. Припасов, руками Имэй и её неимоверными усилиями, заготовлено на целое войско. И это еще одно правило Школы: еды должно хватать всем -- ученикам, гостям, болящим, раненым и беженцам, если таковые случатся. И никого не волнует, кто всё вырастит, соберет и заготовит впрок. Имэй огорчённо взглянула на свои ладони -- у лошадей копыта мягче. А все почему? В поместье в этом году остались только они с Мастером да четверо младших учеников - мальчишек возрастом от пяти до десяти годов. Те еще помощнички! - Сестричка, есть хочу! - с порога заорал разгоряченный бегом Ян Янь. И получил еще один подзатыльник, но уже персонально от Мастера. У Имэй по старой памяти заболела шея. Конечно, ей доставалось раз в десять меньше, чем тому же Бродяге, но всё равно было, что вспомнить о временах её собственного ученичества. Те же побудки ни свет-ни заря, те же пробежки в любую погоду, скудный завтрак, уроки и тренировки, а потом работа по хозяйству до самого заката. И в конце дня ужин как прекрасный миг блаженства, плавно перетекающий в крепкий сон без задних ног. Говорят, в других Школах порядки мягче, но Имэй не верила в россказни. Строже -- запросто, голоднее -- почти всегда, но найти среди чужих Мастеров кого-то, кто бы сидел за одним столом с младшими и ел то же самое, что новички, практически невозможно. Потому что их Мастер Дон Син-- бессмертный святой, сошедший с Небес ради милосердия. - Ты долго ещё будешь на меня пялиться, девушка? - проворчал тот, и, разломив пополам свое яйцо, скормил больший кусок восьмилетнему Чуну и тут же на него прикрикнул: - А ну-ка, сядь ровно, не горбись! Мальчик послушно выпрямился. За полтора года спина его, изначально скособоченная, выровнялась настолько, что только небольшая хромота выдавала былое непоправимое увечье. Потом и оно исчезнет, думалось Имэй. Всё будет хорошо: Чун еще всем покажет, постепенно окрепнет Малёк -- Сяо И, не говоря уж о Ян Яне, который своего точно не упустит. - А когда братец Бай Фэн вернется? - спросил он. - Скоро, - отрезал Мастер и на целое мгновение потеплел лицом. Никто из посторонних никогда не догадался бы, что легкая дрожь, побежавшая по губам наставника, и есть самая тёплая из его улыбок. Бродягу ждали все, а Имэй - начиная с того момента, как брат Фэн шагнул за ворота поместья, а было это третьего дня месяца { Дзинчже} (2). Нет, ну какая зима без Бродяги? - Потерпите с недельку, - посулила девушка. - Ещё целую неделю без мяса? - взвыл ненасытный Ян Янь. - У меня уже зубы шатаются, между прочим. - Какой из зубов? - поинтересовался невозмутимо Мастер. Мелкий скандалист демонстративно показал верхний клык. И тут же был от него избавлен. Наставник только пальцем в его сторону ткнул -- и зуб уже на столе лежит. Никто и моргнуть не успел, особенно бывший хозяин сокровища. - Теперь ты точно продержишься ещё десять дней без мяса, ученик Ян. У кого ещё шатаются зубы? - спросил Мастер у притихших мальчиков. - Ни у кого? Вот и прекрасно. Марш в класс! Дети из кухни, словно воробьи из-под крыши, выпорхнули, только пятки застучали по настилу крытой веранды. - Я могу зарезать кролика, - осторожно предложила Имэй, стараясь не смотреть на наставника, придирчиво перебиравшего метёлки из сохнущих трав. Мастер Дон никогда не пытался выглядеть солидно, наотрез отказываясь растить бороду и усы. Вот и сейчас больше всего напоминал въедливого торговца, исследующего подозрительный товар. - Будем поститься до первого нашего, - сказал упрямый Мастер, имея в виду первого из учеников, кто явится зимовать в Школу. - Ни капли крови до тех пор, поняла? Даже кошку посади под замок, чтобы мышей не душила. И сделай два амулета на зеленом шелке. - Для кого? - Для Бродяги. Оба. Сердце Имэй пропустило несколько ударов, почти остановившись от сковавшей его тревоги. - Что-то случилось? - Пока нет, - ответил Мастер. - Ты, кстати, желтолистник пересушила. Перечитай на досуге еще раз "Канон Трав". И вышел из кухни, оставив после себя беспокойное чувство, не имеющее названия в человеческом языке. Словно что-то должно случиться или уже случилось. Что-то непоправимое. Дело вовсе не в амулетах. Они могут понадобиться любому из учеников. А вот то, что "Канон Трав" приказано перечитать, а не переписать, совсем иной разговор. Не наказание за оплошность, на которые всегда Мастер Дон горазд и неизменно щедр, но просьба. Значит, учителю скоро понадобится то время, которое девушка потратила бы на копирование текста. Для чего оно ему? Имэй утерла разом вспотевший лоб фартуком и принялась шинковать капусту. Простая работа её успокаивала и настраивала на созерцательный лад, столь необходимый при создании магических артефактов. Шёлк для амулетов Школы ткали женщины из семьи Цин, они же красили его в нужный цвет и продавали по цене, известной лишь Мастеру. Прабабушка нынешней главной мастерицы была в своей время одной из лучших учениц, а когда вышла замуж, то обосновалась неподалеку, и всё её многочисленное семейство уже век трудилось на благо Школы. Просто мало кто об этом знал. С превеликой тщательностью Имэй отрезала два лоскута нужного размера, так, чтобы сильно не повредить нити утока. Если края растреплются, то амулет потеряет часть силы ещё до начала создания, а это плохо. Затем девушка занялась тушью. В некоторых Школах маги-каллиграфы добавляли в тушечницу собственную кровь, но Мастер справедливо считал метод варварским и бесполезным. Сила не в туши, и даже не в шелке, сила всегда в человеке. Боги даруют силу, люди эту силу воплощают, а уж она изливается на шёлк ли, бумагу или предметы такая, какая есть. Но тушь всё же следовало тщательно растереть, чтобы она ложилась как можно ровнее, поэтому Имэй старалась изо всех сил. Зачем Бродяге амулеты в канун зимы, когда его контракт вот-вот подойдет к концу? Что знает Мастер Дон Син и чего не знает его ученица Ли Имэй? Откуда эта гнетущая тревога, сочащаяся в холодный кабинет между створками дверей? Девушка поплотнее закуталась в шаль, разложила на столике куски шёлка, приготовила кисточку. Осталось только сделать дело. Хорошо подумать, быстро решить, что лучше написать и -- вперед! Дни в месяц Лидун уже коротки, и если не поторопиться, то прохладного рассеянного света, идеального для каллиграфии, льющегося через обращённое к северу окно, скоро не станет. "Бродяга, где же ты? Что с тобой, мой неугомонный братец Фэн? От какой беды тебя хочет уберечь Мастер Дон?" - вопросы кружились в голове у Имэй, как первый снег, падающий из поднебесья крупными хлопьями, когда она занесла кисточку над шёлком. Дорогу в Аньчэн развезло после дождей. Иногда Имэй погружались в липкую грязь выше колен, и тогда бранящийся братец Люй, который и сам не отличался богатырским сложением, тащил её за руки, словно репу из земли. В итоге в Школу они явились, покрытые комьями грязи, точно бродячие собаки. Брат Люй тут же опрокинул себе на голову пару ведер колодезной воды, чтобы не гневить Мастера непотребным видом. Над Имэй он тоже постоял в задумчивости с полным ведром, но в последний момент передумал. Девочку и так сотрясала крупная дрожь -- от холода и пережитых ужасов. - Тебя как звать? - спросила явившаяся на подмогу девушка в платье невыносимой красоты. Оно было не только чистое и без единой заплатки, но еще и с вышивкой по подолу. Оказывается, в этом мире, полном страха, крови и огня, ещё остались улыбки, целые зубы и чистые волосы. - Ваще-т, она немая, - предупредил братец Люй. - А может, язык со страху откусила. Я не смотрел. Зубы есть, кусается. - Ух, ты! - непонятно чему восхитилась девушка. - Точно кусаешься? Имэй с готовностью кивнула. А еще она царапалась, лягалась и очень ловко лазала по заборам и деревьям. Девушка в чистом платье обошла новенькую кругом, примериваясь, за какое бы место почище ухватиться, чтобы отвести в купальню. Имэй предупреждающе клацнула зубами. Она не любила, когда её трогали руками. И тогда появился он. Мальчик лет десяти в такой же замызганной рванине, как у Имэй. Если бы не синие узоры, стекавшие по его костлявым рукам от плеч до запястий, то она решила бы, что перед ней один из сумевших спастись односельчан. - Кусай, - сказал он и протянул кусок ячменной лепешки. Свежий, еще тёплый и такой вкусный, что даже грязь, оставшаяся от пальцев щедрого дарителя, показалась девочке сладкой. В чем мог остро нуждаться лучший ученик Школы, отправившийся на первое свое задание в двенадцать лет? Уж точно не в дополнительном источнике уверенности в своих силах. Остальные-то раньше четырнадцати порога школы не переступали. К слову, саму Имэй Мастер отпустил, только когда ей сравнялось восемнадцать, со скрипом и тысячей наставлений. Братец же Фэн шлялся по Поднебесной туда-сюда беспрепятственно вот уже почти пятнадцать лет. И хоть бы хны ему. Всегда возвращался ближе к зиме, подобно дворовому коту. Только выглядел много лучше кота, у того или ухо порвано, или нос расцарапан, или клок шерсти из бока вырван, а Бай Фэн жив, здоров и, как правило, в дупель пьян. Защищать брата Бродягу требовалось только от самого себя: от собственной бесшабашной лихости, от дурной привычки тащить всё, что плохо лежит, от попоек и кутежей со всяким отребьем, от удивительного умения наживать непримиримых врагов. Но тогда Имэй пришлось бы исписать защитными знаками весь рулон. Потом поймать Бродягу и спеленать в этом шелку, точно младенца. Но сначала, конечно, поймать. И тут девушка сообразила, что должна написать. Знак, который приведет Бродягу в Аньчэн, в Школу, где бы тот сейчас не находился. Ни на миг не отрывая кисть от гладкой поверхности, не останавливаясь, на одном дыхании - только так и делаются самые сильные талисманы. И второй амулет с точно таким же знаком, только в зеркальном отражении. Ещё один повод восхититься мудростью Мастера. А так же его прозорливостью и доскональным знанием способностей своих учеников. Ведь, когда он сказал про два амулета, Имэй не догадывалась, какие именно знаки она на них нарисует. С другой стороны, то была маленькая подсказка. Только Знак Дороги делается двойным, подобно тоннелю с входом и выходом для силы призывающего. Девушка тщательно обернула талисманы в тонкую бумагу, чтобы отнести на алтарь и там сжечь от огня именной лампадки. Отправить амулет по назначению самостоятельно Имэй было не под силу. Это братцу Сяо Чу достаточно щёлкнуть пальцами, чтобы разгорелось пламя, но Чу еще не вернулся и до первого снега его ждать не следует. По-хорошему, следовало бы сначала аккуратно собрать все писчие принадлежности, помыть кисти, спрятать шёлк обратно в ларь, а золотые ножницы - в специальный сундучок, но Имэй так торопилась в молельню, что оставила рабочее место неприбранным. Сначала - Бродяга, потом все остальное. В крытой галерее за ней увязался Малёк в надежде, что старшая сестрёнка одарит его сухариком или горсточкой каши. Хоть чем-нибудь, лишь бы унять голод, который чахлый золотушный сирота чувствовал, надо думать, все время. Малёк не ныл, только смотрел просительно и тяжело. - Подожди меня на кухне, - попросила девушка. - Я сейчас занята. Малёк кивнул и вроде как отстал, но только затем, чтобы красться на десять шагов позади и очень грустно сопеть. Сдалась Имэй не из жалости, а по необходимости. С Мальком на хвосте обряд не проведешь. В таком случае её всегда спасала миска с мелко натертой морковкой, залитой тёплым маслом и присыпанной кунжутом. За ушами у малыша снова начали нарастать жёлтые зудящие корочки, если их не начать лечить прямо сейчас, то вскорости он их расчешет до мяса. - Ешь, тебе это полезно, - сказала она, выставляя перед счастливым Мальком знакомое лакомство. - А мне нужно в храм. Ты же хочешь, чтобы вернулся братец Фэн? - Хочу, - ответил мальчишка неуверенно. Чуть меньше года прошло, пятая часть его маленькой жизни, он уже забыл, поди, как выглядит Бродяга. - Тогда сиди здесь тихо, чтобы братец Ян Янь не услышал. Скоро вернусь. Остальные ребятишки, судя по визгу и собачьему лаю, прибирались в пустующей конюшне. Но если кто-то из них услышит звон посуды из кухни, то Мальку не поздоровится. "Надо обязательно сварить суп. Пусть не из свежего мяса, то хоть из сушеного, - решила Имэй. Она и сама не отказалась бы откусить от сочной куриной ножки. Но нельзя, так нельзя. Скоро станет можно, и тогда она откормит Малька свежиной. Бродяге только намекнуть, мол, мясца бы, добудет столько, сколько на себе унесет. Где - это уже другой разговор. С непотребными мечтами о мясе заходить в молельню Имэй не решилась. Постояла на порожке, вдыхая запах благовоний, вспомнила о необходимости перечесть "Канон Трав" и снова ощутила приятную лёгкость мыслей. Девушка поклонилась Матушке Доу-Му, зажгла все лампадки, все девять штук -- по числу полноправных старших учеников Школы Северного Пути, добавила свежих благовоний в курильницу. Служение богам не терпит суеты. И если вначале каждое из четырёх лиц Госпожи Ковша виделось Имэй преисполненным недовольства, то, когда воздух в молельне чуть прогрелся, небесная покровительница Школы сменила гнев на милость -- лёгкое золотистое сияние окружило яшмовую статую мерцающим коконом. - Ученица Ли Имэй благодарит Госпожу, - прошептала девушка, касаясь лбом отполированного до шелковой гладкости дерева на полу. Теперь осталось только разложить на алтаре, прямо у ног богини один амулет, сверху поставить бронзовый треножник и сжечь в нем второй амулет. Проще простого, вот только от крошечного огонька в лампадке Бродяги зелёный шёлк тлел медленно, словно отказываясь обращаться в пепел. У девушки разом заледенели ладони и закружилась голова от запаха палёного пера. Плохой знак! Очень плохой знак! Мастер учил не доверять слепо приметам, но если погаснет лампада или останется хотя бы одна не сгоревшая ниточка -- быть беде. Промучившись целый час, Имэй особых результатов не добилась, зато взмокла и окончательно убедилась в верности неблагоприятного предсказания. От волнения кровь стучала в висках, волосы прилипли к разгорячённом лбу, плечи затекли и зверски болели. Что ни говори, а из ритуала вышла бы отличная пытка. - Хорошо, мы сделаем по-другому, - посулила девушка богине и решительно отставила лампадку Бай Фэна в сторонку, чтобы окончательно её не погасить. Огонь из её собственного светильника уверенно "съел" весь шёлк, а оставшимся серым невесомым пеплом Имэй обсыпала статую богини. - И только попробуй не вернуться, ученик Бай Фэн, - сказала она талисману, обернулась и увидела в дверном проеме застывшего в задумчивости Мастера. - Иди, ты всё сделала правильно, - прошелестел он едва слышно, присаживаясь рядом с отрешенным видом. Его смуглая кожа на гладком лице блестела от испарины в тёплом свете маленьких огоньков. - Мастер... - начала было снова оправдывать свой поступок Имэй. - Дети хотят есть, ученица, - перебил Мастер. - Свари им суп погуще. С чёрными грибами, например. От испуга Ли Имэй расстаралась, не ограничившись одним только грибным супом на сушёной говядине. Была еще каша из чумизы и соевые лепешки. Но на ужин Мастер так и не явился, через Малька приказав начинать без него. Дважды просить взяться за палочки и ложки никого не пришлось. Но потом, когда сытые, а оттого счастливые мальчишки уползли спать, Имэй укутала миски с остатками в шерстяное полотенце и стала ждать. Да так и заснула прямо за столом, уронив голову на руки. ГЛАВА 2. Знаки на ветру Следующее утро не принесло ни радости, ни утешения. Оно было ещё холоднее и пасмурнее предыдущего. И на три порядка мокрее. С неба сыпал и сыпал моросящий дождик, дрова и одежда отсырели, ученики хлюпали носами, а Малёк, увидевший во сне кошмар, весь завтрак молча плакал над своей тарелкой. И только Мастер Дон, кажется, не предался общей атмосфере уныния. - Так, хватит киснуть, - сказал он, дождавшись, когда Сяо И проглотит, наконец, последний комок риса. - Сейчас мы хорошенько побегаем и согреемся. Ученица Ли Имэй тоже идет на разминку. Та совсем не возражала, памятуя, что Мастер Дон редко преувеличивает. И верно, к концу занятия от всех шел пар. Никто уже не жаловался на холод в насквозь промокшей одежде. Мальчишки хоть не скакали резвыми белками, но заметно приободрились. Понятное дело, что летом было веселее, когда после тренировки Мастер отпускал купаться в пруду, зато сейчас появился повод вне графика сменить одежду и белье. - Проведешь урок каллиграфии, - приказал наставник, словив Имэй на полпути в курятник. - А потом и основную тренировку вместо меня. Что-нибудь несложное... Боги, не смотри на меня так осуждающе, детёныш. Я знаю, ты можешь, но сейчас мне просто нужно занять их чем-то монотонным. - А как же ужин и стирка? - Я уже нанял прачку и кухарку тебе в помощь. Довольна? Девушка с облегчением вздохнула. Год она просила хотя бы кухонную девчонку, и тут вдруг такая щедрость. Неожиданно! Как и в остальных школах, всю будничную работу в Школе Северного Пути делали ученики - мыли, чистили, стирали, ухаживали за животными, кололи дрова, носили воду - невзирая на возраст и успехи в обучении. Никаких слуг, никакой магии, только тяжелый и неблагодарный ежедневный труд, чтобы у всех обитателей немаленького поместья была свежая еда, чистая одежда и постель. И несколько последних лет всю эту работу делала Имэй практически в одиночку. Приходилось тяжко, особенно летом. Имэй кормила птицу и напряжённо размышляла над решением Мастера. На её памяти второй случай, когда нанимали слуг. Понятное дело, что это будут не сторонние люди, а доверенные, из семей давно ушедших на покой учеников. Возможно, их лишённые магического дара дети? И все же, зачем это делать, если всё равно скоро тут, в Школе, будет не протолкнуться от бездельничающих молодых мужчин и женщин. Если Лю Ханю не поручать никаких домашних дел, то он будет только спать и есть, снова есть и спать либо сам по себе, либо с Тань Тин. И сложно себе представить, что натворит Бродяга, если оставить его без присмотра и работы. В любом случае, новшества означали, что Мастер что-то задумал. Нет, перекладывать на старшую ученицу занятия с младшими нормально, кто спорит. У Мастера всегда множество дел, он, точно самый внимательный лекарь, держит пальцы на пульсе Поднебесной, которую сейчас нещадно лихорадит. Возможно, он получил тревожное донесение от своих агентов из Цзанькана. И никогда не стоит зарекаться от войны с соперничающей школой. Семья Лу давно точит зуб на "аньчэнских отщепенцев". Потому что только Школу Северного Пути все остальные называют Та Самая Школа. Через зубы и шёпотом, улыбаясь при этом в лицо. Вариантов было много, а для верных выводов Имэй пока не хватало фактов. Оставалось лишь наблюдать и запоминать все странности. В класс Имэй пришла во всеоружии -- с бумагой, кистями, тушью и образцами нескольких стилей письма. Ну, как в класс... Занимались обычно на веранде северного флигеля, но сейчас там гулял такой ветер, что пришлось забрать детей внутрь -- в комнату с жаровней и циновками. Иначе в заледенелых пальцах кисточку нипочем не удержать. Нестрогая учительница позволила всем согреться, и только когда ногти у Малька порозовели, начала урок. - Сегодня мы будем... - Учиться писать амулеты, - заявил наставник, внезапно возникнув на пороге. - Настоящие амулеты-послания. - Вообще-то, им еще рановато, - попыталась отшутиться Имэй. - В самый раз, - отрезал Мастер и, подманив девушку подойти, шепнул на ухо. - Позови всех наших. Всех без исключения, ясно? "Да уж куда яснее", - подумалось ей, но вслух говорить не стала. Судя по парадному шэньи и поясу с драгоценными подвесками, наставник Дон Син ждал благородных и влиятельных гостей. И ещё он не желал, чтобы ученица Ли Имэй случайно кого-то из них увидела. Причин для этого могло быть сколько угодно, но почему бы Мастеру просто не сказать: "Не показывайся никому на глаза"? И девушка спряталась бы на кухне. Опять загадки? - Мы будем делать амулеты, старшая сестра? - шепотом спросил Ян Янь. - Правда? Четыре пары сияющих восторгом глаз уставились на Имэй с надеждой. Мальчишек можно понять. Вроде бы и учатся не где-нибудь, а во всамделишной магической школе, но никаких чудес здесь не видать. Если, конечно, не считать чудом сытный ужин. - Вы же слышали, что сказал Мастер? - девушка попыталась придать своему тихому голосу необходимую учителю строгость. - Придется очень постараться, чтобы его не разочаровать. Готовы? Радостный визг, впрочем, тут же оборвавшийся, стал ей единственно возможным ответом. Ли Имэй сама такая. Книги были её божествами, писчие принадлежности -- священными реликвиями, амулеты и талисманы... детьми? А еще Имэй обожала уроки каллиграфии из-за запахов: сладковатого -- бумаги и терпкого -- туши. Светлая сухая бумага и чёрная мокрая тушь, они как день и ночь, как Ян и Инь, соединяющиеся противоположности, порождающие что-то совсем иное. Магия, но доступная каждому, волшебство, но понятное не только посвящённому. И, по мнению Имэй, лучший дар богов людям -- слово, запечатлённое в знак. - Даже рана от меча может зажить, не оставив шрама, но след от туши останется до тех пор, пока цел лист бумаги. Сама по себе бумага не несет никакого смысла, сама по себе тушь бесполезна, и только вместе они станут чем-то большим. Каллиграф же, особенно, если он одарен внутренней силой, всегда помнит об этом. Он созидает смысл из ничего, из безжизненных вещей, одним лишь движением руки. Имэй могла часами говорить о своем любимом занятии. - С-старшая сес-стра, а что мы б-будем писать в п-посланиях и кому? - полюбопытствовал Су Ли, неимоверным усилием воли преодолев смущение и заикание. У него уже в семь лет были все задатки стать прекрасным каллиграфом, а со временем превзойти Имэй. Таково мнение Мастера, а он редко ошибался. Точнее, никогда. - Мы напишем послания всем нашим братьям и сестрам. Попросим их вернуться в Школу поскорее. Но есть одно важное условие: чем короче они будет, тем быстрее достигнут адресатов. Лучше -- из одного слова. - А какое эт-то с-с-с...лово? - прошептал одними губами мальчик. Наставник считал, что заикание такому магу только на пользу пойдет. Кто большую часть жизни молчит, тот лучше чувствует силу письменного знака. - А вот мы сейчас его придумаем все вместе, - улыбнулась Имэй. - Нам нужно позвать всех учеников так, чтобы они услышали и немедленно вернулись. Одним знаком. - Надо написать "Пожар", - тут же предложил Ян Янь. - Превосходно! Прибегает... скажем, брат Сяо Чу и узнает, что его обманули. Что он сделает с обманщиком? Ян Янь вообразил себе в красках старшего братца, когда тот в гневе, и поёжился, как от резкого сквозняка. - Устроит "охоту на белок", да? Лук и стрелы с {томаркой} (3) в руках одноглазого стрелка превращались в орудие наказания даже, если тот не приподнимал повязки. А уж если он её снимет... "Охота на белок", когда Сяо Чу гоняет обидчика по всей усадьбе, расстреливая тупыми стрелами в самые уязвимые части тела, покажется милой забавой. Его пустая глазница видит людей и нелюдей насквозь. - Тогда пусть будет "Тревога!" - сказал Ю Чун. - Объясни, почему ты хочешь написать этот знак? - решила уточнить Имэй. Мальчишка неопределённо пожал плечами. - Если велено позвать всех, то значит, что-то важное случилось, верно? - рассуждал он вслух. - Иначе Мастер Дон не стал бы беспокоиться. - Ты думаешь, он обеспокоен? - Угу. Я вчера баловался на тренировке, а Мастер не заметил. И не наказал. Спрашивать Ю Чуна, почему он баловался, если за это полагается кара, бесполезнее, чем того же Бродягу - о причинах очередного загула по кабакам. Случалось, братец Фэн прямиком шел к Мастеру за авансом -- получить свой десяток палок, чтобы затем с чистой совестью отправиться куролесить по Аньчэну и окрестностям. Однако же мальчик честно признался: - Да просто... это самое... проверить захотелось. Интересно же. Поверить в то, что Мастер ничего не понял, ещё сложнее. Всё он заметил -- и шалость, и неуклюжую попытку прощупать его бдительность, но, видимо, решил, что выходки ученика не так уж и важны, а значит, ребёнок в чем-то прав. - Сказал ли Мастер, что собирает всех учеников из-за какой-то надвигающейся угрозы? - строго спросила Имэй. - Не-а, ничего такого. - Считаешь, он одобрит самоуправство? Ю Чун испуганно сглотнул и втянул голову в плечи. Старшая ученица молчала, ожидая, когда до мальчишки дойдёт смысл вышесказанного. - Не одобрит. - Почему же? - допытывалась девушка. "Вы должны понимать, что есть причина и что есть следствие, - говорил Мастер Дон. - Некоторые вещи следует просто вдолбить в голову, но человеческие мотивы нужно именно понять. Понимание, как и познание, это мост между берегом Необъяснимого и берегом Истины". - Мы... это... точно не знаем... а вдруг все наоборот? "Вот это вряд ли", - подумалось Имэй, но вслух она ничего не сказала. - Прекрасно, что ты понял. Есть ещё предложения? Ребятишки сразу же зачирикали, словно воробьи под крышей во время оттепели. Оживился даже Малёк, вырвавшийся наконец-то из когтей дурного сна. Голод, охвативший несколько лет назад западные уезды Лян, лишил Сяо И последовательно - здоровья, дома и семьи. Может быть, ему до сих пор снилось, как он, осипший от крика, ползает по трупам своих родителей-беженцев, не переживших зимней ночи, кто знает? Его нашел Бродяга и весь путь в Аньчэну нес, привязав к спине, чтобы согреть. - Старшая сестра, старшая сестра! - взвился уже разок проштрафившийся Ян Янь. - Давай пошлем знак "Ждем"? - Ты хочешь сказать "Ждать"? Наводящий вопрос содержал маленькую ловушку, хотя идея, надо признать, была отличная. Но будущего воина-мага не так-то просто оказалось сбить с толку. - Нет, - упрямо фыркнул он. - Именно так, чтобы знак был с дополнительным указателем множества. Мы все ждем, вся Школа. - Все согласны? - Да! - Тогда... - девушка деловито потерла ладонь о ладонь, - за дело, младшие ученики! Пока решали, кто кому пишет, да пока Имэй утешила Малька, у которого, как всегда, ничего не получалось, пролетела еще четверть отведенного под урок времени. - А кому напишешь ты, старшая сестрица? - спросил дважды герой дня - Ян Янь. - Бродяге, - не задумываясь ответила девушка. - Что такое? Мальчишки ехидно хихикали, даже Малёк, хотя и не понимал причины внезапного веселья. Показывать смущение Имэй не стала. "Ладно-ладно, впереди тренировка, вы у меня попляшите, малявки вредные", - решила она. - Вот я расскажу всё брату Бай Фэну, тогда, конечно, станет еще смешнее, - пообещала она, а сама подумала, что готова терпеть любые насмешки, лишь бы Бродяга вернулся живым и невредимым. Да каким угодно, только бы живым. Имэй занесла кисточку над листом, и его имя вылилось, выплеснулось из неё, как струя крови из разрубленной артерии. Казалось, два иероглифа засветятся, если занести послание в темную кладовку. - Ух ты! Ничего себе! - ахнул Ян Янь, толкая в бок Су Ли. - Видел? Ты видел? Ух! Эй, не переживай, братан, ты тоже так сможешь когда-нибудь. Он сможет воплотить свои силу в знаки куда ярче и лучше, поняла Имэй, глянув мельком на восхищенного и одновременно расстроенного мальчишку. Всему свой срок. И тут же услышала хриплый шепот Малька, обращенный к всезнающему Ян Яню: "Братец Фэн поженится с сестрицей, да?" Вся Школа знала, кому отдано сердце Ли Имэй. Кроме самого Бродяги, разумеется. Тот просто не хотел ничего понимать. Как и обещано было, пусть вслух и не сказано, во время тренировки Имэй поставила языкатых мальцов отрабатывать один-единственный удар. Простой, но требующий идеальной четкости движений. А чтобы ни у кого не взрастить чувство несправедливости, показала собственным примером, как это делается. Простая бамбуковая палка в руках девушки-каллиграфа тут же превратилась в разящее насмерть оружие, смутив недовольных детей. Мастер Дон в свое время, глядя на весьма посредственные способности ученицы к искусству боя, присоветовал выучить один удар, но выполнять его безупречно. Ли Имэй так и сделала, выложившись по полной и не щадя себя. Этот незамысловатый прием уже раз шесть спас ей жизнь, подтвердив правоту наставника. Именно так она объяснила разочарованным мальчикам выбор предмета тренировки. - Тогда зачем учить всё? - насупился Ян Янь. На что Имэй ответила в стиле Мастера: - Пригодится, потому что. Работай, ученик Ян. И сама тоже взялась за бамбуковую палку. Просто так стоять на ветру под моросящим дождиком удовольствие небольшое. Зато отвратительная погода очень помогает оттачивать умение концентрировать внимание. Самое то, когда Малёк в голос ревёт, Ян Янь откровенно валяет дурака, а два других ученика соревнуются в меткости плевков друг в друга. Имэй удалось сосредоточиться настолько, чтобы не нарушить равновесие в стойке, а затем пять раз подряд попасть в нужную точку на чучеле, но не более. - Ну-ка, прекратите! Немедленно! - рявкнула наставница самым страшным голосом, на который сподобились её слабые голосовые связки. - А чего он? Чего он?! - взвился Ю Чун, тыкая пальцем в маленького заику. Тот плевался метко и неизменно побеждал, доводя порывистого Чуна до исступления. - Ты первый начал, - тут же наябедничал Малёк. За что закономерно получил подзатыльник от старшего -- от Ян Яня, взвыл еще громче, затем жутко закашлялся, забрызгивая соплями всех вокруг. В такие моменты Имэй чувствовала абсолютное бессилие. Бить палкой детей, особенно маленького Сяо И, она себя заставить не могла, лишать бедолаг ужина не хотела, а наводить порядок одним лишь движением бровей, как это делал брат Чжу, попросту не умела. Пришлось снять куртку, мокрую и забрызганную грязью, и отхлестать всех четверых. - Палки - в руки и работать, или всё расскажу Мастеру! - прикрикнула девушка. - Бессовестные! Лентяи! Не будет вам ни ужина, ни теплой постельки! К слову, старший ученик, приставленный вести занятие, не имел права жаловаться на подопечных. Справляйся сам или дели наказание с нарушителями, на то ты и старший. Но малышня пока ничего про это правило не знала. Когда со своей тайной и важной встречи явился Мастер, мальчишки с поразительным старанием лупили палками по чучелам, приятно того удивив. Он счел необходимым похвалить и учительницу, и детей за рвение, но никак не возразил, когда Имэй в наказание заставила всех четверых драить кухню после ужина. - Что с амулетами-посланиями? - спросил наставник, едва стихли детские шаги на галерее, ведущей в восточный флигель. - Всем отправили? - Всем. - И для Ван ГоЭр в горы Тяньцзы? - Разумеется, и ей тоже. Юная охотница на демонов дорабатывала уже второй полугодичный контракт с тамошним хоу и, насколько знала Имэй, возвращаться не собиралась. Из-за глупой ссоры с Чжу Юанем, вестимо. - Прекрасно, - процедил Мастер. - Она нам понадобится. Его круглое, словно выточенное из камня лицо ничего не выражало, но по крошечной разнице в изломе бровей Имэй угадала крайнюю степень беспокойства. Другими словами, её учитель весь уже извелся от волнения. И тогда маг-каллиграф решилась спросить откровенно: - Что-то ведь случилось, правда? Бессмертный святой глянул на неё исподлобья с видом человека, у которого уже третий день болит зуб. - Ты "Канон Трав" перечитала? Что в переводе на язык Бродяги означало примерно следующее: "Пошла в жопу, малявка!" - Два раза, - покорно вздохнула Имэй. - Я просил один. Никогда не слушаешь, о чем тебе говорят старшие. Он быстро ушел к себе в покои. Нет, фактически сбежал от неудобных вопросов, чем окончательно растревожил девушку. Казалось бы, нет ничего лучше, чем подремать возле теплой печки, но беспокойство острым ножом порезало легкую ткань сна на длинные узкие полосы, которые полоскал ледяной ветер страха. Ведь по-настоящему страшит именно неизвестность, когда не знаешь, кто или что прыгнет на тебя из тьмы. Там за окном притаилась ветреная ночь, раз за разом она пробовала на зубок крепость ставен и надежность запоров, терзала старую сливу и её юную соседку-яблоню во внутреннем саду, и все в доме, что могло скрипеть, шуршать, раскачиваться и звякать -- скрипело, шуршало и звякало. И мнилось, будто со всех сторон к крошечному огоньку лампадки, теплящемуся на столе перед Имэй, подкрадываются хищные звери. Сначала девушка просто придвинула поближе кочергу, а потом всерьез взялась за её ручку. Здравый смысл подсказывал, что никакой хищник не приблизится к Школе -- ни живой, ни потусторонний. Она своими руками расписала все внутренние стены защитными знаками, знаками, которые подчас крепче каменных заборов и окованных железом дверей. Братец Сяо Чу, "видящий" выжженным глазом любую магию, не раз говорил, что резиденция Мастера Дон Сина в призрачном мире сияет, как исполинский факел. Исчадия и демоны обходят такое место десятой дорогой. И всё же... было так страшно. Вдруг озабоченность Мастера связана с угрозой от потустороннего, неожиданно подумалось Имэй. "Тогда, конечно, кочерга самое "подходящее" оружие, - мысленно она отшлепала себя по щекам. - Демоны просто умрут со смеха. Возьми себя в руки, Ли Имэй! Ишь, распустила нюни!" И вооружившись в дополнение к кочерге еще и фонарем, пошла проверять сохранность кур и кроликов. Демоны еще ни разу не навещали Школу, в то время как лисы -- регулярно. Когда сердце охватывает необъяснимый страх, надо срочно заняться чем-то простым, лучше всего по хозяйству. Нечищеная сковорода и гора немытых тарелок -- прекрасное лекарство от болезненных фантазий. Но, если посуда чиста, то и кроличьи кормушки подойдут. Теплое пушистое тельце в руках подчас сильнее оберега. Но, когда Имэй возвращалась в свою комнату в восточном флигеле, ветер ненадолго разогнал тучи, и в свете убывающей луны девушка увидела большую черную тень на верхушке большого дерева, что росло за оградой. Слишком большую для птицы или кошки. И у этой тени были глаза -- круглые и желтые. ГЛАВА 3. Тени в ночи Первым на зов наставника явился Лю Хань. Прибытие, которое Ли Имэй однозначно пропустила бы, если бы по приказу Мастера не обновляла защитные знаки на стенах внешнего двора. Обидно, что она еще и взбучку получила за свою же бдительность. Мастер, войдя на кухню, проследил пугливый взгляд Имэй на верхние ветки старого вяза. Утром они не выглядели так уж зловеще. И там, к величайшему огорчению, не обнаружилось никакого птичьего гнезда. - Что такое? - спросил наставник. Девушка честно призналась и тут же схлопотала... правильно! увесистый подзатыльник. - Почему сразу не разбудила? - Оно почти сразу исчезло! Раз - и нет. Мастер прошипел проклятье и распорядился обновить все знаки и амулеты. Приказ отдали на рассвете и к часу {Сы} (4) Имэй одолела лишь северную и восточную части наружной стены. - Эй, мелкие, лошадь примите у коновязи! - крикнул Лю Хань, остановившись в проеме главных ворот и полностью заполняя его своими широченными плечами. - И тебе доброго дня, братец, - проворчала Имэй. Младшие ученики, словно по команде упали на колени и уставились на богатыря с благоговением. Что и говорить, господина { цзюнь-ши} (5) кормили в армии { ду-цзяна} (6) Ян Моаня прям как на убой. Аж завидно! - Привет, сестренка, - сказал Хань и снисходительно потрепал её по макушке. - Тин Тин уже заявилась? Имэй попыталась увернуться от здоровенной ладони, размазывающей дорожную пыль по её волосам. - Нет еще никого. - И братца Шэна? - уточнил тот, прямо на глазах наливаясь предгрозовой мрачностью. - И его тоже. Он где-то в Вэй. Кадык на немытой шее старшего ученика Лю устрашающе дернулся. - Ах, она подлая сучка! - рыкнул он и потопал внутрь усадьбы едва не сшибая створку { эрмэнь} (7). - Слышишь, жеребца своего заведи в конюшню! - взвизгнула Имэй и побежала следом, бросив мальчишкам через плечо: - К его твари близко не подходить! Затопчет. Гнедой Лю Ханя неизменно лягался, а звали его Бурый Тигр за ненормальную для лошади кусачесть. Отвязать его от коновязи и украсть рискнул бы только отчаянный самоубийца из пришлых. Все аньчэнцы от мала до велика знали повадки злобного жеребца. Один широкий шаг Ханя равнялся трем-четырем шагам Имэй, поэтому догнала она его только возле покоев Мастера. А там застала пейзаж достойный кисти художника: высокий воин стоял на коленях, прижавшись лбом к плиткам дорожки, а наставник Школы Северного Пути лупил его палкой по чему попало, а для лучшей доходчивости слов время от времени наподдавал ногой по филейным частям - Мерзавец, у тебя когда закончился контракт? Неделю назад! Где ты, тварь безродная, шатался десять дней? Где? - приговаривал Мастер, размеренно выбивая из ученика пыль и болезненные стоны. - Я тебе ноги переломаю, скотина! Бамбуковая палка в умелых руках наставника могла касаться легче перышка, но при необходимости обрушивалась на спину провинившегося, как молот кузнеца. - Простите, учитель. Я заслуживаю смерти! - Ты заслуживаешь порки, чем я уже занимаюсь! - Смирите гнев, учитель, - хрипел Лю Хань, закрывая ладонями голову. - И не подумаю! Не смей прикрываться! Имэй успела вдоволь насладиться видом воющего Ханя, прежде чем Мастер сменил гнев на милость: - Вставай, мерзавец мелкий, идем со мной. Поднявшись на ноги "мелкий" ученик возвышался над наставником, как скала над одинокой сосной, но против "мерзавца" возразить было нечего. Ел братец Хань, как кровный враг, не щадя запасов, просто-таки опустошающе ел. За что в детстве, отрочестве и юности был неоднократно бит соучениками. И сейчас, к слову, бдительности терять не стоило. Имэй немедленно отправилась к новой кухарке и попросила сварить целый котел пшенной каши со свиными шкварками. С дороги да после порки на братца Лю неминуемо нападет жор. - Госпожа хотела зарезать кролика, - напомнила женщина. - Какого? - Не сегодня. Тратить нежную крольчатину на братца Ханя -- пустой перевод ценного продукта. - В кухню ученика Лю Ханя не пускать! - приказала Имэй, а чтобы не терять контроль над тактической высотой, прислала Сяо И. Чтобы тот сразу же доложил, если враг припасов пожалует под стены крепости. Ладить с детьми воин-маг все равно не умел, точнее, он их опасался -- испугать или, того хуже, ненароком искалечить. Так что подкупа девушка не опасалась. Несколько раз Имэй под благовидным предлогом подкрадывалась к покоям Мастера, но так и не смогла подслушать, о чем он говорил с Лю Ханем за опущенными занавесями и закрытыми дверями, а беседовали учитель с учеником аж до часа {Шэнь} (8). Су Ли несколько раз отнес туда горячий чайник и по его словам разговор велся вполне мирными средствами. - Как жизнь, сестренка Ли? Лю Хань успел переодеться и вымыться, влажные волосы его блестели от влаги, и ни разу прежде он не выглядел таким усталым после возвращения. - Ну, ты и щеки себе наел, братик. Чисто хомяк, - улыбнулась девушка, откладывая в сторонку свиток, который читала. День клонился к вечеру, все дела уже были закончены, когда Хань явился с визитом вежливости. Сделать это было нетрудно - пройти по крытой галерее от одного конца флигеля к другому. Старшие ученики жили отдельно от младших, чтобы не смущать детей взрослыми заботами и разговорами. Имэй привыкла, что она тут большую часть года совсем одна. За исключением тех случаев, когда посреди ночи прибегал вспугнутый очередным кошмаром Малёк. Сяо И сворачивался клубочком у неё боком, брыкаясь и вскрикивая во сне. - Что тебе сказал Мастер? - спросила Имэй. Но Хань отвел взгляд и сменил тему: - Расчеши мне волосы, а? У тебя всегда хорошо получалось. И не дожидаясь разрешения, уселся рядом спиной к Имэй и протянул гребень, мол, начинай. Они столько лет жили под одной крышей, ели за одним столом, обстирывали, обшивали и лечили друг друга, что стеснения и секретов между учениками уже не осталось. - Тин Тин не присылала писем? - как бы невзначай спросил воин. - Ничего о себе не сообщала? - Нет, она никогда не пишет в Школу, ты же знаешь. И это условие - часть её контракта. - Ага, - хмыкнул Хань. - То есть с братом Лань Шэном они могли обмениваться посланиями запросто. Я так и подумал. Имэй промолчала. С тех пор как эти двое сошлись еще подростками, не проходило года, чтобы братец Лю не приревновал сестрицу Тань к кому-то из старших учеников. Иногда справедливо и заслуженно, иногда без всякого повода. Они дрались, мирились, осыпали друг друга проклятьями, а затем шумно любились под толстым шерстяным одеялом ночи напролет. Тань Тин демонстративно заводила шашни с каждым из парней, а потом все равно возвращалась к Ханю. Но только брата-целителя -- Лань Шэна -- тот считал по-настоящему серьезным соперником. - Шэн -- смазливый до одури, все бабы на двести { ли} (9) окрест его, стоит только пальцем поманить. - Угу. А еще умный, вежливый, начитанный, серьезный и ответственный, - невозмутимо дополнила образ Имэй. - Каким ты, братец, никогда не был и не будешь. - Мы одни и те же книги читали, если не забыла. Просто он весь из себя романтический красавчик с флейтой. Услада девичьего сердца. И не только, кстати, девичьего, - заявил Хань. И тут же получил сильной ладонью каллиграфа по бесстыжим губам. - Скажешь то же самое в лицо Лань Шэну, когда он вернется. Договорились? Воин глухо заворчал, точно цепной пес, у которого смельчак попытался отобрать мозговую кость, но сбегать от неприятного разговора не стал. Наоборот, разлегся на матрасе и положил голову на колени Имэй. - Я ноги переломаю этой шлюхе Тин Тин. Она точно снюхалась с Шэном. Возражать Имэй не торопилась. Разубеждать в чем-то упертого солдафона -- занятие бесполезное. Пусть бесится, коль ему так хочется. - Смотри, чтобы она сама тебе ничего не сломала. Магический потенциал Тин Тин ничуть не уступал силе её ревнивого возлюбленного. И еще неизвестно, кому досталась бы победа, сойдись они не в магическом, а в обычном поединке - на мечах или алебардах. - И все-таки, о чем таком Мастер спешил узнать от тебя? - снова напомнила Имэй. - Он, к слову, приказал позвать всех наших. Даже девчонок -- десятую и одиннадцатую учениц. Отчего-то мне тревожно. - И Бродягу? - Его особо и отдельно. - Хм... Хань тщательно пригладил пробивающиеся усики, пытаясь скрыть волнение. Растительность на лице, по его мнению, придавала солидности, а уважаемый цзюнь-ши просто обязан выглядеть внушительно. Как будто богатырского сложения и крутого нрава было недостаточно. Имэй даже знала, что скажет Тин Тин, когда увидит возлюбленного. "Побрейся сам или я за себя не отвечаю", что-то вроде этого, но в более сильных выражениях. - Мне это всё не нравится. Я еще удивился, к чему такая спешка? У меня от твоего "призыва" всегда изжога, - молвил воин-маг, но выдавать тему беседы с Мастером не стал, как Имэй ни старалась его разговорить. Потому девушке это надоело, и она выгнала Лю Ханя из комнаты. И была крайне изумлена, когда буквально через пару мгновений он снова постучал в двери, причем так настойчиво. - Поздно уже, иди спать, Лю Хань! Я тебя еще до рассвета разбужу, так и знай... Но наглый братец, даже не дослушав, ворвался внутрь и вытянул сопротивляющуюся Имэй на веранду. - Что вообще тут происходит, сестра Ли? Вы тут с Мастером что делали весь год? Она хотела ответить, как полагается -- и словом, и делом. Самое меньшее - пнуть засранца куда побольнее, но оглянулась по сторонам и застыла с раскрытым от удивления ртом. Все защитные знаки, невидимые для смертных, что она нарисовала вчера, сияли призрачным синим светом. Лю Хань стремительно, словно дикий кот, вспрыгнул на перила, одной рукой подхватив девушку, а второй подтянувшись за край черепицы, и легко взлетел на крышу. В другое время его успехи в концентрации и перенаправлении внутренней энергии спровоцировали бы Имэй на поток восторгов и поздравлений, но сейчас у неё было слишком много иных впечатлений. Теперь они вместе смотрели на усадьбу с конька крыши магическим зрением, и казалось, что обширное пространство внутри ограды заполнено бурлящим светом всех оттенков синевы, даже спящие деревья в саду полыхали холодным огнем. - Если это не колдовская атака, - медленно сказал брат Лю, - то кто-то тщательно прощупывает нашу защиту с целью напасть. - Кто-то столь могущественный, что... Голос Имэй, и без того тихий, превратился в едва слышный шепот. Чтобы артефакты вот так вот горели без остановки, потребно воздействие силы отнюдь не детской. - Выделывается. Проще выбить тараном ворота, - проворчал Лю Хань, вглядываясь в густую темноту за оградой. Сердце его, к которому была прижала девушка, билось сильно и быстро, как у человека, готовящегося к бою. Воин требовательно протянул руку, призывая свой меч, и только спустя миг, сжав ножны в ладони, стал дышать ровнее. - Вот так-то лучше будет. - Ты же не полезешь на рожон, старший братец? - Вот еще! Я так похож на идиота? - фыркнул Лю Хань и добавил громко: - Глядите, твари, у меня для вас подарочек припасен! Он выдвинул лезвие из ножен всего на два пальца, но этого хватило, чтобы на каждом из вязов, окружающих Школу, вспыхнуло по десятку пар желтых и оранжевых глаз. Словно ледяной блеск клинка отразился в них одновременно, заставив выдать себя. Ветки заскрипели, закачались, а тьма начала растекаться в разные стороны, отращивая исполинские то ли крылья, то ли лапы. Словно замахиваясь на обитателей поместья незримыми когтями. - Пшли вон! - гаркнул Хань и сдернул ножны, почти до половины обнажив лезвие. Черная тень испуганно брызнула отдельными сгустками, словно облитая кипятком. Некоторые улетели, некоторые ускакали, точно белки, очень-очень большие белки. - Это же призрачные бестии? - спросила Имэй. - Откуда их столько? - Хрен его знает. Может быть, в тонких сферах случилась подвижка слоев, или какая-то нетерпеливая сволочь сотворила себе слуг. - Ты зачаровал свой меч от бестий? - Не я, а братец Гао Вэнь, и не только от них. Отличная работа, скажи? - самодовольно похвастался воин. Имэй лишь завистливо вздохнула, глядя на причудливое сплетение истинной сущности металла и магии духа. Безупречно, ни единого изъяна! Брат Вэнь, говоря откровенно, цены себе не знал. Спускались на землю они уже самым обычным способом, как все нормальные люди. Если кому-то кажется, что маги летают, как птицы, без всяких для этого усилий, значит, он наслушался баек. Бродячим сказителям тоже надо пить-есть. - Хватайся за меня руками и ногами, - предупредил Лю Хань. - И старайся не дергаться. Упадем вниз... уф! Ты ж костей своих цыплячьих не соберешь, мелкая... А меня потом Бродяга... вывернет наизнанку. - Чего-чего? - Ничего! Держись крепче, дурочка. - Да ты же здоровый такой! Как буйвол! Под одеждой у Лю Ханя бугрились каменные на ощупь мышцы. Попробуй тут удержись! - Это не я буйвол, а ты -- воробей! - возмутился он, стряхивая с себя девушку. - Короче, малявка, я буду спать у тебя. Не то, чтобы это было неуместно, или Имэй стеснялась собрата. Еще чего не хватало! - Ты храпишь. Я лучше пойду к мальчишкам. Им теплее и мне спокойнее. Хань не стал возражать, но потом, сквозь сон, она слышала, как он пробрался в спальню и устроился где-то в ногах. "Вот ведь, зараза. Опять стянет все одеяло на себя", - вяло возмутилась девушка, но затем её холодные пятки оказались в горячих ладонях у братца Лю, словно в теплых сапожках, и Ли Имэй тут же отправилась снежными дорогами глубокого сна без кошмаров и видений. Ночное происшествие отразилось, в основном, на курах. Точнее, на их желании нести яйца. Ни одного, даже самого маленького, не нашла Имэй в гнездах, как ни искала. А когда рыжая курица со злющими оранжевыми глазами клюнула девушку в руку, та пришла в тихое бешенство. Эти безмозглые твари оставили Малька без утреннего лакомства! И рыжая паршивка распрощалась с жизнь, отправившись прямиком в суп в уплату коллективного долга всего курятника перед самым младшим учеником Школы. Мастер, успевший с раннего утра отыграться на Лю Хане, только попенял за расточительность, но вид счастливого малыша, вгрызающегося в куриную ножку, его умиротворил. - А где братец Лю? - спросила Имэй. - Чинит стенку в стойле, которую ночью проломила его бешеная скотина, - ответствовал Мастер сварливо. - А потом будет заниматься с ребятами. По всему выходило, что жирненькая курочка пролетела мимо прожорливого брата, словно была при жизни шустрой ласточкой. Конечно, Ханю и курица, и ласточка -- на один укус, но обидно же. А когда ты взрослый сильный мужчина, маг и уважаемый цзюнь-ши, то лишение завтрака обидно вдвойне. - Я буду в молельне, - предупредил Мастер Дон, прежде чем уйти. И сделал вид, будто не заметил вторую куриную ногу, аккуратно прикрытую капустным листом. Имэй и сама не смогла бы объяснить, почему решила утешить Ханя. Наказание виделось ей несправедливостью и проявлением предвзятого отношения со стороны Мастера. А несправедливость следует искоренять при любой возможности. Бурый Тигр, конечно, не подарок, но это же не Хань стойло поломал, верно? Поэтому злополучная куриная нога перекочевала из тарелки Имэй в деревянную коробочку, к рисовому пирожку. Не самый сытный завтрак, но Хань обрадуется любой еде. Он всегда ей рад. - Ст-таршая с-сестра... Имэй от неожиданности подпрыгнула месте, напугав Су Ли. - А к-к-к-когда б-б-будет... - Урок к-каллиграфии? - догадалась она. Мальчик энергично закивал. - Приходи после занятий с братом Лю, - сказала Имэй и тут же вспомнила, что оставила чудовищный беспорядок среди письменных принадлежностей. Если Мастер увидит -- ей достанется, точнее, не достанется, но на этот раз ужина, а ложиться спать голодной не хочется. И со всех ног помчалась в {даоцзофан} (10), отложив на время встречу братца Ханя с куриной конечностью. Уборка затянулась. Так всегда бывает, когда собираешься управиться по-быстрому, а обнаруживаешь прорву всяких мелких, но необходимых дел. То одно, то другое, то пыль по углам, то погрызенные мышами коробки для туши, то еще что-то. Имэй прям даже расстроилась. Как она, прирожденный маг-каллиграф, могла довести свою вотчину до такого состояния? И сама на себя наложила строгое взыскание -- заготовить пять тысяч бамбуковых пластинок для копирования книг. На пути самосовершенствования нет места снисходительности, прежде всего, к своим собственным недостаткам. И если бы не куриная нога в туеске, то девушка приступила бы к исполнению задуманного немедленно. Но тут вспомнился брат Лю Хань, который, надо думать, сейчас от голода свиреп и ядовит почище, чем это водится за братом Чжу Юанем. У того вообще не бывает другого настроения, кроме едва сдерживаемой ярости. Далеко идти не пришлось. Брат Лю Хань стоял посередь ближнего внутреннего двора, и по всему было ясно, что обыкновенный колун в его руке вот-вот превратится в оружие. А вывести из себя лишенного завтрака Ханя могла даже пичуга, чирикнувшая не вовремя. Имэй безрассудно ринулась на помощь двум мужчинам в широких плащах, что замерли в двух шагах от разъяренного ученика. - Хань, не надо! Еще она хотела добавить, что если уж эти люди свободно вошли в главные ворота, значит им не только позволено, но и предварительно назначено. Они пришли к Мастеру, а следовательно, являются уважаемыми гостями, которым в Школе Северного Пути всегда... почти всегда рады. - Добрый день, стратег Ли Имэй, - сказал один из пришельцев, обернувшись на звук её шагов. - Счастлив видеть вас... снова. Это был тот самый редкий случай, когда гостям в Школе не возрадовались. - { Да-цзян} (11) Хоу, помощник Юэ, - молвила в ответ девушка, вежливо поклонилась обоим военачальникам. Эти доспехи она не могла не узнать и теперь молилась, чтобы ни по её лицу, ни по наклону головы, ни по каким-то еще признакам, эти двое не смогли прочитать истинных чувств стратега Ли. - Приветствую в Школе Северного Пути, благородные господа. Благополучно ли вы добирались из Шоуяна? Голос Имэй не дрогнул, хотя внутри у неё всё мелко-мелко тряслось от злости и бессилия. - Небеса были благосклонны... - начал было генерал Хоу Цзин, но брат Хань перебил его самым хамским образом. - Лучше сказать - божьим упущением, - фыркнул он, перекинув туда-сюда, из руки в руку, увесистый колун. - А с другой стороны, дело-то поправимое. Хоу Цзин презрительно сощурил по-звериному светлые желтовато-карие глаза и не пошевелился, даже когда Хань повел плечом в его сторону. - Смотрю, настроение у вас, доблестный цзюнь-ши, подстать паршивой погоде, - сказал генерал. - Не печальтесь, скоро задует теплый ветер и тогда... Говорил он медленно и ласково, как взрослый с неразумным ребенком. Чтобы даже до здоровенного воина, обычно плохо понимающего намеки, дошел смысл сказанного. Хань недобро прищурился. - А вы, да-цзян, решили податься в предсказатели погод? А что? Дело простое, непыльное и не требующее много ума... - сказал он, повергнув Имэй в изумление. Проще научить Бурого Тигра хорошим манерам, чем братца Лю достойно и своевременно отвечать на нападки. Вместо богатырского удара по черепу -- речи достойные царедворца. Вот и генерал Хоу с помощником тоже не ожидали от собеседника ничего подобного. - Да как ты смеешь? - А чо такого? - ухмыльнулся нагло Хань. - Уже и спросить ничо нельзя? Если бы откуда ни возьмись не появился Мастер, то еще неизвестно, чем кончилась бы пикировка. А тот даже на слова поскупился, ограничившись тяжелым взглядом, вгоняющим в смущение всякого, кому не посчастливится его получить. Посланник Императора, дородный евнух Гао, помнится, вообще голову в плечи вжимал. - Приветствую Мастера Школы Северного пути! - словно по команде, одновременно воскликнули пришельцы и церемонно поклонились. - Идемте, коль явились, - буркнул тот. И зашагал впереди с видом едва ли не оскорбленным: гладкий подбородок вперед, руки сцеплены за спиной, а шаг упругий, как у юноши. Военачальники устремились следом, но не успела Имэй перевести дух, как генерал Хоу обернулся и одними губами сказал: - Скоро встретимся, Стратежка. Дело даже не в том, что он сказал, хотя это тоже важно, а в том, как он это сделал. Злорадно и торжествующе! Словно выведал постыдную тайну и собирался ею шантажировать. И сердце Имэй трепыхнулось подстреленной птицей и снова пропустило несколько ударов один за другим. Дышать становилось все сложнее и больнее, перед глазами потемнело... - Э-э-э... нет, сестричка, так дело не пойдет! У Ханя глаз всегда был зоркий, он ловко подхватил падающую навзничь Имэй, не дав удариться головой о землю, и сразу же надавил на нужную точку за ухом. - Пожалуй, я ему-таки вломлю на дорожку, - посулил Лю Хань, легонько похлопывая девушку по щекам, чтобы в себя пришла. - Что он тебе сказал, этот опарыш гнойный? - Назвал... стратежкой. - Вот ведь сучий пес! Прозвище когда-то дал ей Бродяга. - Стратежк-а-а-а... Открывать глаза не то чтобы не хотелось, а просто не было никакой возможности, хоть пальцами веки держи. Голова тяжелая к подушке намертво прикипела -- не оторвешь. - Чего... тебе? Имэй перевернулась на другой бок, поглубже закопавшись в теплое одеяло, чтобы только нос торчал. Но от Бродяги разве отвяжешься? Он то за щеку ущипнет, то пятку пощекочет. - Вставай, Стратежка, вставай! Снег же выпал. Красиво там. Снег, особенно первый, Имэй любила -- и смотреть, и рисовать. Как он падает, как летит, как укрывает старые деревья в саду, ложится на привычные изгибы крыш, превращая вдоль и поперек истоптанные дорожки в белоснежный лист шелковой бумаги. А еще в день первого снега Мастер устраивал чаепитие в беседке для всех, кто зимует в поместье. По такому случаю даже Чжу Юань выползал из своей "норы", пусть и завернувшись в меховое покрывало с головой, но от традиционных посиделок не отказывался никогда. Имэй рисовала, брат Шэн мог сыграть на цине что-нибудь подходящее. Чтобы любование первым снегом проходило, как у приличных людей. Лю Хань всегда бухтел, что без приглашенных танцорок ему скучно, за что получал по шее от Тин Тин. Но все эти развлечения начинались не раньше часа змеи. - Просыпайся, Стратежка, хватит дрыхнуть. - Темно еще... - жалобно скулила Имэй. - В самый раз! Я фонарики зажег. - У меня... туфли не просохли - Я тебя отнесу. - Холодно... бррррр.... Но, видимо, Бродяга устал от уговоров. Он откопал девушку из-под одеяла, закутал в меховой плащ и подставил свою спину: - Ну! Забирайся быстренько. Давай-давай. А что оставалось делать? Только обхватить его ногами и руками, и уткнуться носом в шею. И продолжать крепко спать. От братца Фэна шел жар, как от хорошей печки, возле которой немудрено задремать в блаженном тепле. Но печка каменная, а Бродяга-то живой -- мышцы волнами перекатываются под гладкой кожей, и мурлычет, словно кот: - Стратежка, а Стратежка, что ж ты такая маленькая? Тебе надо больше есть, Стратежка. Так тебя ветер однажды унесет. Слышишь меня, Стратежка? Тебя откармливать надо срочно. - Угу... И все же Бродяга своего добился. Мороз укусил Имэй за голую пятку, заставив окончательно пробудиться. И очень вовремя. Девушка открыла глаза и восхищенно ахнула. Братец Бай Фэн не поленился развесить фонарики на всех деревьях, и теперь они, золотистые и ласково мерцающие, превратили сад в волшебный мир сбышихся грёз. Из предрассветных пасмурных небес падал золотой снег, сверкал и переливался. Имэй раскинула руки, словно собиралась взлететь, запрокинула голову, подставляя лицо крупным хлопьям. - Ну как? Нравится? - спросил Бродяга. - Кажется, будто летишь вверх. Жаль, что я не умею, как остальные братья и сестры. Бай Фэн рассмеялся. - Так ты же стра-теж-ка, а не воительница демонов, зачем тебе летать? - Как это зачем? - немного обиделась девушка. - Вот сейчас бы взмыть в небо и кружиться там вместе со снежными вихрями. Просто так. - Вот еще! Тебя облачные стражи украдут, - проворчал Бродяга и крепче прижал её коленки к своим бокам. - Небесному Владыке, поди, тоже нужны стратеги. - Так я же не стратег, а, как ты говоришь, стратежка. Ей отчаянно нравилось это прозвище, хотя бы только потому, что придумал его Бродяга. А еще больше -- их игра в легкую обиду. "Стратег Ли" звучит внушительнее, чем какая-то "Стратежка". Как тут не обижаться? Совсем чуть-чуть, понарошку. - Знаю я этих старых хитрых владык, - фыркнул Фэн. - Они и от стратежки не откажутся. Так что никуда ты не летишь, усекла? И, вообще, укройся плащом сейчас же! Простужу тебя, Мастер мне ноги переломает. Они еще побродили по саду. Имэй любовалась снегом, а Бродяга ворчал и ворчал: "Стратежки всем нужны. Стратежки должны сидеть попкой на мягкой подушечке и мыслить стратегически, а не летать где ни попадя. Пусть всякие дураки летают, коль им по земле не ходится". Бу-бу-бу. ГЛАВА 4. Голос шакала и глаза осы Чудом, истинно чудом Имэй удалось-таки уговорить Ханя не устраивать засаду на генерала Хоу прямо в поместье. Прежде всего, он -- гость Мастера, а потом уже наглый говнюк и похотливая сволочь. Репутация Школы и так весьма шаткая. Опять же, да-цзян Хоу Цзин теперь верноподданный Лян, он присягнул императору, и трогать его не моги. - Будь он проклят... - проворчал брат Лю, соглашаясь, и отдал Имэй злополучный колун. - Везет же уродам. Когда б он по-прежнему вэйцем был... - Кто тут поминает Вэй? Голосом брата Чжу Юаня можно было резать ажурное кружево по кости -- звонкий, острый, твердый такой, ни с чьи другим не перепутаешь. - Привет, братец, - обрадовалась Имэй, получив в ответ одну их двух улыбок шамана-медиума -- кривую на правую сторону лица. Добрую, то бишь улыбочку. С Ханем они лишь поклонились друг другу. Вроде и не придерешься, побратимам из одной Школы так и положено, однако радости в этом приветствии ни щепотки. Напряженные позы, колкие взгляды. - Где Мастер? - У него сейчас гости. Брат Чжу досадливо поморщился и поплотнее запахнул добротный плащ своего любимого черного цвета. Мальчишки -- младшие ученики, робко подглядывающие из флигеля, глаз не могли оторвать от высокого, стройного Юаня, каждая черта которого выдавала в нем человека благородного происхождения. От высокой гуани на макушке до тисненой кожи дорожных сапог - аристократ. Он и сам знал, какое впечатление производит на малышню, и, чтобы дополнить образ, виртуозно выругался. Для контраста. Имэй смущенно покраснела, а Хань буркнул: "Позёр!" Итак, в Школу вернулся старший ученик Чжу Юань -- третий сын лянского сян-го Чжу И от наложницы, шаман, говорящий с мертвыми и духами, заклинатель ветров и дождей. Вернулся сразу в отвратительном настроении, словно предчувствовал, что очень скоро для него появится уважительная причина. Мастер сидел, как и подобает хозяину -- лицом на юг. Спиной к шелковой ширме, подаренной еще {сунским} (12) императором Вэнь-ди. Серые журавли танцевали на снегу, роняя перья. Летом же, в послеполуденный час рисунок на ширме окрашивался золотистым и снежные хлопья чудесным образом превращались в белые цветы. Бесчисленное количество оттенков белого и серого завораживало Имэй с того самого момента, когда она впервые предстала перед Мастером. Уже отмытая от грязи, накормленная, но еще до конца не уверовавшая, что все её беды позади. И сейчас девушка тоже сосредоточилась на ширме, старательно избегая глядеть на расположившегося напротив генерала Хоу, а тот, как назло, глаз с неё не сводил. Даже когда обращался к Мастеру, склонив голову и вытянув перед собой руки, все равно продолжал нагло пялиться, буквально пожирая ученицу взглядом. Бесстыжий придурок! - Так, значит, вы не можете удовлетворить нашу смиренную просьбу, Мастер Дон Син? - Именно так, да-цзян, - невозмутимо отвечал наставник. - Ужели из-за того давнего и прискорбного случая, о котором я так искренне сожалею по сей день? - не унимался генерал. От этих слов по комнате, словно сквозняк пронесся: Хань, подражая Буром Тигру, громко фыркнул, Чжу Юань со зловещим шелестом захлопнул веер, а Имэй до крови прикусила щеку изнутри. С каких это пор жестокое нападение стали называть словом "случай"? - Я готов стать поручителем, - неожиданно заявил Хоу Цзин. - Моей душой и честью предков я клянусь... Он посмотрел девушке прямо в глаза, чтобы она поняла, кому предназначается речь. Говорят, чиновник Вэй Шу написал Императору, что у генерала глаза осы и голос шакала. Насчет голоса он ошибся, а что касается ос, то взгляд его очень даже жалил. - Я ручаюсь, - повторил генерал с нажимом, - что подобное более не повторится. Стратегу Ли ничего не грозит в моем присутствии. И готов подтвердить эти слова клятвой. Вы ведь приняли мои извинения и компенсацию, Мастер Дон. Учитель даже бровью не повел. - Ученица Ли уже получила контракт. Завтра она отбывает на место служения, - отчеканил он, не удостоив взглядом ни Ли Имэй, ни генерала Хоу. - В качестве замены могу предложить услуги ученика Лю Ханя. - Ха... Доски пола мелко-мелко затряслись под Имэй. Это беззвучно хохотал Лю Хань. Наплевал на манеры и, запрокинув голову, нагло ржал, прям до икоты ему было смешно от всего происходящего. - Я... это... с огромным и нескрываемым удовольствием... - скрипел он, едва отдышавшись от смеха. - С таким поручителем любо ж дорого будет. Я-то уж точно никуда не сбегу, если вдруг чего... От этих слов Имэй вдруг стало невыносимо стыдно. Она, одна из лучших учениц самого Мастера Дон Сина -- бессмертного учителя, позорно сбежала, истратив почти всю накопленную духовную энергию - { шэнь} на перемещение в пространстве. Годы медитаций, годы самосовершенствования эта глупая девчонка сожгла в один миг из-за обычного страха. Щеки её пылали, а на глаза наворачивались слезы, нет, не жалости к себе, а от чувства вины перед наставником. - Пожалуй, я вынужден отказаться, - молвил генерал. - Я заинтересован только лишь в стратеге Ли. Замена меня не устраивает. Такая замена, тем более. - А чо так? - продолжал издеваться бесстыжий Лю Хань. - Я тоже Законам войны обучен. Правда, и завалить меня на циновку будет сложнее, но вы, да-цзян, можете попытаться. Поглядим, что выйдет. - Ты, наглый выродок... - прошипел помощник Юэ. Но Хоу Цзин оборвал его возмущение резким жестом. - Мои намерения были неправильно истолкованы, - сказал он. - Верно же, стратег Ли? Сначала он всего лишь назвал её по имени. Пусть в шутку и с последующими извинениями, но уже тогда следовало насторожиться. К стратегу, который только что привел армию Хоу Цзина к победе, не обращаются столь фамильярно. Пусть даже стратег этот - маленького росточка девушка, одетая в мужское платье. Разве не Ли Имэй придумала и, самое главное, воплотила в жизнь план битвы с войском генерала Мужуна из Западной Вэй, с армией, окрыленной недавним разгромом Лян? Не каждый день удается взять в плен вражеского главнокомандующего и его высокопоставленных офицеров, не в каждом сражении удается захватить столько припасов и оружия, столько пленников и добычи. Вэйцы рвались в новый бой с таким воодушевлением, что генерал Хоу Цзин поначалу даже растерялся. И попросил у Мастера Дон Син стратега. Имэй примчалась в ставку и придумала несколько хитрых тактических шагов, чтобы враги оказались в конечном итоге под высокими и крепкими стенами Муяна, а дорога, приведшая их туда, была терниста и трудна. И хотя победа досталась генералу Хоу недешево, её важности это не умаляло. В его стане все на радостях перепились, а потому девушка решила отметить свой успех наедине с картами и свитками. Еще один непростительный для стратега просчет. Хоу Цзин явился в гости абсолютно трезвым и поначалу вел себя пристойно: поздравил с победой, подарил нефритовую курильницу, подробно рассказал о том, что происходило на поле боя. Ничего не предвещало беды. Кроме обращения по имени, само собой. - Давай вместе выпьем, - предложил командующий. - Ты достойна самых цветистых здравиц, Имэй. Девушка вежливо отказалась, заверив генерала, что не пьет вина. Она и вправду не любила хмельного. Оно её сразу сшибало с ног. - Ты просто не знаешь, от чего отказываешься, - горячо уверял её Хоу Цзин. - Император подарил мне несколько кувшинов. Попробуем его вместе, а? И крепко сжал в ладонях тонкие запястья стратега Ли. Имэй попыталась осторожно высвободиться. - Я не хочу... я не пью... - Не ломайся. Меня твой Мастер угощал отличным вином. Или он его держит только для гостей? Ни за что не поверю! А! Понятно, тебя не ценит твой собственный наставник. Ха-ха... Он нес какую-то чушь, распаляясь прямо на глазах изумленной таким поворотом девушки. - Отпустите мне, пожалуйста, - взмолилась она. - Мне... мне больно... Наверное, не следовало выглядеть столь беззащитной. Некоторых людей... некоторых мужчин чужая слабость только провоцирует. Генерал Хоу оказался из их числа. Он тут же подхватил девушку на руки и направился прямиком к её кровати. - Отпустите! Нет! Немедленно прекратите! Вы слышите? Что вы творите? Вместо ответа Хоу Цзин впился губами в её губы, чтобы стратег Ли даже не сомневалась в его намерениях. Казалось, в её рот заползла ледяная змея ужаса, ворвалась через сцепленные зубы и нырнула в пищевод. Все внутренности Имэй мгновенно заледенели. Тело стало глиняным кувшином, наполненным камнями. Потряси -- зазвенит. И еще этот страх... Она отлично знала, каков этот нутряной дикий страх на вкус и цвет, на ощупь и на запах. Он - пряно-соленый, желтый, липкий и тошнотворный. Он растекался по жилам, выжигая остатки человеческого достоинства. - Будь умницей, детка... У генерала на тонком благородном лице жили глаза безумного зверя. Только что он был человеком, молодым и вполне привлекательным мужчиной, отважным воином и ловким политиком, а стал -- опасной бешеной тварью. - Отпусти! - взвизгнула Имэй и каким-то чудом выскользнула из рук генерала. И тогда Хоу Цзин её ударил. Сначала несильно, вроде как вразумить. Затем сильнее, чтобы окончательно дошло, кто тут хозяин положения. Наотмашь по лицу. И остановиться уж не смог. Ударил еще раз, и еще. От хлынувшей носом крови Имэй почти перестала дышать, звон в голове мешал услышать, что кричал генерал Хоу. А тот бил и рвал одежду, надавив коленом на грудь. Бил, превращал её шеньи и нижнее бельё в клочки и умудрялся раздеваться сам. А Имэй ничего не могла противопоставить, тело, вообще-то, умеющее дать отпор, совершенно перестало подчиняться. - Вот так-то лучше... - повторял Хоу Цзин в промежутке между оплеухами. - Так совсем хорошо... И тогда Имэй сотворила заклинание, пользоваться которым Мастер призывал лишь в самом крайнем случае. Отдать всю духовную силу так же больно, как вырвать собственные глаза из глазниц, или самому себе откусить язык. Наставник нашел её возле алтаря Доу-му -- полуголую, избитую и оплакивающую утрату шэнь кровавыми слезами. Разумеется, трое поручителей, среди которых был родной дядя генерала Хоу Цзина, умерли той же ночью в страшных мучениях. Но кому от этого стало легче? Не Ли Имэй, точно. - Верно я говорю, стратег Ли? - повторил упрямо да-цзян. - То была ошибка. Ошибка?! Имэй до боли стиснула зубы. Но Мастер Дон Син не дал встрепенувшейся ученице возмущенно возразить. - На этом наш разговор окончен, генерал Хоу. Я вас более не задерживаю, - молвил он невозмутимо. - И если вдруг снова окажетесь в Аньчэне, проходите мимо Школы Северного Пути, не задерживайтесь. Бессмертный Дон Син никому не отказывал в праве и возможности сохранить лицо в постыдной ситуации, но ради да-цязна Хоу он сделал исключение. Дал своим ученикам, а особенно Имэй, насладиться унижением генерала сполна: его пылающим взглядом, его побелевшими от напряжения пальцами, сжимающими ножны, бисеринками пота над верхней губой, его страхом, в конце концов. Хоу Цзину, должно быть, до смерти хотелось обнажить меч, но тогда бы он точно не ушел отсюда живой. И страшно даже представить, что сделал бы Мастер с его подлой преступной душой после смерти. - Тогда... - для того, чтобы выдавить из горла несколько слова, генерал собрал всю свою волю в кулак, - я хотел бы откланяться. - Не смею задерживать доблестного да-цзяна, - кивнул наставник. - Доброй дороги и вам, помощник Юэ. Кланялся Хоу Цзин так, словно был сделан из цельного куска дерева -- кривого и пересушенного. Имэй даже почудился скрип в его плохо гнущихся от сдерживаемого бешенства суставах. "Поделом тебе, сволочь, - мстительно думала она, прожигая взглядом ровную прямую спину генерала-перебежчика. - Тебя надо в цепи заковать и отправить живьем в Вэй, а не даровать власть над девятью провинциями" - Думаешь, он отступится? - шепотом спросил Хань. Чжу Юань, к которому тот обращался, снова гневно щелкнул ярко-синим веером. - Тебе следовало убить его, Ли Имэй. Твоей духовной мощи хватило бы завалить троих таких ублюдков. Имэй и сама знала, что упустила отличный шанс избавить Поднебесную от этого человека. Позорно облажалась, так и не сумев преодолеть свой страх. - Хватит! - рявкнул Мастер, не терпевший пререканий между учениками. - Всё уже обговорено тысячу раз. - И нетерпеливо хлопнул ладонью по гладко отполированному подлокотнику, на который опирался. - Лю Хань, проследи, чтобы генерал благополучно покинул поместье. А вы двое -- сюда! Шаман и каллиграф безропотно простерлись ниц перед наставником, готовые выслушать приказ. - Отправитесь в Цзянькан, поступите в распоряжение {сян-го} (13) Чжу И, уладите беспорядок в связи со смертью наложницы Дин, - объявил Мастер. - На всё - про всё вам дано 10 дней. Каждое слово он ронял, как каплю воды в медный таз. - Контракт с лянским сян-го? - не поверил своим ушам Юань. - Как это понимать? - Плевать мне, как ты его будешь понимать. Но либо ты справляешься с заданием ровно за неделю, либо остаешься служить Чжу И на целый год. А ты... - Мастер перевел тяжелый взгляд на Имэй, - снова напортачишь - отдам в Чанъань! Угроза подействовала на обоих учеников как ушат ледяной воды, вылитой на головы спросонок. В Чанъани шла отчаянная драка за престол Восточной Вэй, и там уж Ли Имэй совершенно точно пришлось бы убивать, чтобы самой не помереть. И не при помощи {чжэньшэнь} (14), а как все люди - кинжалом, ядом и подлостью. - Ученица Ли принимает контракт, - прошептала Имэй и ущипнула замешкавшегося от потрясения Юаня. Мол, поторопись, дурень, не зли наставника. - Ученик Чжу принимает... контракт, - выдавил тот из себя, едва не подавившись собственным языком. - И чтобы утром духу вашего тут не было, - приказал Мастер и швырнул в Юаня мешочек с деньгами. - Это - на лошадей. Теперь свободны! Имэй снова поклонилась и поспешила выскочить наружу. А Чжу Юань остался. Он до сих пор не мог поверить, что наставник заключил контракт с сян-го, с его отцом. Но разговор с Мастером всегда получается короткий, когда у того в руках оказывается любимая бамбуковая палка. Чжу Юань выскочил из покоев учителя, держась за правый бок, злой и плюющийся самыми отборными ругательствами. ГЛАВА 5. Сын министра Подол мужского {шеньи} (15) стал влажным от слез Малька. Впрочем, из младших учеников только Ян Янь смог сдержаться и не реветь. В их коротеньких жизнях подательницей тепла, еды и заботы всегда была Имэй. И теперь она впервые на их памяти покидала Школу. Как тут не заплакать? - Хватит возиться с... личинками, - бросил через плечо Юань -- Нам пора. - Да, быстрее уйдете, быстрее вернетесь, - поддакнул Хань, подсаживая девушку в седло. - Не переживай, мелкая, я с ними управлюсь не хуже тебя. И потрепал по макушке и без того перепуганного Малька. Тот сразу же взвыл и попытался вцепиться в стремя. - Уж постарайся, братец Лю, - пробурчала Имэй и отвернулась, чтобы самой не разрыдаться. Уезжали в Цзянькан затемно, и такая же беспросветная мрачная безнадежность, какая бывает только поздней осенью, царила на душе у стратега Ли. Впрочем, они с Чжу Юанем стоили друг друга по части настроения. Еще неизвестно, у кого оно было отвратительнее. Имэй, к тому же, еще и спать хотелось до смерти. Она со всем тщанием готовилась к отъезду: давала указания кухарке, писала талисманы, прибиралась в молельне. Чтобы за время её отсутствия в жизни обитателей Школы ничего не поменялось. Так и не заснула толком. Чжу Юань тоже маялся от переживаний. Светильник горел в его комнате всю ночь напролет. Аньчэн еще подремывал-досматривал последние беспокойные сны, когда угрюмый и недовольный стражник открыл им Восточные Ворота. Только ученикам Мастера Дон Сина дозволено было покидать город до положенного по закону часа { Чэнь} (16). Вообще-то, добрые аньчэнцы искренне верили, что маги, коль им приспичит, запросто летают через стену туда-сюда, но эта парочка, видать, поленилась. - Зачем он делает с нами такое? - спросил вдруг шаман, чуть попридержав свою лошадь, чтобы поравняться с Имэй. - Брать заказ у... этого человека? Мастер ведь отлично знает, каков из себя сян-го Чжу И. В сумерках бледное лицо Юаня с темными кругами вокруг запавших глаза казалось маской одичалого призрака. Словно в шамана вселился один из тех неупокоенных духов, которых он привык умиротворять. - Мы остаемся учениками до тех пор, пока не встретимся со своим главным страхом и не победим его, - терпеливо повторила Имэй слова наставника. - Я еще удивилась, что Мастер не дал мне увидеть богатого заказчика несколько дней назад. А это, оказывается, был твой отец... - Он мне не отец, - вяло огрызнулся Юань. - Знать не желаю этого ублюдочного выродка. Девушка дипломатично промолчала. Чжу Юань "сломался" в день, когда Чжу И убил его мать, заподозрив ту в неверности. Приказал повеситься, если она хочет, чтобы её дети остались жить. И крепко держал Юаня за горло, чтобы тот смотрел, как несчастная женщина задыхается в шелковой петле. Кто же знал, что мальчишка окажется одарен внутренней силой? Собственно, поэтому Чжу Юань стал единственным "сломанным" ребенком, которого в Школу Северного Пути привел за руку родитель. Имэй отлично помнила тот день и того мальчика десяти лет от роду с торчащими в разные стороны космами криво отрезанных волос. Черные губы -- сначала разбитые, а потом обгрызенные до мяса, расцарапанные в припадке ясночувствования щеки, синие жгуты шрамов на предплечьях и запястьях. Он еще долго норовил перекусить себе вены, чтобы кормить своей кровью призрак матери, являвшийся во сне. Не помогала ни порка, ни отсидка в чулане на воде, не говоря уж об увещеваниях. Лубки, наложенные на запястья, тоже не спасали. - Попробуй не ставить под сомнение правильность решения Мастера. Он совершенно точно не желает тебе зла, - сказала Имэй. - Подумай, ведь если ты справишься, то сможешь уйти и забрать ГоЭр. Мастер её отпустит. С тобой - отпустит. - А если нет? Если у нас в Цзянькане ничего не выйдет? - взвился Юань. - Тогда я не увижу её еще целый год. Ещё один распроклятый год! ГоЭр отучила шамана-медиума грызть вены. Упрямая девчонка каждый раз тщательно перевязывала раны. Юань срывал бинты, а она приходила снова и снова. Отмачивала в травяных отварах засохшие корки, смазывала целебным бальзамом и снова накладывала повязку. Каждый раз новым плетением, чтобы не стеснять движения. Нужно оставаться бесчувственным бревном, чтобы не оценить упорство маленькой девочки. - Мне, знаешь ли, тоже не хочется в эту дыру, в Чанъань, - огрызнулась Имэй. - Тоже сравнила! Тебя, думаешь, Бродяга без присмотра оставит? Сейчас! Будет ошиваться рядом, только кликни его... Юань так возмущенно фыркнул, что стратег Ли от удивления поводья из рук выпустила. - О чем это ты, братец Чжу? При чем здесь Бай Фэн? Но того уже закрутила-завертела бесцельная злость на весь несправедливый мир. - Я не хочу связываться с сян-го! Не хочу! И ты тоже не захочешь. Господин Чжу И -- это пять Хоу Цзинов, возведенные в степень. Никогда не поверю, что он не смог разобраться с делами покойной наложницы Дин. Ему что-то нужно конкретно от меня! Проклятье! - Не истери! - рыкнула Имэй, быстро устав от причитаний брата-шамана. - Ты хуже, чем Малек. Еще поплачь! Дай мне хоть немного подумать. ...Ночью Мастер заглянул к ней в молельню. Вроде как возжечь палочку с благовониями перед ликами Госпожи Ковша за благополучие предстоящей поездки. - Всю работу сделает Чжу Юань, - сказал он, не сводя взгляда с крошечного огонька лампадки, принадлежащей Бродяге. - Там ничего сложного. Но ты, стратег Ли Имэй, широко раскроешь глаза и станешь внимательно наблюдать за тем, что происходит в Запретном Городе, куда тебя, без сомнений, пригласят. - Что именно вы хотите узнать, учитель? - спросила Имэй напрямик. - За всем, что сейчас происходит -- в столице ли, здесь ли, в {Дун Вэй} и {Си Вэй} (17) -- кто-то стоит. Всё -- смерть наложницы Дин, возвышение Хоу Цзина, опала племянника Императора, магические атаки на нашу Школу -- звенья одной цепи. Задавай правильные вопросы, гляди в суть проблем, не считай наших врагов глупее себя. Мастер легко коснулся щеки ученицы, то ли желая, чтобы она подняла голову, то ли просто приласкать. На ласку он был чрезвычайно скуп, разве что еще мог по плечу потрепать. - На самом деле, твой истинный дар вовсе не в умении создавать волшебные талисманы, Ли Имэй. - А в чем? - Вот скоро и узнаешь, - улыбнулся он грустно и тут же строго, словно испугался собственной мягкости, добавил: - Все мои люди в столице в твоем распоряжении, используй их как пожелаешь. - Хватит ли мне десяти дней? - Более чем, стратег Ли. Когда плоды созрели, а они созрели, нет нужды долго трясти дерево, достанет одного раза... Лань Шэн поджидал их в десяти ли от Аньчэна -- в {чантине} (18). Его темно-лиловый плащ был заметен издалека. Видимо, сидеть пришлось долго, потому что его длинные волосы, небрежно рассыпанные по плечам, заиндевели. - Прям, как знал, - обрадовался Юань. - Хоть что-то хорошее случилось в этом паскудном дне. Имэй с готовностью поддакнула. Встреча с Шэном, определенно, благоприятный знак и предвещает удачу. Иначе и быть не может. Это же Лань Шэн! На него даже смотреть полезно для здоровья. Хотя некоторые девицы от одного взгляда на его шелковые брови вразлет и благородный профиль враз подхватывали любовную лихорадку. Имэй частенько рисовала брата Лань: как он читает свитки или перебирает лекарственные травы. Эти зарисовки всегда можно было продать втридорога ценительницам изысканной мужской красоты. И ценителям тоже. Главное, чтобы Лань Шэн не узнал. Улыбкой, которой он одарил соратников, можно было заплатить налоги на год вперед. Она сияла, как золото. - Ты, что же, прямиком из военного лагеря? - спросил Юань, Шэн благосклонно кивнул. Словно монеткой одарил. - И тебя вот так просто отпустили? - Кто же меня остановит? - Ну, мало ли. Эрчжу и Вэйские Сяо делят - не поделят трон в Лояне, а у черноголового люда хребты трещат. У тебя должно быть полным-полно работы. Лёгкость, с которой Лань Шэн покинул нанимателя, насторожила не только Юаня, но и Имэй. - Шутка, - тут же откликнулся на невысказанный вопрос целитель. - Пришлось отпроситься, и то насилу отпустили. - И надолго? - уточнил Юань. - Не очень. Как получится. У меня вино есть, хотите выпить? Голос Лань Шэна звучал слишком уж бодро, будто это кто-то другой провёл на морозе несколько часов без перчаток, меховой накидки и в лёгких сапожках. - Ты ж знаешь, что нам Наставник пить запрещает. Вообще-то ничего такого и в помине не было. Мастер считал, что каждый должен знать меру в увеселениях. А выяснить её можно только на собственном опыте. - Так никто же не увидит, - хихикнул Шэн. И подмигнул правым глазом: карим, с темными прожилками и... с третьим веком. - В другой раз, братец, - ответствовал спокойно медиум. - Когда вернёмся, тогда и выпьем. Пальцы его левой руки, заведённой за спину, сжались на рукояти веера. Юань одинаково владел обеими руками, не отдавая предпочтения только правой, как большинство людей. Теперь Имэй заметила, что во время разговора дыхание изо рта так называемого "брата" не клубилось парком и не мешала ему тоненькая корка изморози на скулах. - Там тебя Лю Хань ждёт, с ним и выпьешь, - ввернула девушка. - О, братец Хань! - то ли сказало, то ли пропело существо, выдающее себя за целителя. - Давно не виделись! - Вот и свидитесь. А нам с сестрой Ли пора. Юань сделал резкий шаг назад, как раз в тот момент, когда оборотень попытался ухватить его за полу плаща. - Нет-нет, - злорадно усмехнулся шаман. - Смотреть - можно, трогать -- нельзя. Он буквально вышвырнул Имэй из-под крыши чантина и выставил перед собой синий веер. - Какой-то ты нелюбезный, братец Чжу, - сказал поддельный Шэн и, похрустывая, как снег под подошвами сапог, встал с лавки. - Вино моё пить не хочешь, грубишь, угрожаешь. А мы ведь только начали разговор. - Считай, что уже и закончили. - Это мы ещё поглядим... Существо коротко облизнулось узким серо-розовым, с ледяными разводами языком, уже не скрывая свой обман. И шагнуло вперёд шатким нечеловеческим шагом. Так ходит собака, если взять её за передние лапы и заставить топать на задних. - Приготовься, - шепнул Чжу Юань. Он резко взмахнул веером снизу-вверх, будто пытался мошку отогнать. Но пущенная им волна откинула чудовище на спину, как складную фигурку из бумаги. - Ходу отсюда! Мастер сто раз говорил что-то вроде: "Жрать захочешь, рот сам откроется". На лошадь Имэй даже не вспрыгнула, взлетела без всякого применения духовной силы. Словно кто-то пинка под зад дал. - Только не оглядывайся! - проорал брат Чжу. Какие там оглядки, тут бы заставить себя не жмуриться и удержаться в седле! Несколько сотен ли они с Юанем проскакали галопом, уткнувшись носом в жёсткую гриву. И только когда ощущение, что кто-то сквозь острые зубы дышит холодом прямо в затылок, прошло, остановились. Лошадям надо было дать отдых, а самим -- перевести дух и сбегать в кустики. - Что это б-было? - спросила Имэй, постукивая зубами, как в ознобе. - {Яогуай}. Дух-демон собаки. Кто-то бросил её умирать на морозе, я так думаю. Взмокший брат Юань сидел на корточках и обмахивался своим смертоносным веером, как самым обычным, изо всех пытаясь не выдать пережитого страха. - Не то, чтобы я попался на уловку, но поначалу... Почти полная копия братца Шэна. Сердце Имэй пропустило удар при мысли о том, что случилось с настоящим Лань Шэном. - Не трепыхайся, жив он. Кабы братца угрохали, то подселённого духа в его личине только Мастер и различил бы, поверь, - проворчал шаман и добавил, жадно облизнув губы: - Я бы сейчас выпить не отказался. - Я, честно говоря, тоже, - призналась девушка. И они выпили на ближайшем постоялом дворе чего-то крепкого, разом ударившего Имэй по голове и по ногам с двух чарок. - Да, Бродяга прав, Стратежке нельзя наливать, - сказал Юань, выслушав глупейший лепет соратницы. - Бе-бе-бе... - булькнула та, завалившись боком на циновку. И подняться уже не смогла, сражённая хмелем наповал. - Вот тебе и "бе-бе-бе", дурочка. А уж какое мне будет "бе-бе-бе", когда Бродяга дознается, у-у-у-у! Имэй снилась вмёрзшая в прозрачный лёд мёртвая собака, глядевшая на неё человеческими глазами Бай Фэна. Снег постепенно заметал труп, превращая его в неприметный белый холмик на поверхности необозримого озера. Но, проснувшись поутру рядом с храпящим на все лады Юанем, девушка не смогла вспомнить свой сон. Осталось только зябкое ощущение потери, быстро исчезнувшее под тяжестью чудовищного похмелья. Брат Чжу отловил её, когда Имэй блевала желчью возле нужника. - Из тебя собутыльник, как меч -- из дерьма, - сообщил он и насильно залил в горло обжигающий эликсир. - Извини, но у нас осталось девять дней на все про всё. Сейчас полегчает. Имэй благодарно улыбнулась сквозь выступившие слезы. Жаль, не существует зелья, делающего человека внимательнее и проницательнее. Или, скажем, добрее и... человечнее. Проведя весь день в дороге, Имэй и Юань заночевали в палатке под столичными стенами вместе с остальным странствующим людом, пусть в тесноте, да не в обиде. При виде щуплого, малорослого паренька в ученической шапочке, каковой выглядела теперь Имэй, всякой добросердечной женщине хотелось угостить лопоухого мальчонку хотя бы рисовым пирожком или чем-то посущественнее. Спору нет, засыпать сытой настолько, что на живот невозможно перевернуться, гораздо приятнее, чем с пустым урчащим пузом. Для полного счастья не хватало только тёплого бока Чжу Юаня. - Отстань! - брыкался тот, весь день рычавший на девушку хуже пса цепного. - У тебя ж отовсюду кости торчат, как у летучей мыши. Совесть имей! Нет, ну серьёзно... - Жалко тебе? Жалко, да? - Вот ведь настырное... - Я на тебе знаки нарисую, - вкрадчиво прошептала Имэй. - Сильные. Спать будешь, как сова в дупле. И Юань капитулировал. Слишком велико оказалось искушение не видеть терзающих душу кошмаров и не вываливаться из очередного кровавого видения в ледяном поту. - Ладно, забирайся. Только не брыкайся. "А то тебе не все равно будет" - мысленно усмехнулась Имэй. Знак подействовал практически мгновенно. Медиум заразительно зевнул пару раз и через несколько минут уже сладко сопел. Стратегия Ли Имэй сработала так, как и планировалось. Выспавшийся и хорошо отдохнувший Юань -- это совсем другой человек. Куда только делись раздражительность и вздорность, достойные обиженного дворцового евнуха. "Сделаю ему амулет, - пообещала сама себе Имэй, семеня чуть позади Чжу Юаня. - Хороший, на лучшем шёлке. Чтобы дрых и не мотал людям нервы" Цзянькан раскинулся на берегу Янцзы и, казалось, что улицы его не имели конца. Пробраться сквозь толпу, да ещё с лошадьми на поводу -- задача не из простых, особенно для всякой деревенщины, вроде Ли Имэй. Для которой, похоже, что ни дом, то дворец, что ни встречный, то принц. - Да не пялься ты вокруг так откровенно, - почти беззлобно ворчал Чжу Юань. - Или хотя бы рот закрой. На тебя сейчас слетятся все столичные мошенники. - Как бабочки на огонь? - Как мухи на... это самое. К счастью, кошелёк с деньгами хранился за пазухой у медиума, а тот совершенно точно не выглядел, как наивный провинциальный лопушок. В чёрном узорчатом шеньи, с яшмовыми медальонами на поясе да с мечом в руке по столице шествовал настоящий маг, которому лучше уступить дорогу подобру-поздорову. На Чжу Юаня оборачивались прохожие, вслед ему шептались торговцы, а впечатлительные женщины так и вовсе прятали лица за рукавами, опасаясь недоброго взгляда. На его юного спутника, понятное дело, никто внимания не обращал. Зато к резиденции сян-го Чжу И они добрались быстро. На главных воротах стояла охрана -- двое дюжих слуг с дубинками. Премьер-министр явно подбирал их с целью устрашения незваных гостей. Однако же, Юань был не только зван, но и ждан. Топтаться на пороге, привлекая к себе зевак, шаману пришлось совсем недолго. - Милости прошу в дом. Хозяин ждёт вас, господин. Служанка кланялась так бодро и низко, что выражение её лица разглядеть никак не получалось. Впрочем, Ли Имэй готова была присягнуть -- домочадцы уважаемого сян-го пребывают сейчас в ужасе и трепете. Даже завидно! Хотелось бы, чтобы и те люди, которые когда-то лишили Имэй семьи и дома, точно так боялись её внезапного появления, очень хотелось бы. За громким шёпотом и возгласами, которые сочились из-за каждой стены, не слышно было звука шагов по деревянными половицам крытых галерей и шелеста бамбука в саду. Сплошное жужжание и нарастающий гул со всех сторон. Новость, поди, разошлась уж как круги на воде от брошенного камня. Сян-го Чжу И ждал их в своих покоях с видом, скорее, обеспокоенным, чем надменным или, скажем, равнодушным. Был он одет в официальное чиновничье платье с высоким головным убором, словно собирался во дворец. - Ученик Школы Северного пути приветствует господина сян-го в его доме, - отчеканил Юань. - Он пришёл получить указания от господина-заказчика. И хотя голос его звучал именно так, как должен у человека подневольного, за чьи услуги уже заплачено вперёд, заставить себя согнуть спину Юань не мог. Не гнулась потому что. Имэй же чиниться не стала, бухнулась на колени и прижалась лбом к ладоням, как если бы стояла сейчас перед самим Императором. - Приветствую вас, ученик Чжу и... - Ученик Ли, - охотно подсказала девушка. - Я буду помогать старшему брату. Теперь она смогла подробно рассмотреть первого министра. Вполне возможно, что Юань пошёл в мать, ибо ни единой общей черты у него с Чжу И не нашёл бы самый внимательный гадатель по лицам. Юань тонкий в кости, если не сказать, хрупкий, а сян-го -- как кусок сырого теста, рыхлый и какой-то липкий, а из-за крючковатого носа и тонких губ, похожий на речную черепаху. Глубоко запавшие щеки, как у старика, но взгляд молодой, даже дерзкий. И если это не брезгливое любопытство горит в нем, как факел в ночи, то что же? Господину Чжу И до смерти хотелось понять, что же за неведомая зверушка выросла из одного из его сыновей, и он боролся с брезгливостью. - Я пригласил тебя, чтобы разобраться с одним деликатным делом, ученик... Чжу, - молвил сян-го. - Не так давно, а именно две недели назад умерла наложница Дин. Так что, речь пойдет о выборе места для захоронения. Оно вызывает большие сомнения, и это очень тревожит Императора. - Я сделаю всё, что в моих силах, - заверил медиум. Кажется, он даже с облегчением вздохнул. Мастер Дон оказался снова прав -- дело было простым и даже тривиальным. Для Юаня, разумеется. Если ему понадобится, то покойница сама ему расскажет, где её следует похоронить и какие жертвы принести. Другое дело, что мертвецы тоже свою выгоду блюдут, будь здоров. За свои подсказки они потребуют от родни нечто такое, чего отдавать совсем не захочется. - Прекрасно. Я так и доложу Императору. Имэй насторожилась, в интонации министра таились нотки злорадства. Кому-то он собирался устроить пакость с этой гробницей. Девушке не нужно было видеть лицо Чжу И, достаточно того, как он постукивал указательным пальцем по запястью левой руки. Радостно эдак постукивал, предвкушающе. Он приказал подать вино, но Юань отказался, сославшись на несовместимость его работы с хмельным питием. - Тогда по чашечке чаю, пожалуй, - невозмутимо улыбнулся министр. Мелкому помощнику, разумеется, угощения не полагалось -- ни вина, ни чая. Не дорос еще ушастый до знаков уважения. Ну и ладно, зато у Ли Имэй появилось время осмотреться. Первый министр на себе не экономил. Шелк и дамаст занавесей, ширмы тончайшей росписи, столик, инкрустированный перламутром, резные курильницы из яшмы и целых три жаровни. Каждый из предметов, украшающих кабинет хозяина, Имэй могла бы изучать часами. Она любила красивые вещи совершенно бескорыстно, сознавая, что никогда ничем таким владеть не будет. Это примерно, как любоваться весенней луной. - Младший ученик может прогуляться по саду, - с нажимом сказал министр, мгновенно уловив заинтересованность "юноши". - Там нечего смотреть в эту пору года, - тут же отрезал Юань. - Младший ученик останется. Ему будет полезно понаблюдать за жизнью вне стен Школы. - Я не собираюсь говорить о домашних делах при посторонних. - В таком случае, мы с младшим учеником откланиваемся и станем ждать приказов уважаемого сян-го на постоялом дворе господина У, - ответил медиум и встал. - Я хотел поговорить с тобой наедине... Юань. У меня к тебе есть личное дело. Но воспитанника Школы не так-то просто словить на крючок. - Согласно контракту, наниматель, то бишь, вы, уважаемый сян-го, не имеет права вступать в личные отношения с исполнителем заказа, со мной, то бишь. Мое дело -- прояснить ситуацию с наложницей Дин, я тут именно за этим. - Ты -- мой сын, - напомнил Чжу И. На челюстях Юаня тут же набухли желваки. - Вы уверены? Я, вообще-то, могу спросить у мамы, так ли это. Тонкие губы первого министра сжались в линию. Испугался, догадалась Имэй с некоторым удовлетворением. - Но не раньше, чем вы подпишите новый контракт с Мастером Дон Сином. Каждая услуга стоит денег. - Я знаю, - опытный царедворец сделал драматическую паузу, - что ты, Чжу Юань, мой родной сын, знаю совершенно точно. Поэтому отошли мальчишку, и мы поговорим. Как отец и сын. Имэй так и чесалось пнуть упрямо молчавшего в ответ медиума под задницу. От Юаня не убудет, а она зато, возможно, узнает что-то важное. - Где твоя сыновья почтительность? Какой ты подаешь пример младшему ученику? - мягко пожурил его сян-го. Веер в кулаке Юаня жалобно захрустел. Пора было сделать свой ход стратегу Ли. Девушка лихо подхватилась, словно только-только осознав могущество министра, и пятясь задом, выскользнула из личных покоев. Только дверь тихонько заскрипела. - Куда? - рявкнул поздно спохватившийся брат-шаман. - А ну-ка вернись, мерзость мелкая! Но след Ли Имэй затерялся где-то между прудом с карпами и беседкой. Эта настойчивость Чжу И выглядела очень подозрительной. После стольких лет равнодушия и пренебрежения? Странно как. Очевидно же, Юаню настолько ненавистен отец, что он регулярно кромсает волосы и нарочно калечит себя, отвергая дар родителя. Но прошло больше часа, прежде чем медиум покинул хозяйский кабинет. И условным знаком запретил говорить до тех пор, пока они не окажутся в гостинице. Терпения Имэй было не занимать, она подождала до окончания ужина. Сытый желудок -- залог спокойного разговора, это всем ведомо. - Что он тебе сказал? - спросила девушка. - Пообещал, если понадобится, выкупить у Школы, подарить дом и женщин. Даже вернуть именную табличку матери на семейный алтарь посулил, - растерянно проворчал Юань. - Я ничего не понимаю. Зачем я ему понадобился спустя столько лет? Ответа Имэй не знала, но тоже насторожилась. Во внезапную вспышку родственных чувств она не верила. Тем паче, в проснувшуюся совесть одного из высокопоставленных чиновников Великой Лян. - Зачем-то ему нужен твой дар, брат Юань. Наш наниматель что-то задумал. - Осталось узнать, что. - Узнаем, - самоуверенно заявила стратег Ли. И послала господину У -- содержателю гостиницы - записочку с просьбой выделить ей человека попронырливей. Ну не самой же её ходить по Цзянькану с расспросами, верно? ГЛАВА 6. Дворец Во сне Юань метался и норовил укусить себя за предплечье, а затих только после знака, нанесенного Имэй прямо на его взмокший от пота лоб. Злоупотреблять силой не следовало, но душевное равновесие медиума было сейчас куда важнее. Во всяком случае, наутро, когда слуга из резиденции министра принес приглашение явиться, Чжу Юань не стал швырять в голову невинного человека чашку с рисом, а просто выругался так, что котлы на кухне покраснели от стыда. - Не злись, просто сделай свою работу, а заодно выведай у министра, чего ему вдруг вздумалось снова принять тебя в семью, - наставляла соратника Имэй, пока она шли в поместье. - Разговори его, поторгуйся чуток... Чжу Юань резко остановился, и идущая позади девушка ткнулась носом в его спину. - Ты чего? - Я не могу, Ли Имэй. Я прихожу в бешенство, когда просто смотрю на него. Все время боюсь не удержаться и... сильно навредить его душе. Имэй вжала голову в плечи, тут же представив себе, чем обернется неконтролируемый гнев могучего шамана. Хватит одного удара синим веером, чтобы первый министр превратился в пускающего слюни безумца. Но это еще полбеды, а вот когда Чжу Юаня настигнет отдача из мира божественных энергий, тогда живые позавидуют мертвецам. Пора сдать назад! - Хорошо-хорошо, братец. Считай, что я ничего не говорила. Занимайся покойницей и не переживай, - прощебетала Имэй самым беззаботным тоном. - Просто посмотрим, что господин Чжу И еще предпримет. И сян-го не заставил себя долго ждать. Он, словно спать не ложился, а так и прождал вновь обретённого сына в кабинете, не меняя позы. Всё те же одежды и даже зеленая лента из золотой заколки так же лежала на правом плече. - Мы отправимся сначала во дворец, - заявил министр. - Зачем? - опешил Юань. - Разве наложница Дин будет похоронена в пределах Запретного города? - Нет, но я бы хотел, чтобы сначала ты осмотрелся в палатах {гуйфэй} (19). Просто, чтобы ни у кого не осталось сомнений насчёт причин её смерти. Место же, которое выбрали для гробницы наложницы Дин, не устраивает Наследного принца. В то время как евнух Ю утверждает, что эта земля благоприятна для Императора. Колебался медиум недолго. - Как прикажете, уважаемый сян-го Чжу И. Низкий земной поклон на это раз дался Юаню куда легче. "Ну, наконец-то, догадался, - с облегчением подумала Имэй. - Чем ниже кланяешься, тем проще спрятать выражение глаз, и тем легче сдержать себя в ответственный момент" - Какое похвальное рвение, - улыбнулся министр, вставая с места. - Идемте. Я уже приказал подать повозку. - Младший ученик тоже поедет с нами, - настоял Юань. Короб со всяким шаманским скарбом, который тащила на себе Имэй, весил немного, а иного способа попасть во дворец не существовало. Теоретически, конечно, можно написать талисман, дающий невидимость, но зачем? Войти через Полуденные Ворота своими ногами и при свете дня -- проще и приятнее. Даже если бы Имэй не пришлось изображать младшего ученика -- помощника шамана -- то и тогда она не удержалась бы от восхищённых возгласов. Императорский дворец Великой Лян потряс девушку. Она и вообразить себе не могла, что есть на свете такие места, где прекрасно и гармонично абсолютно всё: палаты, сады, пруды. Пусть на дворе самый канун зимы, а глаз не отвести от рукотворных ручейков и водопадов, от прихотливо изогнутых ив и кажущихся совершенно дикими зарослей бамбука, через которые проложены тропинки для прогулок придворных дам. Первый министр вёл своих спутников как раз в палаты, где проживала при жизни прекрасная Дин Лингуан, словно специально давая понять, сколь удивительна жизнь на вершинах власти. Покойная гуйфэй приходилась матерью наследному принцу, а, следовательно, в отсутствие Императрицы, была самой влиятельной дамой Внутреннего Двора. Ей принадлежал красивейший Дворец Сияющей Непорочности, обречённый отныне на вечное забвение. Но Имэй посчастливилось увидеть внутреннее убранство в самом начале грядущего упадка. Особенно её поразили вазы из цельных кусков малахита и зеркало на туалетном столике. Оно почти не искажало черты смотрящего в него человека, настолько ровной была отполированная бронза поверхности. Внутри пахло благовониями и увядшими цветами. Траурные белые ленты теребил сквозняк, они шевелились как живые, а на прикроватном столике так и осталась лежать раскрытая книга со стихами. - Здесь всё так же, как было в последний день жизни Драгоценной Наложницы, - сказала служанка. - Ничего не тронуто, кроме одежды для погребения и любимых украшений. - Очень хорошо, - хмыкнул Чжу Юань. - Тогда я займусь делом. Все должны выйти. - Я останусь. Вряд ли Первый министр не доверял медиуму или опасался за сохранность вещей. Ему просто нестерпимо хотелось посмотреть на колдующего сына. И вовсе не из-за потаённой отцовской гордости за достижения отпрыска. Когда-то этот гордый и самовлюблённый человек списал со счетов обезумевшего от горя мальчика и быстренько сбыл с рук, как подгулявший товарец. Ничего не осталось от родительских чувств, не стоит тешить себя иллюзиями. Юань не возражал, но и специально произвести впечатление не старался. Имэй разложила перед ним все потребные для вызова и допроса духов предметы -- колокольчики, курильницы, жертвенные чаши, амулеты и зеркала. Ей самой всегда нравилось наблюдать за шаманским обрядом. Общение с духами ли, призыв ли дождя -- это не просто ритуал, это ещё и удивительная грань бытия, неведомая обычным смертным. Резкий в движениях и словах, угловатый и нетерпеливый Чжу Юань постепенно превращался в создание, сотканное целиком из дождя, тумана и ветра. Настолько текучим и плавным становился, будто он и не человек вовсе, а стихийный дух. Неведомо, что ожидал увидеть сян-го, но вовсе не эту разительную и пугающую перемену в облике сына. Звенящие сами по себе колокольчики, что зазывают духов на любимое угощение -- терпко-сладкий дым из курильниц, и несколько капель крови шамана испугают только маленького ребёнка. А вот бездонная павлинье-синяя бездна, плеснувшая из лишённых зрачка человеческих глаз -- дело иное, тут и прожжённый царедворец струхнёт. Зеркало, зажатое в левой руке Юаня, отражало нездешний свет и показывало незримое, веер в правой, точно острейший нож, взрезал слои реальностей, чтобы душа не сбилась с пути. Задачей Имэй было тщательно следить за порезами на руках старшего братца. Как только они вспухнут и снова начнут сочиться кровью, нужно набросить на лицо шамана красный платок. Всё просто, но зрелище запредельного ужаса, написанного размашистой кистью на холеной физиономии Первого министра, завораживало Ли Имэй. Она получала какое-то извращённое удовольствие от вида его мелко трясущихся губ и подёргивания отвислых щёк. "Что, страшно тебе, господин Чжу И? Всем страшно, но тебе-то сейчас особенно неуютно, верно? - думала она. - Это синеокое исчадие, скалящее зубы -- твоя, между прочим, кровь и плоть". Свежие раны вскрылись так неожиданно, что юный помощник сам испугался. Но сян-го, надо думать, от страха вообще чуть не обмочился. - Сейчас-сейчас! - заметалась Имэй, пытаясь удержать алый шёлк на дёргающейся голове братца Юаня. - Все будет хорошо. Шаман откинулся на спину, дёрнулся и затих. Порезы на его руках затягивались прямо на глазах, пролитая кровь впитывалась в кожу. Ещё несколько томительных мгновений, и Чжу Юань снова задышал размеренно, как крепко спящий человек. Потом он сбросил с лица платок и, если что-то и напоминало о недавней жутковатой метаморфозе, то лишь едва приметный голубоватый отлив белков глаз, вполне человеческих глаз. - Собери всё, - бросил он девушке. - С зеркалами -- осторожнее, чтобы не отразиться в нем. - Я помню, старший брат. Юань развернулся к с трудом переводящему дух Первому министру. - Развею все сомнения, если таковые были: гуйфэй Дин умерла от естественных причин. Сказал, надо думать, наугад, но попал точно в цель. У первого министра резко расширились зрачки после этих слов. - Однако же сопутствующие обстоятельства... - пробормотал он. Юань удивлённо приподнял бровь: - Вы не доверяете моим словам? - Нет, я не спорю, но пропавшая служанка... - захлебнулся собственным голосом господин Чжу И. Этот злобный дядька решил поспорить с шаманом, только что вышедшим из мистического транса? Мысленно Имэй выругалась в духе Бродяги, и с мольбой уставилась на Юаня. Только бы тот не сорвался. - А что со служанкой? - Девушка бесследно пропала за пять дней до того, как умерла наложница Дин. Её документы оказались подделкой, а бирку нашли в одном из прудов. - А когда, говорите, это случилось? - Шестого дня месяца { Шуанзцян} (20). Служанка сбежала в первый день месяца. - Понятно, - отрезал Юань. - И все же настаиваю - хозяйка этих покоев умерла своей смертью в отведённый Небесами срок. Первый министр поджал губы, скрывая истинные чувства. Выводы шамана вполне могли испоганить ему намечающуюся интригу. Во дворце жизнь и смерть каждого всегда можно превратить в разящее оружие против политических недругов. - Я буду рад утешить Их высочеств в безмерном горе, - процедил сян-го и наверняка сразу же пожалел о своих словах. - Мне ли не знать, как сыну тяжело пережить смерть матери, - отозвался маг-медиум с нескрываемым ядом в голосе. - Да-да, Его высочество принц Сяо Ган даже заболел от переживаний. Чжу Юань скрипнул зубами, но высказать своё возмущение не успел. В покои просочился младший евнух и прошептал министру что-то на ухо, заставив того резко изменить планы. - Появились неотложные дела, но они не займут много времени, - заявил господин Чжу И. - Подождёте меня на Террасе Лотосов. Слуги проводят. Когда стихли звуки его шагов, Имэй вздохнула с облегчением. Ещё немного, и Юань взбесился бы. По дороге на террасу они молчали, помня о том, что у дворцовых евнухов слух прямо-таки кошачий, а некоторые умеют читать по губам. - Сюда, пожалуйте, - поклонился слуга. - Здесь очень красивый вид. Терраса находилась над прудом с лотосами и, наверное, летом, в пору их цветения здесь бывало многолюдно. Император и придворные ходили наслаждаться запахом цветов и любоваться их совершенной красой. И, скорее всего, даже под музыку. Огромная ива, нависавшая сверху, дарила тень в самый жаркий полдень. Эх! Вот бы хоть одним глазком взглянуть, как оно бывает! Юань присел возле балюстрады и погрузился в свои мысли. Имэй перегнулась через невысокие перила и стала всматриваться в холодную воду, где неспешно скользили парчовые карпы -- здоровенные, белые с красными пятнами рыбины. Привлечённые бликами на поверхности, они высовывали рты из воды, выпрашивая угощение. В тёмном зеркале пруда отражались ветки деревьев, мостики и низкие облака, грозящие обрушить на Цзянькан первый снег. По одному из мостиков быстро прошел человек -- невысокий статный мужчина в обычном, хоть и дорогом платье. И все же Ли Имэй сразу его признала и чуть не свалилась от неожиданности в пруд к карпам. - А он-то что здесь делает? Юань тоже встрепенулся: - А? Чего? - Тут только что был помощник генерала -- Юэ, - сказала Имэй. - Уверена? Они же отправились в Шоуян. С тех пор, как генерал Хоу отхапал у Великой Лян целую область, а Император с перепугу отдал наглецу всю провинцию, появление без особой нужды в столице ближайших сподвижников вэйского мятежника, мягко говоря, не приветствовалось. Могли ненароком и убить. Имэй бросило в жар. Что, если Хоу Цзин тоже здесь? Вдруг его вызвал Император? Вэйец, конечно, та еще скотина, но трусом он не был никогда. Наплевать на все опасности и врагов, явившись во дворец на аудиенцию -- это в стиле да-цзяна . - Лучше бы нам не попадаться ему на глаза, особенно тебе, - проворчал медиум. Его знобило, зубы так и стучали, и всё никак не получалось закутаться в плащ так, чтобы не поддувало. Чжу Юань возился с одеждой и ворчал, точно старый несносный дед: - О чем только Мастер думал, не понимаю. Я бы и сам мог... Вот же ж невезуха... И Бродяги нет. Где его полуночные бестии носят? Ли Имэй, может твой амулет не сработал?... Жрать хочу... Сколько можно ждать? Сейчас бы супчика утиного... вот ведь суки... ненавижу... Имэй плюнула на все дворцовые правила и подставила плечо под его голову. А пока Юань мостился, точно кот с подбитой лапой, стратег Ли занялась узенькими желто-бурыми листочками ивы. Знаки силы хороши тем, что их можно не только писать тушью на бумаге или шелке. Если их осторожно продырявить ногтем в листочке, а потом незаметно подсунуть нужному человеку, то получится кое-что узнать. Все от везения зависит. Как назло, едва Юань пригрелся и перестал бухтеть, вернулся его папаша. Не один, а с тощим дяденькой в одежде евнуха. На его гладком лице застыло брезгливое выражение. Впрочем, во взгляде Первого министра на своего измученного отпрыска тоже сложно было отыскать признаки сочувствия. Одним словом, царедворцы взирали на учеников Школы Северного Пути, как на двух неприятных и опасных тварей, вроде пауков. Растолкав Юаня, Имэй тут же простерлась ниц. На всякий случай. У евнухов глаз наметанный, они мальчика от девочки отличают с одного взгляда. - Так это вы -- ученики Мастера Дон Сина? - проскрипел евнух. - Превосходно. Сян-го тут же перехватил инициативу в разговоре, словно не желая, чтобы его спутник наговорил лишнего. - Господин Ю Саньфу гадал по древним костяным платинам и предсказал, что земля, где будет погребена наложница Дин, весьма благоприятна для Императора. На это указывают так же множество знамений, которые приключились во время выбора этого места. Вещал министр с таким важным видом, словно доносил до простых смертных божественную истину. - То, что по полю в это время гуляли журавли, означает небесное благословение. Это мнение всех ученых мужей Цзянькана. А, скажем, старец Сун из Сучжоу, почитаемый как великий мудрец, расценил их появление очень благожелательно. Евнух Ю рьяно поддакивал, но перебить речь сян-го не пытался. - Так в чем же дело? Хороните гуйфэй именно там. Юань не удержался и зевнул, прикрыв рот рукавом. - Наследный принц сомневается, - печально вздохнул министр. - Он испросил мнения некоего даоса, и тот предсказал, что место это неблагое для { тайцзы} (21). Вся эта внезапная суета вокруг могилки наложницы выглядела крайне подозрительно. Стратег Ли готова была поспорить на... горячий утиный суп, что история раздута неспроста. И тут же сигнализировала Юаню, чтобы тот поотнекивался. - Я не даосский мудрец и выбрать, кто прав, а кто ошибается, не могу, - проворчал шаман. В его глазах, что журавли на поле, что сороки на ёлках, что куры на заборе, означали примерно одно и то же -- блажь выживших из ума старых пердунов. Так ему в своё время объяснил Мастер, любивший называть вещи своими именами. - Но вы, старший ученик, должны взглянуть на эту землю, - настаивал евнух. - Духи обязательно подскажут вам правильный ответ. Надобно срочно поехать. - Подсказать-то они подскажут, только я их не услышу, - не сдавался Юань. - Но... - Нет. И по тому, с каким утробным звуком евнух и первый министр проглотили своё нетерпение, братец Чжу одарил их отсветом мира мёртвых - синим сполохом на дне зрачков, от которого у живых аппетит портится и живот подводит. - Значит, завтра, - после недолгого колебания сдался сян-го. - Мы ведь никуда не торопимся, верно, евнух Ю? Тот не стал противиться, но коленопреклонённой Имэй было прекрасно видно, что евнух нервно подергивал ногами, как нетерпеливый конь. Точнее, мерин, если уж правильно подбирать метафоры. Оставалось только правильно дунуть, чтобы маленький листочек скользнул из её ладони под подошву шелковых туфель. И прилип к ней намертво. - Братец, а братец, - прошептала Имэй громко. - А мы чего, аж самого тайцзы увидим? Настоящего? Словно юный помощник шамана не совладал с любопытством, так ему охота посмотреть на всамделишнего Наследного Принца. - Без понятия, - хмыкнул Юань и тут же был пребольно ущипнут за ногу. - Дворец большой, мало ли, где он ходит. Хотя, если спросить Его высочество насчёт этой земли... - Его высочество отбыл в храм Тунтай молиться о душе матери, - быстро вставил евнух. Вот теперь Имэй узнала всё, что хотела. Уговор был следующий: сначала Имэй поработает иглами, а затем братец Чжу расскажет, что он услышал от духов на самом деле. Ибо они поведали ему кое-что странное, но башка трещит так, что хоть на стенку лезь от боли, а язык не шевелится. - Почему ты такой вредный, братец? - спрашивала девушка, осторожно вкручивая тончайшие иглы в его тощий загривок. - Такой вредный и бессовестный, а? Может, тебе иголки надо сразу в язык натыкать? - Трудись, Ли Имэй, трудись. Пусть от тебя хоть какая-то польза будет, - проворчал Юань, блаженно потягиваясь всем телом. И тут же угостился подзатыльником, хлестким таким, отработанным на младшеньких учениках до совершенства, чтобы обидно, но неопасно для здоровья. - Смерти не боишься, сестренка Ли? - Не-а, - фыркнула та. - Давай уже, рассказывай, хватит капризничать. Хуже Малька, честное слово. - Иглы-то вынь. - Правила поменялись, братец. Сначала выкладывай, что узнал. Юань посопел носом недовольно, но уступил. - Помнишь, сян-го Чжу И говорил про шестой день месяца Шуанзцян? Дескать, именно тогда умерла гуйфэй. Так вот померла она на пять дней раньше. - Погоди-ка, а разве накануне своей смерти наложница Дин не была на пиру? Её видело множество людей. Даже расследование проводили по поводу возможного отравления. Как же так может быть? - Откуда мне знать. Ты у нас по части хитрости придумывать, а я так... простой и честный шаман. Мысли Имэй от изумления разбежались в разные стороны, словно муравьи из муравейника. Выходило, что кто-то несколько дней притворялся Драгоценной Наложницей Дин, и никто не заподозрил подмены. Как такое возможно, если при особе гуйфэй всегда находилось несколько служанок, знавших эту женщину досконально -- от родинок на теле до привычек и жестов. - Ты там уснула, Ли Имэй? Вынимай, давай, иголки! - рявкнул Юань. Его головная боль ушла, но недалеко. Она перебралась под череп стратега Ли, а чтобы её оттуда не сразу выгнали, замаскировалась под загадку со смертью наложницы. Собственно, весь этот контракт с Первым министром выглядел одной сплошной ловушкой. Осталось узнать, на кого её поставили. - Ты отдохни, а я схожу закажу нам ужин, - сказала Имэй, извлекая последнюю иголку. - Утиный суп хочу! Братец-шаман получил свой вожделенный суп, а подручный господина У - задание простое только на первый взгляд. Ли Имэй поручила ему узнать всё о девушке, исчезнувшей из дворца в первый день месяца Выпадения Инея. Покинуть Запретный город служанка могла двумя способами -- через десять лет безупречной службы или же завёрнутой в белый шелк. Побег исключался. За него казнили всю семью беглянки. - В какие сроки уложиться? - спросил неприметный кособокий дяденька. Имэй прикинула в уме: три дня уже, считай, прошли, осталось семь. - День, не больше. Хоть что-то наройте, даже самую мелочь. Дознатчик господина У погрустнел, ему не хотелось соваться в императорский дворец, но если ученице Мастера Дон Сина нужны эти сведения, то спорить тут не о чем, надо браться за работу. - Сделаю все возможное, маленькая госпожа. Осеннее небо, весь день затянутое тучами, вдруг вызвездило так, что, казалось, еще чуть-чуть, и небесные сокровища посыплются прямо на голову неосторожных полуночников. Таких, как Ли Имэй, которая, словно полоумная дурочка, торчала посреди хозяйственного двора, задрав голову. Эти же звезды прямо сейчас видел Бродяга, а значит, они были почти что рядом. Братец Фэн тоже большой любитель посидеть на коньке крыши посреди ночи с кувшином вина и в компании Стратежки. "Где ты, брат Бай Фэн? Помогли ли тебе мои амулеты?" - думала девушка, безошибочно отыскивая знакомые созвездия. Госпожа Северного Ковша глядела на неё с неба и должна была читать в сердце тайные помыслы, которые начинались и заканчивались желанием увидеть Бродягу. - Эй, ты, помощник шамана! Она чуть на месте не подпрыгнула от неожиданности. - К вашим услугам, благородный господин. Склонённая спина и готовность исполнить любой приказ в голосе -- лучшая маскировка. Кому интересен покорный слуга, когда есть разговор к господину? - Зови его сюда! Быстро! Спорить, когда тебе приказывает здоровый и рослый мужчина, самоубийственная затея. Тем паче, тот при оружии и со слугами. - Как прикажите доложить, добрый господин? - мяукнула Имэй, кланяясь еще ниже. - Скажи, Чжу Янь пришел разобраться с неким наглым ублюдком. Ага! Стало быть, старший брат явился, догадалась девушка. Странно, что он аж на целый день задержался с выяснением отношений. - Сей момент, мой господин! Не извольте волноваться! Будь Имэй и впрямь младшим учеником, попала бы сейчас, как козлик между тигром и волком. Поднятый из постели едва ли не пинком, шаман мог и пришибить. - Охренела? - С братцем давно виделся? Пойди, уважь родича. Стратегу Ли очень хотелось понаблюдать, но не за сомнительными прелестями внутрисемейного скандала, а за теми двумя тварями, прикидывающимися слугами молодого господина Чжу. Он был такой пышущий гневом и презрением, словно сгусток живого огня, в то время как его подручные в магическом зрении мало чем отличались от дохлых рыб. С душком и с опарышами в брюхе. - Чо те надо? - спросил Юань, прерывая затяжной зевок. Он не удосужился даже одеяло с плеч скинуть. Так и выполз укутанный, в исподних штанах. - Ты как разговариваешь со мной, щенок паршивый? - А ты, вообще, кто? Полночный гость явно не такого приема ожидал. - Старший сын и наследник сян-го Чжу И, - заявил тот с вызовом. - Сын нанимателя? Хм... Если хочешь нанять, то обращайся к Мастеру Дон Сину. Юань не собирался считать незваного задиру старшим братом. Это означало бы признать сян-го -- отцом. - Сломайте-ка ноги засранцу, - приказал Чжу Янь. Странные слуги, не сказав худого слова, бросились на шамана с дубьем. Очень быстрые, слишком быстрые для нормальных людей. Юань швырнулся в одного одеялом, увернулся от второго и в прыжке пнул ногой в грудь старшего братца. Тот отлетел и распластался на земле. Удар, вышибающий дух, пришелся чуть пониже грудины. Подручные молодого господина обучены были работать в паре, атаковав Чжу Юаня с двух сторон. На что только надеялись, непонятно. Шаман, конечно, не чета охотнику на демонов, но драться он все равно обучен. С духами и призраками тоже иногда приходится повоевать, прежде чем они угомонятся. Опять же, ГоЭр в свое время подсказала несколько тайных приемчиков -- боевых и магических. Имэй, зная ученицу Ван с детства, готова была поспорить, что та не слезла с Юаня (во всех смыслах этого слова) до тех пор, пока тот не доказал, что способен отбиться от демона. Удар веером рассек первого врага пополам -- вдоль, от макушки до задницы. Тварь моментом рассыпалась в прах, так и не явив истинной сущности. Зато второго из прислужников Юань нашинковал знатно -- ровно на пять ломтей. В разные стороны брызнула вонючая жижа. Из-за острого запаха тлена Имэй чуть не избавилась от недавнего ужина. Чжу Юаня же пронять такими мелочами, как запах, оказалось гораздо сложнее. Пока девушка подавляла рвотные позывы, тот расковырял палкой останки. - Еще одна собака, - сказал он. - Большая. И шкуру содрали. - Яогуай? - Угу, - задумчиво проворчал шаман. - Либо в столице завелся выдающийся в своем роде живодер, либо... - Либо твой па... наш наниматель связался с кем-то, кто практикует темное искусство, - закончила за него Имэй. Жестоко убитые, замученные животные перерождаются в духов-демонов, неуправляемых и опасных для любого человека. Но чтобы нежить подалась в слуги к богатенькому наследнику, такого еще не случалось. - У меня поганое предчувствие. Судя по тому, как вгрызся братец Чжу в костяшки пальцев, слово "поганое" он выбрал специально, чтобы самому не так страшно было. Шаман терпеливо дождался, пока Имэй сделала шесть защитных талисманов -- на пол, на потолок и на все четыре стены их комнатушки. Чтобы те не только предупредили, если ночью пожалуют непрошеные гости -- любые: живые и неживые, но и отразили первую волну атаки. Небольшая фора не помешает - Шелестеть только будут, - заранее предупредила девушка. - Без этого нельзя. - Знаю. Ложись! Чжу Юань на ощупь был, как печка, горячий. Он прижался к спине соратницы, полностью повторяя контуры её тела. Одну руку сунул под шею, второй обнял за живот, устраиваясь поудобнее. Это было... стеснительно как-то. - Юань... кхм... - Чего тебе еще? - Я тебе точно не мешаю? Чуткий братец сразу уловил в её голосе тайный смысл и гнусно захихикал, щекотно фыркая в затылок. - Ты себе льстишь, ученица Ли. У меня, конечно, был год воздержания, но спать рядом с тобой в одной постели всё равно, что с братцем Бай Фэном матрас делить. В смысле, ни я, ни он не по этой... хм... части. - Не поняла. Что ты такое сказал? Имэй решила, что она ослышалась, и пребольно ущипнула шамана за предплечье. - Не знала, что ли? Бродяга, едва ты чуть-чуть вылюднилась из заморыша и стала похожа на девушку, быстренько всем разъяснил, чего тебе не предлагать, как бы в каком месте ни зачесалось вдруг. И обещал переломать все кости за любое поползновение. - Куда поползновение? - К тебе под юбку, дурында. Лю Хань никогда не говорил, как сломалось его левое запястье? Девушка потрясенно икнула. - Ага! Мне тоже немного прилетело, но по мелочи, - признался Юань. - Я просто пошутил, но ты ж знаешь Бродягу? Она знала, еще как знала, но никогда бы не подумала, что Бай Фэн способен на такие выходки по отношению к побратимам. - Мы быстро уяснили, что подкатывать к тебе опасно для жизни, - пустился в воспоминания Юань. - Хотя... уж извини, сестренка, но ты статью не вышла, чтобы тебе мужики проходу не давали. Однако же, брат Бай Фэн прав был, мы ж отроки, кровь бушует, любая девчонка -- лакомый кусочек. Сказал, пока сама не пожелает, сама не придет -- забыть, что она, то бишь ты, тоже женщина. Подруга в его объятиях подозрительно притихла мышкой-норушкой. - Ты еще не... - Нет! - отрезала Имэй, смущенная откровениями едва не до слез. - И правильно, - зевнул Юань. - Все должно быть к сроку и к месту. Но, учти, я уже занят. ГоЭр, если вдруг чего, оторвет мне всё, что болтается. И через несколько протяжных зевков бесстыжий шаман преспокойно задрых, да так сладко и заразительно, что Имэй не долго переживала из-за услышанного. Снилась ей жуткая жуть, впрочем, рассеявшаяся без следа при пробуждении. ГЛАВА 7. Две восковые утки За ночь талисманы немного пожухли, а тот, что прилеплен был на потолок, еще и обуглился по краям. Это означало, что какая-то тварь неусыпно стерегла посланцев Школы до самого рассвета. Не исключено -- призрачная бестия пожаловала. Как тут было не вспомнить пару любимых слов Бродяги? Опять же, уборщик громко крыл на чем свет стоит неведомых ублюдков, подкинувших смердящую падаль во двор приличной гостиницы. - День, начатый с ругани, кончится дракой, - мрачно пробурчал Юань. - Жопой чую. Но дурное предчувствие аппетит ни ему, ни Ли Имэй не испортило. Драка будет вечером, а до вечера нужно еще дожить и сделать это проще всего на сытый желудок. В доме Первого министра воздух тоже всё ещё вибрировал от словес, посвященных ночной прогулке наследника, ему самому и его же безответственному поведению. О том шептались за сетчатыми дверьми женскими голосами, дрожащими, как после долгого плача. Гнев сян-го отчетливо пах горелой собачьей шерстью. - Досталось всем, - шепнул Юань. - Замялся, поди, палкой махать. Но Первый министр вовсе не выглядел уставшим. Раздосадованным -- да, но не человеком, который когда-то собственноручно отбил почки двум своим дочерям. Видимо, возраст своё брал. Годы уж давно не те. - Не обижайся на старшего брата, Юань-эр, - сказал сян-го, ожидая чего угодно, кроме холодного равнодушия в ответ. - Это ваши семейные дела, господин уважаемый наниматель. Жалею лишь, что стал причиной недоразумения. - Не говори так, Юань. Ты тоже часть нашей семьи. Уговоры пошли по новому кругу, и господин Чжу И уже не стеснялся присутствия скромного помощника. Он льстил, хвастался, сулил все земные блага, окончательно растеряв давешнюю спесь. Такие разительные перемены без изрядного пинка под зад с людьми его полета не случаются, справедливо решила Имэй и насторожилась. Любой другой свидетель ночного происшествия, самое меньшее, должен был поутру написать донос и снести его в столичную управу. Любой, но только не Чжу Юань. Он оставался сыном Первого министра, признанным и законным, а потому никак не мог донести на отца и брата. Какой умный и тонкий расчет! - Мне бы посмотреть на землю, где упокоится гуйфэй, - напомнил Юань, вклинившись в монолог папаши, когда тот решил дух перевести после очередной длинной тирады. Вид у шамана был скучающий, но Имэй чувствовала, как тот весь кипит от злости. - Да, конечно. Я и запамятовал, - вздрогнул Первый министр. - Сейчас подадут угощение, а после мы отправимся прямо туда. - Мы уже как бы и пожрамши, - недовольно буркнул шаман, подчеркивая, что он давно не сын благородного семейства, а потому изъясняется соответствующе. Имэй тоже не желала есть и пить в стенах этого дома, но совсем по другой причине. Здесь не так давно жили яогуай, и неведомо, сколько их тут ещё осталось. Незаметно для хозяина она наслюнявила свой палец и нарисовала знак на полу. Особенно сильный, когда точно знаешь, что ищешь. Тело Ли Имэй, одетое в мужскую одежду, с волосами, упрятанными под шапочку из конского волоса, осталось сидеть в приемной, а та часть души, что во время сна отправляется в путешествие по этому и другим мирам, просочилась в щель между половицами. Все дома и усадьбы, где долго живут люди, рано или поздно начинают напоминать колонию термитов. Во всех смыслах. И в высшем -- в отношениях между домочадцами, имеющих только на вид цельность, а на деле пустотелых, изгрызенных обидами и завистью. И в самом обыденном -- стены ветшают, рушится фундамент, грязи становится все больше. Поместье Чжу если отличалось, то в худшую сторону. В древесине поколениями грызли ходы древоточцы, медленно превращая в труху полы и стены, крысы строили гнезда под опорными балками, пауки свили гнезда в каждом темном углу, но при этом все они были живыми -- и крысы, и насекомые, наверное, единственными безобидными существами в этом царстве смерти и мертвечины. Сгнившие корни пионовых кустов, останки прикопанных под теми же кустами младенцев, полуобглоданные карпы на дне пруда, куриные кишки в помойной яме, засохшие трупики ласточек под черепицей, собачья шкура на растянутая правилке, и могильные черви, копошащиеся прямо под слоем опилок между деревьями. И в сердцевине всей этой гнили, как матка в гнезде, правила настоящая королева -- восставшая из мертвых женщина, {дзянши} (22). Тело её, нетронутое многие годы тленом, спрятано было под полом в одном из флигелей, и терпеливо дожидалось долгой осенней ночи. - Эй, помощник Ли, втяни слюни-то! - гаркнул Юань прямо на ухо, и голос его, как звук боевых труб, что возвращает солдат на позиции, призвал душу Имэй обратно. Она часто-часто заморгала от яркого света. - Вот ведь, - шипел брат Чжу, вытирая рукавом струйку слюны на её подбородке. - Надо было спать ложиться, когда я приказал, а не пыриться под одеялом в срамные картинки! Дрыхнешь теперь на ходу, бестолочь. И подзатыльник отвесил. Какое же воспитание без подзатыльника? И мутить сразу перестало. Двойная польза. Первый министр одобрительно кивнул, мол, так и нужно с этими лентяями и нахлебниками. Его рыхлое лицо взялось коркой надменности, и если бы не трещина рта, то можно подумать, сян-го окаменел. Имэй униженно повалилась ниц, взывая к милосердию, рассчитывая на неискоренимую любовь таких людей, как Чжу И, к показной покорности. Только теперь она взаправду боялась первого министра. Человек, живший под одной крышей с дзянши, приставивший к собственному сыну слуг-демонов, смертельно опасен. И уже выходя из хозяйского кабинета, она обратила внимание -- порог был сделан из другой древесины, со слоями волокон всех оттенков золотисто-коричневого. Персик! Конечно, дураков нет жить в одном доме с дзянши и никак не обезопасить себя. Мысленно отлупив себя бамбуковой палкой наставника, Имэй постаралась не отставать от Юаня ни на шаг. Задача непростая, особенно после того, как первый министр усадил шамана в свой паланкин, а слуг и охрану заставил топать следом пешком. Поле как поле, только заброшенное и заросшее бурьяном. Травы пожухли и потемнели, сплелись стеблями, образуя неопрятный коричневый ковер, по всему периметру которого выстроились воины в полном вооружении, а за их спинами, словно неуместная и слишком яркая оторочка, колыхалась толпа придворных. Министры, чиновники, евнухи, словно императорский зал приемов перенесли в чисто поле. - А что, Сын Неба тоже тут? - спросила Имэй шепотом, получив в ответ змеиное шипение первого министра и его злобный взгляд. - Надо осмотреться, - сразу же вмешался Юань. - Идем, помощник Ли. И отодвинув в сторону воина с клевцом, зашагал по полю. Имэй с коробом семенила позади, с самым пришибленным видом. Ей даже не пришлось изображать испуг перед сян-го. - Ты чего трясешься? - Этот человек... - постукивая зубами выдавила из себя девушка. - Ага, - злорадно фыркнул Чжу Юань. - Прочувствовала? Так он всегда такой был. Сейчас постарел, а когда помоложе был... Шамана невольно передернуло и, видимо, бросило в жар от воспоминаний, потому что его жуткий синий веер затрепетал в руке, разгоняя вокруг стылый воздух пополам с тихим бешенством. - Ничего не понимаю. Обычное поле, хоть хорони тут кого, хоть просо сажай. Даже духов нет. Юань в плаще на меху больше походил на землевладельца, дивящегося своему новому нежданному приобретению. Синяя сатиновая лента с магическими знаками в его заколке стелилась по ветру, как символ неуверенности. "Так, - сказала себе Имэй. - Ты сюда послана, чтобы думать, стратег Ли, вот и думай. Думай быстро!" И решила порассуждать вслух. - Нас сюда привезли специально, согласен? Иначе тут не собралась бы добрая половина обитателей императорского двора. Брат Чжу согласно кивнул, продолжая делать сложные пассы веером, ничего, впрочем, не значащие. Чтобы со стороны казалось -- колдует шаман, ух как сильно колдует. - Твой... наниматель все продумал заранее. Ваше... хм... родство он тоже учел. - Я уже понял. И? - Вдобавок, он... - девушка взглядом указала на маячившую вдалеке фигуру Первого министра, - совершенно точно якшается с кем-то, практикующим темное искусство. Историю про дзянши Имэй решила придержать до более подходящего момента. Все равно им вдвоем упырицу не одолеть. - Но наложницу Дин не убили. - Это правда, но тогда под кого копают? - Под Наследного принца? - сделал однозначный вывод Юань. - Или под его младшего брата? Как его там? - Его высочество Сян Ган. Однако про этого принца Имэй ничегошеньки не знала -- ни хорошего, ни плохого. - Вряд ли. Я бы поставила на тайцзы. И на этом поле есть кое-что, способное ему навредить. Иначе тебя сюда не притащили бы. - Предположим. Имэй сорвала бурую хрупкую былинку, словно хотела её о чем-то спросить. - Сейчас нам с тобой, Чжу Юань, нужно быстро решить -- найдем мы { это} или не найдем. Выгодно оно нам или нет? Что думаешь? Старший ученик задумчиво поскреб затылок и поглядел на соратницу искоса. - А какое задание дал тебе Мастер? - Разобраться с обстановкой в столице, - честно ответила стратег Ли. - Никого защищать он мне не поручал, это точно. Размышлял над дилеммой шаман недолго. - Раз так, то давай найдем эту штуковину, выполним контракт и вернемся поскорее в Школу. Как раз уложимся к сроку. А? Нам на принцев начхать, верно? У Императора еще и другие дети есть. - Хорошо, - согласилась Имэй. - Ищем. И, конечно же, они нашли. Расписанную знаками коробку из плотной бумаги с двумя восковыми утками внутри. Что тут началось! Взвизгнул, как поросенок, первый министр, зашлись в причитаниях евнухи, воины, словно по команде, бросились к ничем не приметному дяденьке в даосском одеянии, жестко скрутили его, хотя тот и не сопротивлялся. И во всей этой зловещей суете Имэй услышала звоночек. Тоненький, как комариный писк, и означавший, что прямо сейчас главный евнух Ю Саньфу приватно беседует с помощником генерала Хоу Цзина. Ивовый листочек выполнил свою маленькую миссию. - Помощник Юэ тоже здесь, - шепнула Имэй. - Гадство, - ругнулся Юань. - Этот еще что здесь забыл? Думаешь, он тебя узнал? - Скорее всего {Пянь-цзян} (23) Юэ отличался от других подручных вэйского беглого генерала как раз наблюдательностью. - Если так, то он немедленно пошлет гонца в Шоуян, и через два дня ублюдок будет тут как тут, - рассуждал Юань вслух. - Может, вернешься в Школу? - Ни за что! Не то, чтобы Имэй совсем перестала бояться генерала Хоу, но и оставлять братца Чжу наедине с его жутким папашей она не собиралась. И, вообще, поручение Мастера еще не выполнено! А Первый министр выглядел довольным донельзя. Словно вот-вот сбудется его давняя мечта. Слушать пояснения Чжу Юаня о том, что восковые уточки по сути своей не великое колдовство, лишенное злого умысла, сян-го сознательно не желал. - Снятие неблагоприятной судьбы с тайцзы -- вот и весь смысл находки. - Дознаватели все выяснят, - отрезал господин Чжу И тоном, ничего доброго не сулящим. Имэй стало по-настоящему жалко Наследного принца. И ей стало интересно, кого из принцев сян-го собирается продвинуть вперед и в чьей фракции он состоит. Об этом стоило поразмыслить отдельно. Вот, например, евнух Ю... Стоило подумать о нем, как он, словно великий Цао Цао, тут же и появился. Весь настолько радостный, что хотелось скормить ему целый лимон. Они с Первым министром перебросились парочкой фраз, часть слов и которых Имэй расслышала как "пленник" и "Сяо". Так говорили только про Сяо Юнмина, главнокомандующего Лян, взятого в плен под Пэнчэном армией Западной Вэй. Ли Имэй свела с ним короткое знакомство и осталась с неприятным впечатлением. Племянник императора не мог самостоятельно выбрать, какой суп ему съесть -- с т{о}фу или с курицей, что уж говорить о моменте для решающей атаки. Нерешительность -- порок военачальника. Теперь он томился в плену, и переговоры об его освобождении велись ни шатко, ни валко. Император то соглашался обменять Сяо Юнмина, то передумывал, а время шло. Связь между всеми интересующими Имэй людьми выстраивалась очень быстро. Слишком быстро. Первый министр заодно с евнухом Ю, тот, в свою очередь, повязан с генералом Хоу Цзином, через его помощника, все вместе они хотят сместить Наследного принца, опорочив его в глазах отца. Вроде все понятно, но как сюда вписываются демоны-яогуай, тайная дзянши и неведомый хозяин призрачных бестий? Опять же, явление подменного Лань Шэна указывает на некий особый интерес к Школе Северного Пути. Имэй старалась быть незаметной: она присела на корточки возле паланкина министра и низко нагнулась над своей коробкой, делая вид, что копается в ней. - Какая неожиданная встреча, ученица Ли, - сказал над ухом пянь-цзян Юэ. Тихо сказал, почти интимно, чтобы слышала только она. - Так во-от какой у тебя контракт. А мы-то с генералом гадали -- наврал нам Мастер Дон Син или правду сказал. Имэй отвечать не торопилась. Человеку всегда надо дать возможность высказаться до конца, особенно когда ему этого очень хочется. - Когда я вернусь с аудиенции у Императора и кисть с тушечницей окажутся под рукой... Генерал Хоу будет здесь через два дня на третий, - продолжал нашептывать помощник. - И Первый министр не станет препятствовать вашей встрече. Ты ведь не сбежишь, стратежка? Опять "стратежка"? - Если, конечно, сян-го безразлична жизнь поручителя нашего контракта, - как бы невзначай напомнила девушка. - Ты плохо знаешь Чжу И, - покачал головой Юэ. - И слишком хорошо - генерала Хоу. - А вы, пянь-цзян, подались в сводни? Устраиваете своему господину постельные битвы? К горлу вэйского вояки синий веер был приставлен под таким углом, что Юаню потребовалось бы лишь кистью слегка шевельнуть, чтобы сразить наповал. - Угрожаешь? Мне? - А тут кто-то еще есть? - деланно изумился шаман. - Ты ж сам сказал, что папаша мой кровный чужие жизни ценит дешевле тени от зонтика. Он с генералом Хоу полюбовно договорится еще до того момента, как твоё тело в гроб положат. Отойди тихонько в сторонку, господин Юэ, и не делай глупостей. Тот криво ухмыльнулся и не стал сопротивляться. Про этот синий веер по Цзянькану уже ходили разные слухи. И что смерть от него мучительна, и он не просто убивает тело, но и расщепляет душу. Может и сказка, но на себе проверять никому не хотелось, даже бравому вояке. И ещё с такими бешеными глазами, как у шамана, не шутят и попусту не угрожают. - Ты ж собирался слать весточку генералу, нет? Так вперёд! - прикрикнул медиум и добавил уже шёпотом. - Заодно передай, что на этот раз этот раз жилы из него буду тянуть я и по живому. Достойного ответа, кроме грязного ругательства, у помощника Юэ не нашлось, и он поспешил скрыться из виду. Несмотря на холод, волосы у Чжу Юаня взмокли от пота, глаза лихорадочно горели, а веер в руках дрожал, как листочек гинкго на ветру. Зловещее зрелище. Даже императорские солдаты обходили стороной их парочку -- шамана и его ушастого помощника. - Дело тут нечисто, Ли Имэй, - процедил Юань сквозь зубы. - Да, неужели! Правда? - всплеснула руками девушка. - Это что было, сарказм? - Он самый, старший ученик Чжу. Ты только сейчас понял, насколько нечисто это дело? О! - Можешь смеяться сколько хочешь, но... - шаман вдруг сделал страшные глаза и с размаху шлепнул Имэй по щеке, звонко, но не больно. - Ты -- самое тупое и бестолковое создание! Тысячу раз говорил тебе: проверяй коробку перед выходом, проверяй внимательно! - Простите, мой господин, я просто забыл, - захныкала она. - А голову свою ты нигде не пробовал забыть?! К ним, как большая тяжелогружёная грехами и преступлениями баржа, подплыл Первый министр в сопровождении евнуха Ю и целой толпы чиновников высоких рангов. Юань с Имэй незамедлительно пали ниц. Мастер всегда говорил, что лишней вежливости не бывает, лишний поклон спину не переломит, а по-настоящему сильного -- не унизит. - Сей молодой человек, ученик Мастера Дон Сина, обнаружил злонамеренное чародейство, совершенное по наущению Наследного принца! - торжественно объявил сян-го. Подхалимы тут же загомонили, наперебой предлагая наградить талантливого юношу представлением императорскому трону. Сян-го разливался иволгой, расхваливая достоинства Юаня, делая особый упор на свой собственный талант находить удивительных людей, а заодно и на связи в самых разных слоях общества. Даже среди Мастеров школ! - Это дело будущего, - важно кивнул Чжу И. - Как только закончится траур по Драгоценной Наложнице Дин, я дам пир в своём доме в честь ученика и его наставника. Великая Лян полна талантами и праведниками, ибо благословенна правлением истинного Сына Неба. - Наконец-то душа благородной гуйфэй обретёт покой, - подал голос кто-то из сановников. - Положенный срок уже на исходе. Дальше Имэй уже не слушала. Первый министр ни разу не назвал Юаня своим сыном, а ведь возможность для этого представилась идеальная. Пир же, который столь щедро посулил сян-го, событие из отдалённого будущего, которое может и не наступить никогда. - И это всё? Имэй поверить не могла, что люди господина У, способные, по его словам, добыть жемчужину у дракона, так спокойно расписались в собственном бессилии. - Барышня, вы меня обижаете, - тихо возмутился кособокий агент. - Мы выяснили всё, что есть по служанке, больше знают только боги. - Ни настоящего имени, ни откуда родом, ни где она сейчас? - Так точно. Взяли её в начале лета, за взятку старшему писарю в {Нейшишене} (24), определили в прачечную, но девка сразу приглянулась наложнице Дин, и та забрала её в палаты Сияющей Непорочности, и не хухры-мухры, а постель стелить. Ничем больше эта девица не провинилась и не отличилась, кроме своего бесследного исчезновения. - Что писарь говорит? - Жадность свою клянёт последними словами. Выгнали его из дворца за это дело. - Только выгнали? Без наказания? - Говорит, даже палок не всыпали, так торопились замять дело. Повезло гадёнышу, да. - Описание внешности добыли? Агент с поклоном отдал два листка бумаги: на одном -- рисованный портрет искомой особы, на другом -- её же словесное описание. - Рост девка по имени ЯнШу имеет средний, лицо круглое, щекастое, глаза тёмные, волосы черные и длинные (три локтя), - прочитала вслух Имэй и обречённо вздохнула - Таких девушек в Поднебесной каждая первая, включая меня. - Вы, барышня, отличаетесь, - весьма живо возразил агент. - Страшненькая маленько, а потому внешность ваша очень даже запоминающаяся. Уж простите за прямоту. - Ну, спасибо, дяденька, - хмыкнула стратег Ли. Она и не думала обижаться на правду. - Как по мне, барышня, так ум в деве все ж таки важнее красоты. Краса со временем проходит, а ум, если он есть, только прирастает. Уверен, вы сумеете найти беглянку. Подручный господина У искренне желал загладить свою бестактность, а потому льстил Ли Имэй безбожно. Она даже не представляла, как можно воспользоваться столь скупыми сведениями. С портрета глядела самая обычная деваха без особых примет, чьи черты даже запомнить невозможно. Было от чего расстроиться. Чжу Юань нетерпеливо постучал в стенку, напоминая о себе, Имэй тут же распрощалась с агентом и вернулась к соратнику в полном расстройстве. - Не терзайся, может быть, это простое совпадение? - предположил шаман. - Наложницу-то в самом деле никто не убивал. Ну пришла, ну ушла, мало ли. Имэй так не считала. Люди, сколько бы их ни жило в этом огромном мире, оставляют после себя множество следов и следочков. С появления на свет они попадают в крепкую паутину связей -- становятся чьими-то детьми, племянниками, внуками, соседями, и с каждым годом эти связи только крепнут. И если умелая рука потянет за одну ниточку, то при должном тщании, клубок раскрутится вплоть до первого крика в руках повитухи, который кто-то да слышал. - Меня, например, больше волнует наложница, точнее, нежелание сян-го дать мне взглянуть на гроб и тело, - продолжал Юань. - Это неспроста! Ты бы видела, как он уперся, когда я попросил о коротком визите в погребальный зал. Как будто речь о займе из семейной сокровищницы зашла. - И что это означает? Шаман помрачнел. - С телом что-то неладное, хотя доказательств у меня нет. Пока нет. Когда Чжу Юань начинал так щурить глаза и цыкать зубом, это означало одно -- он задумал нечто опасное. Логичное и правильное, зачастую даже необходимое, но смертельно опасное. Так было много раз в их общем детстве, так осталось и по сей день. Юань затеял рискованную авантюру. - Времени у нас осталось совсем мало, Ли Имэй, - напомнил шаман, на случай, если соратница до сих пор сомневается. - Скоро здесь будет генерал Хоу, помнишь? Ещё бы она забыла! Как только военачальник Юэ доберётся до письменных принадлежностей после аудиенции, возврата уже не будет. - Нужно влезть в погребальную залу, - заявил Юань, а чтобы у Имэй окончательно ум за разум зашёл, усугубил: - Непременно ночью. Желательно нынешней. Та только и смогла, что зачарованно головой покачать: - Тебя, случаем, братец Бай Фэн не покусал, нет? Этот мог и в спальню к Императору наведаться. На то Бродяге даны голова бедовая и редчайший дар менять облик по желанию. Перекинуться, скажем, главным евнухом, или принцем, или гуйфэй... А ведь точно! Мысли понеслись вскачь, обгоняя одна другую, толкаясь лоснящимися боками, словно атакующая врага конница. - Ты чего с открытым ртом стоишь, стратег Ли? Не ожидала от меня такой продуманной стратегии, да? Я ещё и не такое могу! Самодовольство Юаню все же фамильное досталось, не отнимешь. - А придумал ли ты, стратег Чжу, как именно мы проникнем в императорский дворец? - полюбопытствовала Имэй. - Я стену не смогу перелететь. Делиться своей смутной пока догадкой она не торопилась. Рано ещё. Вдруг ошиблась? - Я тебя на себе унесу. В тебе ж весу, как в тощем мыше. Я могу к ночи собрать туман и под его покровом мы запросто... Ли Имэй, у тебя опять такое лицо. Глупая детская привычка в задумчивости грызть губы, обратив взгляд куда-то вовнутрь головы, осталась с тех пор, как та училась заново разговаривать. Бродяга, завидев это выражение, начинал противно хихикать, а потом легонько щелкал по кончику носа. И вместе с общим смехом приходило и решение. Сейчас Имэй обошлась без шуточек братца Фэна. ГЛАВА 8. Ночные твари Стражники, стоящие у боковых проходов в Полуденные Врата, уже несколько раз видели младшего помощника шамана -- низенького мальчишку с торчащими, как ручки у чайной чаши, ушами. Его появлению никто не удивился, а если кому-то из парней и заползло под шлем сомнение, то его быстренько словили грубые солдатские пальцы и раздавили, словно вошь. Раз послал шаман своего подручного к военачальнику Юэ, значит, дела промеж них какие-то, а в шаманские дела себе дороже нос совать. Младший евнух, провожавший Имэй, был озабочен кровавой мозолью, натёртой на пятке, и на помощника шамана внимания не обращал. Спасибо простенькому талисману, отвлекающему внимание от лопоухого мальчишки. А вот военачальник Юэ, тот ждал посетителя с нетерпением. Вышагивал по аллее с видом победителя, весь лучась от довольства. Ну ещё бы! Дерзкая девка быстро сообразила, что ей выгодно, а что во вред, и явилась вымаливать лучшие условия сдачи в плен. Имэй с покорным видом опустилась на колени перед раздувшимся от собственной значимости мужчиной. - Эта недостойная женщина пришла просить о снисхождении могущественного господина Юэ, - пролепетала она униженно, но без слезы в голосе. - В его власти её ничтожная жизнь. Помощник генерала вовсе не деревенский дурачок, он отлично помнит, кто стоит перед ним на коленях. Теперь надо сделать так, чтобы в стратеге Ли, чьи планы уже приводили его войско к победе, господин Юэ увидел именно слабую женщину -- зависимое существо, чей единственный долг - подчиняться мужчине. - Это я и так знаю. Чего ты хочешь от меня, Ли Имэй? - Чтобы вы не слали гонца за генералом Хоу. В этом нет никакой необходимости. - Почему же? - Я могу пообещать, что сама отправлюсь к нему, по доброй воле. Глаза Имэй целенаправленно наполнились слезами, и когда она обратила взгляд на собеседника, они блестели, словно морская галька. - Я уговорю Мастера дать мне контракт с генералом. - Кому теперь нужен его поганый контракт? Растерянность у девушки получилась самая натуральная. - Но я не могу просто так уйти из Школы... - начала было Имэй, но военачальник Юэ вдруг резко наклонился, почти коснувшись её щеки носом. Обдал запахом пота -- своего и конского. Ещё от него пахло сырой кожей, немного железом и рисовым вином. - Ты должна умолять, чтобы мой господин сжалился и забрал тебя себе, - прошипел он. - В любом качестве: подстилкой ли, служанкой ли, домашним ли животным. На большее тебе, тварь безродная, надеяться не следует. Поняла? И если ты сумеешь стать не только послушной, но и полезной моему господину, он, так и быть, простит тот случай. Девушка слушала очень внимательно, стараясь не упустить ни слова, ни интонации, чтобы потом тщательно всё обдумать. Но её сосредоточенное молчание помощник генерала истолковал по-своему. - Не надейся на своего дружка, он тебе не поможет. И не смотри на меня так зазывно, - похабная ухмылочка сделала довольно правильные черты Юэ на редкость отвратительными. - Не тебе, костлявой уродке, платить телом. Даже не знаю, что в тебе в своё время нашёл мой господин. Пьян был, надо думать. - Он окинул Имэй быстрым раздевающим взглядом, и видимо, воображение не нарисовало ему ничего соблазнительного. - Впрочем, на благосклонность Хоу Цзина тебе тоже не следует рассчитывать. Но если хорошо попросишь, кто знает? Ты ведь умеешь просить? Имэй осторожно взялась за полу его плаща и недвусмысленно потянула на себя. Она сумела заинтересовать военачальника и, несмотря на сказанные выше, обидные для любой женщины слова, вдохновить на большее. Юэ немедленно подхватил девчонку на руки и понёс в ближайший павильон. Что значит солдатня, никогда своего не упустит. Под жадные поцелуи девушка подставила шею и плечо, высвободила правую руку и только, когда воин положил её на деревянное сидение, прилепила заранее приготовленный талисман точно на его левую лопатку. Все-таки падать спиной на землю с высоты собственного роста совсем не хотелось. Больно же будет! Сбросив с себя неподвижное тело, Имэй бесцеремонно затолкала помощника Юэ под лавку, борясь при этом с искушением воткнуть длинную шпильку прямо в ухо мерзавцу. За пробирающее до костей отвращение, за лишающий воли страх, за отметины на коже, оставленные этим похотливым животным, которому все равно, где и с кем. Тьфу! Сам же сказал: уродина! Почему-то никто из этих благородных мужей ни разу не вспомнил, что стратег Ли не просто умненькая чудачка, а ещё и маг-каллиграф? Она может создать иллюзию, что в павильоне появился лишний столик вместо человеческого тела, открыть любую дверь и замок, заставить говорить или молчать. И все это при помощи бумаги и туши. Такой вот у Ли Имэй есть дар. Но кто об этом подумал прежде, чем распускать руки? Злость душила девушку, точно удавка. Почему ей заведомо отказано в праве быть умным и опасным противником? Вряд ли тот же генерал Хоу так легко, ни мгновения не задумываясь, сошёлся бы в единоборстве с мечником, превосходящим его в мастерстве. Помощник Юэ, назначь ему встречу мужчина, с которым он открыто враждует, пришел бы с охраной. А ведь оба учили "Законы войны"! Даже очень сильному нужно опасаться откровенно слабых, сказано там. Маленькая некрасивая девушка, говорите? Её жалкие слезы и униженные мольбы? Простая бумага и самая обычная тушь? Отчего же могучий воин повержен и проваляется под лавкой, изображая столик, до самого рассвета? На порог павильона Имэй тоже приклеила талисман, не позволявший зайти внутрь никому из дворцовых слуг. С первым лучом солнца бумага развеется дымом, но им с Юанем ночи должно хватить. Пока же, в ожидании наступления темноты, девушка просто спряталась в кустах. Она все же не Бродяга, чтобы на самом деле превратиться в любого из слуг и беспрепятственно пройти в погребальный зал к гробу гуйфэй Дин. Имэй только один раз видела, как ученик Бай Фэн менял обличье. По-пьяни, разумеется. Выдалась в тот год какая-то особо лютая зима, снег пролежал с первых дней месяца {Дасюэ} (25) до середины {Дахань} (26), а ученики вернулись в Школу чуть ли не все сразу. Долгие вечера -- самое время для баек и похвальбы, а для Бай Фэна и Лю Ханя - еще и для совместной выпивки. Собирались у Бродяги в комнате, стащив со всех флигелей одеяла, покрывала и любое тряпье, в которое можно закутаться. Старшие ученики располагались вокруг стола с простым угощением и кувшинами вина, младшие -- позади, в поисках захватывающих историй и тепла. Иногда пели песни, иногда играли в карты -- на раздевание, а чаще всего болтали обо всем подряд, перескакивая с темы на тему. Бай Фэн преспокойно устроил голову на коленях у Имэй, давая ей возможность привести в порядок волосы -- распутать колтуны, расчесать и уложить в прическу. Он потягивал винцо и лениво трепался с Лю Ханем. И по мере того, как и тот и другой напивались, беседа переросла в ожесточенный спор. Суть его от Имэй, целиком поглощенной своим делом, благополучно ускользнула. Парням лишь бы петушиться! - Погодь, Стратежка, - неожиданно вскинулся братец Фэн. - Сейчас я этому тупому болвану покажу! И показал. Под пальцами Имэй, которые только что касались шеи Бродяги, точно живые змеи поползли -- гладкие, блестящие и сухие. Словно брат Бай в один миг распался на тысячу тонких подвижных нитей, каждая из живой плоти. Раз -- и нити эти сплелись по-новому, в новый узор. Был молодой мужчина -- широкие плечи, сильные мускулистые руки, длинные ноги, а стала девушка со всем нужными выпуклостями и изгибами. Новоявленная красотка ловко вскочила на ноги, повернулась вокруг своей оси, давая полюбоваться собой. Сверкнули в распахнутом {пао} нагие груди, упруго качнулись бедра, выгнулась в призывной позе узкая спина. И если бы не знакомые синие узоры, стекающие с плеч по рукам до запястий и по ключицам в подмышки и на ребра, то ни за что не признать в нетрезвой чаровнице -- старшего ученика Бай Фэна. Второго такого рисунка на коже просто нет -- два чудовища, покрытые одновременно чешуей, перьями и шерстью, застыли перед решающей схваткой друг напротив друга. Одно на правой стороне тела, другое -- на левой. Не разобрать, где там глаза, зубы или когти, но отчего-то сразу ясно становится -- драке рано или поздно быть. В женском искушающем обличье Бай Фэн высосал еще кувшин, назло Лю Ханю, и снова залег на колени к Имэй. А пока ложился, превратился обратно. - Понравилось? - спросил, повернув к девушке такое до боли родное и знакомое лицо. - Не испугалась? Ну и славно! Ты всех остерегайся, Стратежка, поняла? Только меня не бойся. - Лучше бы ты гнева Мастера страшился, - буркнула она, пряча смущение за плавными движениями расчески. И права оказалась. На следующий день Мастер Дон Син лично выбивал из старшего ученика Бай Фэна дурь -- любимой бамбуковой палкой. За плохой пример, подаваемый младшим, и за непристойное поведение в их же присутствии. И вот теперь, сидя в кустах, Имэй прикидывала, что такого мог искать в императорском дворце Бродяга, если и в самом деле решился сначала превратиться в девушку-служанку, а затем ненадолго подменил гуйфэй после её смерти. И значит, прав братец Юань, считая наложницу Дин очень важной, если не ключевой фигурой в таинственной многослойной интриге. Вечерело, от реки на Цзянькан и дворец императора медленно и неумолимо наползал туман. Он не только глушил звук шагов, но и растворял тушь на талисманах. А выбирать не приходилось, Чжу Юань должен перебраться через стену незаметно, обманув стражу, и не попасться на глаза случайному прохожему. Туман для этого идеальный вариант. Дворец огромен, это город в городе, в нем десятки палат, отделенных друг от друга стенами, переходами и каналами, павильоны и беседки, и еще обширнейший хозяйственный двор. Тысячи людей обитают в нем и у каждого свое собственное место в строжайшей иерархии. Тут никто не слоняется без дела, даже принцы. Без карты Имэй не рискнула бы сунуться в этот человечий муравейник. Но и с картой - не все так просто. И если уж говорит откровенно, то ученице Ли просто-напросто повезло. Везение, за которое Мастер отчитал бы, напомнив, что стратегу надеяться на благосклонность богов -- глупо и стыдно. Стратег сам создает своё везение. Иначе он считается обычным болтуном. Когда Имэй, почти невидимая в тумане под прикрытием талисмана, добралась до погребального зала, на землю уже опустилась ночь, а дворец окончательно затих. Уговор с Юанем был на конец часа Свиньи, так что ждать шамана пришлось недолго. - Как тебе мой туман? - не удержался тот от похвальбы, едва поднявшись вместе с девушкой на крышу. Что и говорить, туман вышел отличный, но бумага размокала прямо на глазах, а подошвы сапожек опасно скользили по мокрой черепице. Однако недовольное ворчание Имэй соратник пропустил мимо ушей. - Не трясись, не свалишься, я тебя удержу, - щедро пообещал Юань. Его рука была горячей, как в лихорадке, глаза возбужденно блестели. Вот, кто чувствовал себя на любой крыше лучше и легче, чем бродячий кот. Имэй с завистью посмотрела на ловкого шамана, который грациозно балансировал на коньке. Пробежался взад-вперед бесшумно и легко, словно прирожденный канатоходец, ни разу не потеряв равновесия. - Я что-то вижу, - шепнул он и показал Имэй на южный скат крыши. - Это ведь иллюзия? И точно, в большую дыру, прикрытую иллюзией сине-зеленых черепиц, мог бы пролезть взрослый мужчина. Вот только зачем кому-то лазать в залу, где покоится гроб? Неужели воры позарились на драгоценности гуйфэй? - Прекрасно, - обрадовалась Имэй. - Не нужно самим крышу разбирать. Но Юань радости её не разделял. Шаман сунул голову в дыру, тщательно понюхал тяжелую смесь запахов: благовоний, бальзамирующей смеси смол, горящих свечей, расплавленного воска, увядших цветов и подгнивших фруктов, и тихо выругался. - Что там? Вместо ответа Чжу Юань злобно дернул себя за волосы, как всегда делал, когда сталкивался с чем-то мерзопакостным. - Как я и боялся. Имэй тоже принюхалась, пытаясь догадаться, что так встревожило напарника. На благовония Император не поскупился, это точно. Драгоценную Наложницу Дин он любил и очень горевал, когда та преставилась. Свечей тоже хватало. - Ну? Чего ты {н е чуешь} ? И тут девушка все поняла. В жутковатом букете ароматов не было только сладковатого, всепроникающего запаха тлена. - Дзянши, - сказали они с Юанем одновременно, практически хором. - И это, - шаман очертил рукой границы дыры, - вовсе не лаз, это -- окно. Дзянши могут стать не только самоубийцы, утопленники или жертвы преступников, их можно создать, если при помощи ритуала задержать в мертвом теле душу- по , подставить гроб солнечному или лунном свету и нарушить сроки похорон. Для сильного колдуна не так уж и сложно, на самом-то деле, гораздо труднее управлять мертвецом-кровососом, подчинять его своей воле. Соваться к дзянши не хотелось совершенно, даже в компании с опытным шаманом. Какой бы хрупкой и нежной ни была при жизни несчастная гуйфэй, но, став нечистью, она запросто разорвет живого человека на куски. - Ты сможешь её упокоить? - спросила Имэй. - Нет. Если она уже полностью обратилась, то поможет только огонь. Сжечь палаты вместе со всем, что там есть, потом засыпать все солью и зарыть в землю пять железных ножей. Девушка закусила губу. За умышленный поджог полагалась казнь, а за поджог в пределах Запретного города казни предадут всех учеников Школы, включая Мастера. - Кто-то решил сотворить из наложницы чудовище, это ясно. Вот только зачем? Самый простой вопрос, и на него Имэй знала ответ очень похожий на правду. Те, кто хотел низложения Наследного принца Сяо Туна, решили не ограничиваться обвинением в злонамеренном колдовстве из-за восковых уток. Мало ли, вдруг принц сумеет убедить Императора в своей невиновности? А вот если из гроба восстанет его мать, то это будет совсем другой разговор. И приговор тоже. Пожизненная ссылка в отдаленный монастырь покажется Его высочеству благословением Небес. - Давай убираться отсюда... - начала говорить Имэй, но соратник вдруг залепил ей рот ладонью. - Т-с-с, не шевелись, - шепнул он и резко выхватил из рукава свой синий веер. Оборачиваться девушке не пришлось. Если она видела за спиной у Юаня призрачных бестий, значит, та же самая картина была и позади неё. Вблизи они походили на пятна абсолютной черноты, словно из осенней ночи кто-то вырезал по-живому разного размера куски. Но у тьмы этой имелись ярко-желтые глаза без зрачков и, как очень быстро выяснилось, пламенно-алые зубы и острейшие когти. Бестии крались по крыше, сужая круг, чтобы напасть всем скопом. Отточенным годами практики движением девушка выхватила из потайного кармана шеньи листочек-талисман, подкинула его и с резким хлопком поймала в воздухе ладонями. Иероглифы, начертанные на тонкой бумаге, вспыхнули между её пальцами ослепительным серебром и брызнули во все стороны. Много-много крошечных, как светлячки, сверкающих капелек полетели в нечисть, заставляя чудовищ замереть на месте. Ровно на тридцать три удара сердца. Именно так называлось это заклинание. Вполне достаточно, чтобы броситься наутек и получить небольшую фору. Главное сейчас было, как можно скорее покинуть императорский дворец. Имэй бежала первая, Юань -- следом, а когда она достигла края крыши, шаман схватил девушку за талию и взмыл вместе с нею воздух. Прыжок! Они перемахнули на соседнюю крышу. И не останавливаясь ни на миг, снова побежали, уводя за собой стаю бестий. Имэй впереди, Юань в авангарде. Драться они будут уже за стеной, и только там. Синий веер слишком приметен, чтобы пускать его в дело в пределах Запретного города. За это можно опять-таки поплатиться головой. - Сколько у тебя осталось талисманов?! - просипел Юань, подхватывая напарницу прямо на носу дракона, украшающего конек крыши. - Шесть! - крикнула Имэй на лету ему прямо в ухо. - Плохо. Не то слово! С такой форой они далеко не убегут. - Давай, давай, шевели ногами! Когда бежишь в темноте по черепице, а за тобой гонятся черные клыкасто-когтистые твари, главное - ни о чем не думать. Вообще ни о чем. Держать в мыслях только цель -- наружную стену дворца. Только вперед! - Осторожнее! - крикнул Юань, напрягая каждую мышцу своего жилистого тела для очередного прыжка. Ух! Имэй снова поразилась духовной и телесной силе Чжу Юаня. Чтобы суметь поднять в воздух не только себя, но и в довесок кого-то еще, надо не просто уметь концентрировать энергию, но и сначала накопить её приличное количество. Шаман, должно быть, все свободное время проводил в медитациях. Впереди замаячила цепочка огней: горящие факелы на стене дворца. Еще одно непростое препятствие! На бегу Имэй вытащила сразу два талисмана -- "Тридцать Три Удара" и "Каплю Воды в водопаде". За пять шагов до конца конька она швырнула их перед собой, чтобы словить ладонями, одним шлепком создав и ловчую сферу для бестий, и "зеркало", прыгнув в которое вместе с Юанем, они станут почти невидимками. Совсем ненадолго, но этого хватит, чтобы дворцовые стражи не засекли дерзких беглецов, пролетающих над головами. Пальцы напарника впились под ребра как стальные клещи. От боли Ли Имэй зажмурилась, а из-под век брызнули слезы, отчего едва не свалилась с крыши чьего-то дома, на которую они с Юанем удачно перепрыгнули. Призрачных бестий дворцовая стена тоже не остановила, и они почти сразу же очутились рядом. Но теперь шаман мог драться, не опасаясь оскорбить Императора. Бирюзово-синяя волна от первого взмаха веером распорола рвущийся вперед призрачный авангард. Клочья тьмы полыхнули алым и растаяли без следа. А Юань кувыркнулся через голову, взмыл в ночное небо и ударил еще пару раз -- крест-накрест. Будь у Ли Имэй хоть какое-то оружие, она бы встала спиной к спине соратника и вместе они хотя бы попытались принять бой. - Бежим! - крикнула она, увлекая за собой медиума. Это была самая простая, но и самая надежная тактика, когда силы чрезмерно неравны. Вырваться вперед, растянуть строй преследователей, чтобы убивать по одиночке тех, кто вырвется вперед. Юань ловкий, он способен на бегу крутануться вокруг своей оси и чиркнуть веером по ближайшей бестии. - К стене! - прокричал он в спину несущейся впереди девушке. Ага! А вот то, что нужно! Высоченный забор чьего-то поместья подойдет. Имэй быстро присела, подкинула очередной, четвертый по счету листочек, активируя заклинание хлопком ладонями. Серебряные искры образовали идеальную сферу, в которой мигом увязли бестии. Шаман же, точно тигр, прыгнул вперед, оттолкнулся от каменного забора ногами и полетел назад, навстречу чудовищам, кромсая их веером направо-налево. Когда он снова приземлился на ноги в низкую стойку, пригодную как для новой атаки, так и для бегства, у них оставалось еще десять ударов сердца до окончания действия заклинания. Этот трюк они с Юанем повторили еще трижды, изрядно проредив число врагов. Что правда, то правда, бестий стало меньше, уже не туча, а небольшое такое облако. Как раз хватит, чтобы разорвать двух старших учеников в мелкие клочки. Имэй снова нашла подходящее место для обороны -- в глухом углу между двумя домами: то ли складами, то ли задниками закрытых на ночь лавок. - Держись, сестра Ли, - успел сказать Юань прежде, чем его со всех сторон атаковала нечисть. Глядя, как шаман сражается, можно было подумать, что он вообще не знает, что такое усталость. Несмотря на множество ран, оставленных когтями и зубами исчадий, он держался молодцом. Но кому как не Имэй знать, сколько благодати расходуется на эту нечеловеческую ловкость и неутомимость. Ей тоже досталось. Бестия вырвала клок из волос и чиркнула острым клыком по плечу, когда девушка закрылась рукой. - Я сейчас уведу их подальше! - крикнул Чжу Юань. - А ты... ты беги! Но никуда Имэй не побежала. Даже если бы хотела, все равно не смогла бы уже. Огромная глыба полнейшей тьмы уже нацелилась на неё, раззявила пасть и облизнулась всеми четырьмя змеиными раздвоенными языками и прыгнула, выставив вперед когти... ГЛАВА 9. Одноглазый стрелок В лицо зажмурившейся Ли Имэй коротко дохнуло жаром. Когда же она снова открыла глаза, то увидела, как бестии одна за другой вспыхивают и исчезают от попадания золотых, лучащихся магией стрел. - Сяо Чу! - взвизгнула от радости Имэй. Лучник не терял времени даром, перебегая или перепрыгивая с места на место, он без остановки вел прицельную стрельбу. Его левая пустая глазница сияла, как полуденное солнце. Сяо Чу снял свою повязку, а значит, видел призрачных бестий так, словно они были из плоти и крови, а на дворе - ясный день. И ни одна из его жертв не смогла бы увернуться от стрелы. А тех бестий, кто еще уцелел, настигал меч в руке девушки в темной мужской одежде. Она вертелась стальным вихрем, отгоняя чудовищ подальше от выдохшегося шамана, который уже и на ногах стоять не мог. - Ван ГоЭр, а ты что тут делаешь? Юань спешно утерся полой шеньи от крови, заливающей глаза, не поверив им. - Суп варю, не видишь! - огрызнулась охотница на демонов. - Брат Чу, надо добить их всех! - Ща! - весело откликнулся стрелок. Теперь-то нечисть сообразила, с кем столкнулась, но стало слишком поздно. Последнюю тварь Сяо Чу сбил налету. Он красиво взмыл в ночное небо, на мгновение завис, прицеливаясь, и спустив тетиву, плавно спланировал на козырек крыши. - Скажи, я вовремя, Ли Имэй? - спросил он и подмигнул единственным глазом, добродушно усмехаясь. Увечье совершенно не мешало ему радоваться жизни в любых обстоятельствах. Живы остались -- уже хорошо! А если еще и всех врагов убили, то лучше и не придумаешь. - Не то слово! - охотно согласилась девушка. - Как вы здесь оказались? - Меня сестренка ГоЭр перехватила по дороге в Аньчэн, - лучник кивнул в её сторону. - Ей ваш контракт совсем не понравился. А тем временем, охотница на демонов крепко обняла своего непутевого Юаня, разом позабыв обо всех обидах. Он тоже обхватил её руками, прижимая к себе, как сокровище какое. А ведь два года назад у них чуть до драки не дошло. ГоЭр упрямая и резкая, а шаманская натура шибко обидчивая. Слово за слово, и вот уже девушка хватается за меч, а её возлюбленный -- за веер. Мастер окатил обоих ледяной водой из ведра и отлупил так, что драчуны две недели проспали на животе и, разумеется, порознь. - Ну что ж ты вечно влипаешь, как собачья лапа в дерьмо, Чжу Юань? - шепотом причитала теперь ГоЭр. - Вот что мне с тобой делать? Живого места не осталось. - Эх, мне бы такую женщину, - завистливо вздохнул одноглазый лучник, но быстро передумал: - Но чтобы характер был как у тебя, сестренка. Или как у Ми Лин. Чтобы добрая была. - Это я-то добрая? - Угу. Но слишком умная. По сравнению с тобой любой мужчина будет чувствовать себя пеньком с ушами. Ну, кроме некоторых, особенно уверенных в себе. Опять же, рядом с такой женщиной будет стыдно языком всякую чушь молоть. А мужчинам не нравится стыдиться себя. Рассуждая подобным образом, Сяо Чу спрыгнул с козырька, прикрыл кожаной повязкой глазницу и помог Имэй встать. Очень вовремя, потому что ноги её почти не держали от долгого бега. - Балабол, - фыркнула Имэй. - Ох! И одним махом оказалась на закорках у неугомонного лучника. - Вы же в гостинице дядюшки У остановились? Тут недалеко, я тебя отнесу, сестрица Ли. У них с Сяо Чу был общий спаситель -- старший брат Люй Цзинь. Имэй он отбил у банды мародеров в сожженной и разграбленной деревне, а Чу в последний момент выхватил из рук наемных убийц. Потому что одноглазый лучник имел несчастье родиться принцем. В стране, где многочисленное семейство Сяо сорок лет воевало между собой за императорский трон, очень опасно быть маленьким мальчиком, сыном очередного временщика от красавицы из семьи с большими амбициями. Когда голова отца Чу, которого тот, к слову, никогда в глаза не видел, украсила солдатскую пику, а дерзких дядьев прилюдно казнили, пришлось бежать из Цзянькана. Но бегство не спасло, а уединенная жизнь в деревне не защитила бывшую наложницу от пристального взгляда нового государя. Сяо Чу сидел в сундуке и видел, как вырезали всех, кого он знал -- начали с матери, закончили глухой старушкой-птичницей. Потом убийцы принялись за детей рабынь, собак, кур и уток. А затем нашли маленького принца, которому не пришло в голову ничего лучше, чем кричать: "Я всё видел! Я всё расскажу!", а и к тому же пребольно кусаться. Наемникам показалось забавным сначала выколоть раскаленной кочергой глаза мелкому поганцу, а потом уже зарезать. Брат Люй Цзинь лишь немного припозднился. Обезумевший от боли маленький будущий маг сломался, его сила высвободилась из уз плоти слишком рано, непоправимо исковеркав душу. И если бы не брат Люй, если бы не Мастер и Школа, то кто знает, в какую нечисть обратился бы Сяо Чу, какого демона породила бесконтрольная магия? Со "сломанными" шутки плохи. В грудь младенца не поместится сердце взрослого. Так и с магией. Волшебный дар должен развиваться постепенно, вырастая и крепчая вместе со своим хозяином, а когда с одаренным малышом случается что-то очень страшное, то дар этот ломается вместе с душой самого ребенка. Как правило, такие дети долго не живут. Дар не выбирает, в ком проклюнуться. Собственно, только Чжу Юань и Сяо Чу родились в знатных семьях, остальные ученики зачастую вообще не знали, какого они роду-племени. Бродягу, того Мастер подобрал в канаве четырехлеткой -- голого, голодного и покрытого коростой. Красавца Лань Шэна, сына беглой рабыни, выкормила дворовая псица. Опухшую от голода Ми Лин подбросили на порог Школы то ли какие-то доброхоты, то ли отчаявшиеся родители. "Это мир -- место опасное, и особо безжалостен он к детям, - часто говаривал Мастер Дон Син. - Все злодеи, все душегубы были когда-то невинными и беззащитными, пока кто-то не выпестовал из них чудовищ, не взлелеял пороки, жестокость и скверну, сотворив себе подобных. Они выросли и в свою очередь создали таких же исчадий. И нет этой цепи зла предела и конца". А потом тяжело вздыхал и добавлял: "Но это не означает, что сопротивление бесполезно. Если мы найдем и спасем хотя бы одного "сломанного", то мы приумножим тем самым Добро и Свет". Поднебесная без остановки воевала, а когда не воевала, то голодала, а когда и то, и другое, то еще и отчаянно бунтовала. И тогда ученики Школы Северного пути, все без исключения, отправлялись в путь -- искать среди развалин и пепелищ таких вот "сломанных" детей, чья шэнь осквернена, а тело искалечено. Искать, находить, спасать, лечить, кормить, постепенно шаг за шагом, исправляя то, что поддается исправлению, тщательно искореняя ростки зла в душах. "Пусть другие растят нормальных, - повторял Мастер. - Мы займемся теми, кто никому не нужен, а потому - обречен. Так надо!" - Ну и как, получилось? - тихонько спросила Имэй, и это был вовсе не праздный вопрос ни о чем. Самое время поговорить с Чу с глазу на глаз, точнее, прямо на ухо. Пока Юань и ГоЭр плетутся позади и заняты друг другом. А у них с лучником свои дела. - А то! Ублюдки отправились червей кормить. Кто ж мне план-то придумал, а? - ухмыльнулся тот. - Упокоил по всем правилам. Чтобы следующее воплощение начали с жаб в гнилом болоте. Значит, убийцы Люй Цзиня получили по заслугам. Это замечательная новость! Чу выслеживал их три года, а еще два года перед этим выяснял, кто стоит за безвременной смертью спасителя и старшего брата. Это только со стороны казалось, что дар одноглазого принца лишь в поразительной меткости при охоте на всякую магическую нежить и нечисть. На самом деле, Сяо Чу воплощал собой Возмездие. То самое, к которому взывает каждый невинно пострадавший, бессильно грозя кулаком Небесам. - Перед смертью они мне напели в оба уха всякого интересного, - рассказывал он. - Оказывается, нас сильно не любят в других школах. Прям вот, можно сказать, ненавидят. Мы им поперек горла уже давно. - Тоже мне новость! - Ниточки тянутся в другие школы, я уверен. И в императорский дворец, кстати. Я потому и сорвался вместе с малявкой ГоЭр. Подумал, что моей сестренке туго придется в столице. Девушка с благодарностью потерлась щекой о щеку братца Сяо. Об его левую щеку, чуть ниже кожаной повязки. Родных братьев, если таковые когда-то имелись, Имэй не помнила, зато у неё был Сяо Чу. Так только в Школе бывает, чтобы для простолюдинки братом стал урожденный принц. За это, должно быть, их и не любят, да. На постоялый двор они прокрались, точно воры, через крышу прошмыгнув в комнату, где уже догорал оставленный для прикрытия светильник. С той же целью Имэй уложила в кровать дорожные мешки, придав им форму спящего человека и укрыв одеялом. Вроде как шаман умаялся за день и пораньше отправился в постель. Жаль, что нельзя будет и в самом деле выспаться, как следует. Убираться из Цзянькана надо, как только городские ворота откроют. - Раздевайся и ложись! - приказала ГоЭр тоном, который не терпел не то что возражений, а даже крошечного намека на сопротивление. Чжу Юань без смущения сбросил с себя пао и исподнее, и рухнул лицом вниз. - Ты -- придурок с мозгами червяка, - заявила охотница. Призрачные бестии практически освежевали шамана. - У червяков нет мозгов, - попытался пошутить он. - Так у тебя их тоже нет! Как ты мог сунуться в логово бестий, не намазавшись с ног до головы эликсиром МаТон? О чем ты думал, Чжу Юань, я не понимаю? Заклинатель мертвых благоразумно отмалчивался, подставляя раны под ловкие пальцы подруги. - ГоЭр, мы вообще-то не в их логово лезли, - прервала возмущенное бормотание Имэй. - Бестии потом появились. Когда мы уже нашли гроб наложницы Дин. - Угу, - подтвердил Юань. - Которую целенаправленно превращают, если уже не превратили, в упырицу-дзянши. Прямо во дворце, прикинь? Охотница на демонов замерла, точно окаменела. Её широкие для женщины плечи распрямились, жилистые предплечья напряглись, а две косицы за ушами, казалось, дыбом встали. - Дзянши в императорском дворце? Я не ослышалась? - проскрежетала девушка голосом древним и страшным, как вечная битва между живым и мертвым, Небом и Преисподней, что длится от зари времен. Когда речь заходила о демонических сущностях, она становилась столь же неудержимой в своей ненависти, как Сяо Чу, вставший на тропу возмездия. - Мы должны идти к Императору, - твердо сказала Ван ГоЭр. - Немедленно, прямо сейчас. Скажем твоем... скажем господину Первому министру, чтобы он проводил во дворец. - Так он и ринулся нам помогать, - фыркнула Имэй. - У него в поместье своя дзянши обретается. Уже готовая, старая, сильная, вся волосами поросла. Сказала и сама испугалась произнесенного вслух. Потому что после этих слов Чжу Юань стал белым, как первый снег. Потому что самый меткий в Поднебесной маг-мститель резко вскочил на ноги, а у охотницы на демонов словно из воздуха соткался в руке её меч. - Откуда ты знаешь? - шепотом спросил шаман. Имэй ответила. - Нет, он не мог... Не мог ведь? Губы у Юаня мелко тряслись, руки дрожали. Сначала девушка не поняла, о чем таком он вообще говорит. Но потом... Еще пару дней назад Имэй ни за что не поверила, что Первый министр способен на такое дьявольское, невозможное для нормального человека кощунство. Но теперь, после более близкого знакомства с папашей и старшим братом Юаня, она почти не сомневалась, кем при жизни была дзянши. - Если это - она, я его убью, - совершенно спокойно сказал Чжу Юань, натягивая на плечи пао. - Я вырежу всю эту семейку под корень. Всех -- от мала до велика. Впервые на памяти остальных учеников шаман при упоминании матери не учинил истерику со слезами и припадком. Напротив, их друг и соратник повел себя в духе невозмутимого, как скала, Лань Шэна: тщательно оделся, подобрал волосы, повязал голову платком и достал свой меч в дополнении к вееру. Чу переглянулся с Имэй, та, в свою очередь поймала горящий жаждой драки взгляд ГоЭр. Ни один охотник на демонов не пройдет мимо такого повода, это выше его сил. - Хорошо, ты прав, с этим нужно разобраться немедленно, - легко согласился лучник и потряс своим луком. - Мы пойдем с тобой. У всех имелось оружие, было оно и у Ли Имэй: талисманы, написанные смесью черной туши, крови цыпленка и пепла от уже использованного талисмана. Без них дзянши не ослепить. - Вперед! - рявкнула ГоЭр. Туман, уже не шаманский, а самый настоящий -- влажный, стылый, пахнущий гниющими водорослями и пресной водой, поднялся от реки и накрыл город огромным сырым одеялом. Красные фонарики, вывешенные на дверях домов для защиты от злых духов, казались пятнами крови в этом сумрачном мареве. А в усадьбе первого министра их уже ждали. В смысле, там поджидали только шамана и его лопоухого помощника. - Ого! - только и сказала ГоЭр, разглядев волшебным зрением в темных фигурах, стерегущих главные ворота -- яогуай. - Вообще нюх потеряли, - отозвался Чу, вынимая из колчана первую стрелу. Охрана подала сигнал и на довольно высокой стене появились лучники. - Ван ГоЭр, зови дзянши, - приказала Имэй. В их маленьком войске именно она была стратегом, она отдавала приказы и разрабатывала план битвы прямо на ходу. Четверо магов против нечисти и обычных смертных -- не такой уж и плохой расклад, если вдуматься. Охотница на демонов, не скрывая досады, сунула руку за пазуху и вытащила атласный мешочек на завязочках. Неохотно достала оттуда маленькую черную пилюльку и тут же проглотила. - На такую мразь только добро переводить. Тьфу! Охотники на демонов никогда не делятся секретами приготовления своих таинственных снадобий, дающих силы для поединка с нечеловечески быстрыми и сильными чудовищами. И стоят эти эликсиры дороже нефрита и жемчуга. Лучники по команде дали залп по пришельцам. Синий мерцающий щит из веера Юаня отразил стрелы. - ГоЭр! Охотница вскинула руки и пропела совершенно чужим голосом долгий звук. На одном дыхании, начав с самого низкого тона и закончив на высокой пронзительной ноте, больно бьющей по ушам. Звон пошел во все стороны и впитался в туман. Казалось, что ничего не произошло. Лучники на стене снова стали стрелять, а затем бросились в атаку яогуай. Имэй, из-за множества шелестящих талисманов развешенных на поясе похожая на куст, спряталась за спинами соратников, но времени она даром не теряла. "Давай же, вставай! - торопила она упырицу, чуя, как та зашевелилась в гробу, услышав зов ГоЭр. - Ты голодна и зла -- на живых, на мертвых, на богов и Небеса. Вставай! Тебе пора!" Талисманы шевелились сами собой, трепетали на невидимом глазу ветру, который всегда появляется, когда потустороннее вторгается в мир живых. - Буди их всех! - крикнул Чжу Юань, отбиваясь от наседающих яогуай сразу и веером, и мечом. Они с ГоЭр встали спина к спине и дрались так, словно такими и родились -- соединенными живой плотью, с общей кровью и единой душой. Даже если сюда, на пятачок перед домом Первого министра явится армия из мира демонов во главе с их Повелителем, это двое примут бой, чтобы либо вместе победить, либо рядом умереть. Что ж, будет вам войско! И тогда Имэй подкинула в воздух горсть талисманов, как дети бросаются пригоршнями опавших желтых листьев по осени. Листочки бумаги с иероглифами, просто бумага и просто тушь, да-да. Они взлетели, закружились, собираясь в переливающийся всеми оттенками лилового хоровод, а потом устремились почти птичьим клином в усадьбу сян-го. Слуги первого министра пытались сбить хотя бы один при помощи стрел, да не вышло у них ничего. Талисманы пролились шелестящим сверкающим дождем на крыши домов и беседок, на внутренний сад, на головы обитателей резиденции. "Сейчас, - сказала себе Имэй и задержала дыхание. - Вы заигрались со смертью, господин Первый министр. Какое постыдное неуважение к мертвым! Но мы это исправим, обещаю". Пронзительный женский вопль ударил, словно таран в городские ворота. Это кричала живая женщина, которая, наверняка, прямо сейчас увидела, как из земли выбирается кошачий скелетик, отряхивается и бредет к воротам, туда, где волшебство сулит долгожданный покой и тропу в новое рождение. Слишком много смертей, слишком много злодейства в этом большом богатом доме. Слишком много безнаказанности! Когда к месту побоища прибыли отряды городского гарнизона, земля уже тихо гудела и тряслась, а ступени у ворот в усадьбу сян-го были завалены смердящими трупами замученных животных, ставших яогуай. - Ждем! - прокричала Имэй рвущимся вперед шаману и охотнице. - Внутрь не заходим! Ждем! Они скоро сами выбегут! - Эй! Что здесь происходит? - воскликнул командующий сотней, и по тому какие круглые были у него глаза, бросаться в бой с неведомой жутью, которую нарубили маги, он не хотел. Сяо Чу развернулся к нему с чарующей улыбкой на устах, вот только был он сейчас без повязки. И сотник испуганно отпрянул. - Зови людей из уголовного приказа, служивый. Тут у нас черная { фаншу} (27) разгулялась. Мы пока сдерживаем натиск, но кто знает, надолго ли... И словно в подтверждение его слов из-за забора усадьбы вылетела целая стая человеческих черепов -- белых, мерцающих жемчужным светом, злобно щелкающих нижними челюстями. Воин, наверняка прошедший несколько войн, видавший и усмирявший кровавые бунты с погромами, при виде эдакой страсти по-девчачьи взвизгнул и бросился наутёк. - Ага! Вот и для меня дельце нашлось! - возликовал Сяо Чу. Он подпрыгнул высоко, выше, чем может это сделать обычный человек, и прямо в прыжке рассыпал вокруг себя веер из стрел. И каждая из них поразила один из летающих черепов, не давая тем приблизится ни к Имэй, ни к солдатам. Черепа рассыпались в прах, но меньше их не становилось. - Вот это я понимаю -- гнездовище темного искусства! Одноглазый лучник был всегда большой охотник до сражений, только в пылу битвы чувствуя себя цельным и нужным. Дай ему волю, устроит охоту на всю столичную нечисть, какая только сыщется. Следом за черепами, но уже через ворота и на двух ногах из усадьбы стали выбегать её обитатели: простоволосые женщины и мужчины в исподнем, некоторые в крови, но все до единого насмерть перепуганные. Далеко не всех переполох поднял из постелей. Первый министр и его старший сын были одеты и даже вооружены. Когда из дома обывателя толпой валит нечисть, то будь хозяин хоть принц, хоть министр, а стража скрутит и на колени поставит, не глядя на чин и ранг. - Вяжите всех! - приказал обозлённый до крайности бай-юнь, который уже представил себе в красках, как будет докладывать императору о ночном происшествии, что на это скажет Сын Неба. - Разбираться будем потом! Внезапно все звуки, доносившиеся из поместья, стихли и от этой жуткой тишины волосы зашевелились на затылке даже у охотницы на демонов. - Это - она! - успела предупредить ГоЭр, прежде чем кусок стены обвалился, и в открывшийся проход шагнуло невиданное никем доселе страшилище. Вряд ли эта женщина при жизни была такой высокой и худой, и уж совершенно точно ногти на её руках не напоминали остро заточенные кинжалы, зубы помещались во рту, а длинные волосы не волочились по земле шлейфом. До сих пор Имэй видела дзянши только на рисунках. Но никакая, самая точная картинка, пусть даже нарисованная рукой очевидца, никогда не передаст ужас, который охватывает живого человека при виде восставшего из гроба мертвеца. Эта бледная, блестящая от прозрачной слизи кожа, эти пушистые, словно разросшаяся плесень, волосы, и зеленоватые бельма глаз наводили парализующую жуть. Это если не считать оторванной человеческой головы, которую дзянши держала за волосы в правой руке, и какого-то кровавого куска, должно быть, печени -- в левой. Хотелось бежать без оглядки и кричать "Караул!", но в коленях у Имэй поселилась слабость, а в горле -- уже знакомая с детства немота. В воцарившейся тишине слышно было, как стучит зубами Чжу Юань, пытаясь то ли крикнуть, то ли сказать что-то, только вот губы его совершенно не слушаются. Упырица повела незрячими белёсыми зенками и вдруг ка-ак прыгнет! Что твой кузнечик! Взметнулись забрызганные кровью длинные погребальные одежды. Черные длинные ногти вонзились в то место, где только что стоял потрясённый Юань. Юная охотница оттолкнула возлюбленного и ударила чудовище мечом. Раз! И второй раз -- крест-накрест. Куда там! Дзянши ловко увернулась, её разящая сталь клинков ГоЭр даже не зацепила. Казалось упырица, словно вода между пальцев, утекает из-под ударов без всякого ущерба. - Ах ты ж гадость! Золотой огонь в глазнице Сяо Чу воссиял с новой силой. Лучник видел стремительные прыжки дзянши так, словно она плавала в густом супе. Видел и разил её стрелами с единственной целью -- не дать добраться до Юаня и Имэй. Шаман, встретивший давно умершую мать, не мог и не смел махнуть в её сторону синим веером. - Приколоти её к стене! - крикнула Имэй. Ей позарез нужны были несколько мгновений, чтоб налепить на лоб твари талисман с заклинанием. Иначе они все погибнут. Рассвет и первые петухи уже скоро, но нажравшаяся упырица неимоверно сильна и проворна. Её надо остановить любой ценой. Сяо Чу всадил, наверное, штуки три стрелы в грудь дзянши, чтобы отбросить её назад, к створкам главных ворот усадьбы. Два выстрела, чтобы пришпилить широкий один рукав, еще три -- подол платья, и всего одна стрела, но прибившая кисть упыря к воротам. - Давай! Имэй кинулась вперед, прямо к разъяренной нежити и -- шлёп! Желтый листочек с черными иероглифами закрыл лицо восставшей из мертвых. Мутные глаза упырицы тут же закрылись, словно та заснула, конечности ослабли, и она бессильно обвисла, распятая на воротах. Толпа зрителей взорвалась воплем облегчения и радости, словно новогодняя шутиха огнями. Словно это - они, а не пришлые маги, угомонили кошмарную дзянши. - Только огонь! - предупредила ГоЭр, встав на пути городской стражи и людей из уголовного приказа. - Хоть на мелкие куски порубите, она все равно восстанет. Только сжечь! - Тащите хворост! - приказал бай-юнь, благо факелов хватало на всех. - Прямо тут и сожжём, барышня... - Ван. Ван ГоЭр -- младшая ученица бессмертного учителя Дон Сина из Школы Северного Пути, - церемонно представилась охотница. Она, совсем ещё девчонка, умела нагонять страху на обычных людей -- такая жёсткая, сильная и суровая, будто откованная в той же кузне, что и её мечи. И те, кому довелось увидеть девушку в бою, уже просто не могли относиться к ней как к какому-то нежному цветочку. - Сожгите заодно и трупы яогуай, - добавила она крайне серьёзно. - Они не восстанут, но их духи могут ещё навредить живым. Пусть идут с миром. - Как вы смеете жечь мой дом?! Да я вас сгною в темнице! - разорялся Первый министр. - На плаху все отправитесь! На коленях в грязи стоял, жёстко связанный, с растрёпанными волосами, падавшим на разбитое в драке лицо, а все равно грозился всеми карами, на которые способен столь высокопоставленный чиновник, практически правая рука Императора. Но солдатику, охранявшему преступника от самосуда, был дан чёткий приказ: будет рыпаться -- бей по хребту. Что тот и сделал в точности: стукнул древком клевца по загривку министра. Без особой охоты, просто для порядка, и чтобы не гневить командира, который после пережитого страха перед упырицей лютовал пуще обычного. Одно было неясно служивому, что делать с чародеем, который двинулся в их сторону с раскрытым синим веером на изготовку. Веер этот сиял по-нездешнему, как и глаза шамана, до краев заполненных синей кипящей жутью. - Ты... ты... не подходи! - крикнул солдатик, заслоняя собой господина министра. - Не положено! Не велено! Выставленная вперёд алебарда от силы колдовского оружия не защитила бы. Но приказ есть приказ, и вообще. Словом, парню просто повезло, что Ван ГоЭр успела первой. Она бросилась на Юаня, как кошка на мышь, в прыжке стискивая его в не по-девичьи сильных объятиях. - Успокойся! Слышишь меня?! Не вздумай, ученик Чжу! Шаман рвался из тисков её рук и ног, как зверь из капкана, яростно мычал и дергал головой. - Я убью его! Убью! Он сделал это с ней! У Юаня начинался припадок, чреватый бедой для человека запросто гуляющего в потусторонний мир. Сейчас, в таком состоянии, шаман мог и не вернуться. - Чего вы стоите? Помогайте! Знак на лбу Юаня пришлось рисовать собственной кровью. Плевать, лишь бы ему на пользу пошло. Судороги быстро прекратились, и только руки слегка подёргивались, но это уже сущие пустяки. Лучник придерживал соратника за ноги, когда тот очнулся из короткого забытья, Имэй -- за голову. - Отпустите меня, - спокойно попросил Юань, уже не пытаясь вырываться. - Вы же понимаете, что... Это же моя... Он скрипнул зубами и сжал в ледяной и влажной ладони пальцы ГоЭр. - Это что тут у вас происходит? - поинтересовался командующий столичным гарнизоном. - О, вы про нашего соратника, благородный господин? - вскинулся Сяо Чу, спиной заслоняя Юаня и девушек. - Он очень пострадал от столкновения с нежитью. Ай-ай! Шаману тяжело видеть, как эти люди обошлись с духом и телом покойницы. Уважение к мёртвым питает духовную силу любого шамана, а тут такое небрежение. Первый министр прогневал Небеса, так и знайте. Что будет теперь с Великой Лян? Лучник умел говорить вкрадчиво и на первый взгляд даже ласково, при этом нагоняя страху на собеседника. Видимо, от царственных предков досталось умение это, отточенное в бесчисленных дворцовых интригах. Начальство бросило испепеляющий взгляд на преступника. - Вы же сами всё видели, господин военачальник, - участливо продолжал одноглазый стрелок. - Проявлено страшное неуважение к мёртвой женщине, кем бы она ни была. Повязку он предусмотрительно опустил, и выглядел теперь пусть необычно, но не пугающе. Кроме того, один воин должен был по достоинству оценить мастерство другого воина. Тем временем к ним подошёл начальник уголовного приказа -- { бай-юнь} (28) Лу Синь и хитрый лучник тут же придумал, как расположить его к себе. - Надо бы осмотреть дом изнутри, - щедро предложил он. - Боюсь, что там будут вещи, опасные для любого неподготовленного человека. Ваши люди, уважаемый бай-юнь, не должны пострадать от чёрного колдовства. Мы с... - он зыркнул на Имэй, - помощником шамана пойдём поищем. Это наш долг. Бай-юнь с облегчением перевёл дух и поспешил заверить уважаемого старшего ученика, что его подчинённые окажут любую посильную помощь, чтобы искоренить чёрную магию на корню. Впрочем, внутрь они с Имэй отправились все равно лишь вдвоём. Добровольцев из Уголовного приказа не нашлось, а назначенные помощники отстали практически сразу, едва миновав эрмэнь. Слишком много разорванных в клочья трупов попалось им на пути. Коней первой части. СНОСКИ: (1) Лидун -- месяц Начало Зимы (07.11 -- 22.11); (2) Дзинчже -- месяц Пробуждения Насекомых (05.03 -- 21.03); (3) томарка -- стрела с костяным тупым наконечником; (4) час Сы -- час Змеи с 9ч до 11ч; (5) цзюнь-ши -- инструктор, на обязанности которого лежало обучение армии; (6) ду-цзян -- высший военный чин, соответствующий командующему округом или военному губернатору; (7) эрмэнь -- ворота по центру северной стены, через которые можно попасть во внутренний двор дома; (8) час Шэнь -- час Обезбяны с 15ч до 17ч; (9) ли -- примерно 416 метров; (10) даоцзофан - дом с южной стороны, напротив главного дома ; (11)Да-цзян -- высшее военное звание, генерал; (12) это не династия Сун, а более ранняя, которую принято называть Лю Сун; (13) сян-го -- чин, соответствующий премьер-министру; (14)чжэньшэнь -- духовная сила; (15) шеньи -- одежда, длинный халат с зап а хом; (16) час Чэнь -- час Дракона с 7ч до 9ч.; (17)Дун Вэй и Си Вэй -- Восточная Вэй и Западная Вэй; (18) чантин -- павильон, расположенный в десяти ли от города, где обычно провожающие расставались с уезжающими и устраивали прощальные пиры; (19) гуйфэй -- титул, Драгоценная Наложница; (20) Шуанзцян -- месяц Выпадения Инея (23.10 -- 07.11); (21) тайцзы -- Наследный принц; (22) дзянши -- китайский вампир, упырь; (23) пянь-цзян -- помощник военачальника; (24) Нейшишен -- департамент внутреннего управления Императорским двором; (25)Дасюэ -- месяц Больших Снегов (07.12 -- 21.12); (26)Дахань -- месяц Большого Холода (20.01 -- 04.02); (27) фаншу -- ворожба, колдовство, магия; (28)бай-юнь -- начальник уголовного приказа; (29) 1 цзинь -- 500гр (Пуговка весит примерно 7 кг); (30) одесную -- по правую руку (десницу); (31) дамэнь -- главные ворота в усадьбу; (32) ши-фу -- учитель/наставник; (33) ю-цзи -- апельсин.