Теперь пришла очередь Зотика открывать в безмолвном удивлении рот. Насколько тот помнил, граф Джулиус в последние годы своей жизни выглядел таким же старым как Витторио.

— Сколько вам лет, мастер Витторио? — поинтересовался Готфрид.

— Увы, кай Готфрид, запамятовал.

— Но помните, что Джулиус ваш правнук, — подметил Леон.

— Помню, — как ни в чем не бывало согласился старец. — Смею заверить вас, что мне претит ложь, я говорю правду, даю слово. Что до моего возраста… полагаю чуть более ста лет, увы точнее не скажу. Я надеялся найти ответ в бумагах моего внука, но не нашел. Впрочем, какая разница сколько мне лет? В душе я молод, как и вы!

«Да уж, это точно, в детстве даже мы так не чудили, как вы, Витторио». — подумал Леон про себя, улыбаясь.

— А бумажки у вас есь? Бумажки, подтверждающие, что вы прадед Джулиуса и имеете права на энту землю? — напирал Зотик.

— Юноша, какие бумаги? Я пережил всех, кто мог бы это подтвердить.

— Вы маг, мастер Витторио, это очевидно по горгулье, но даже если так — продолжительность жизни мага ничем не дольше иных смертных. Я бы подумал, что в вас есть капелька альвийской крови, но не вижу никаких тому подтверждений во внешности. Остается два варианта: или вы, прошу меня простить за столь резкие слова, — водите нас за нос или вы невероятный человек. Самый долгоживущий за последние пару сотен лет если вообще не за все время. Поражает не то, что вы дожили до правнуков, а то, что вы их — пережили, — высказался Леон.

Витторио снова отхлебнул чая и бесцветные губы старика растянулись в счастливой улыбке. Языки пламени отражаясь в практически бесцветных, под стать губам, глазах и придавали старику коварный вид.

— Спасибо за похвалу, кай Леон. Когда-то я работал не покладая рук, чтобы по праву зваться магом, увы, рожденный ползать — летать не может. Меня выгнали из Магистратуры Астэра. Не нашел я себе места и в Линденбургском Белом Клыке, а после него другие места и пробовать не стал, смирился. Потому, что никакой я не маг, — моих способностей хватает лишь на простые фокусы: иллюзии, перемещение вещей в пространстве и прочая ерунда. Это удел фокусников, не имеющих права величать себя магами. Пиком покорившейся вершины в мире магии для меня стал Гаргуль. Вы юноша, верно знаете, что горгулий создают на самом базовом этапе обучения, а посему можете трезво оценить скудность моих умений.

— Так тот призрак, что нас преследовал, вовсе никакой и не призрак, а всего лишь магическая иллюзия, а ожившие доспехи рыцаря также были ведомы магией? — вдруг понял Готфрид и Витторио подтвердил его догадку кивком головы.

— Слава высшим Богам: слава Лар Ваготу и Эйнилее! — воскликнул с облегчением Зотик и поцеловал оберег на груди. — Я думал он нас до смерти убьет.

Беатриче проплыла к краю столика и села там, с любопытством вертя головой, осматривая то шэбу, то Витторио.

— Какая прелесть! Это ваш эйдос кай Готфрид? — от глаз внимательного старца не укрылось то, что девчушка вилась до этого исключительно вокруг черноволосого рыцаря.

— Да, мой, увязался за мной намедни, пока не знаю, что с ним делать.

— Когда-то у меня тоже был свой, — покачав головой поделился Витторио.

— Был? Что же с ним стало? — удивился рыцарь, ведь эйдосы были нематериальны и в голове не укладывалось, что с ними может что-то случиться.

— Хотел бы я это забыть, но нет, помню, — с сожалением заметил старик и вздохнул. — Отдал его как плату Магистратуре Астэра за обучение. Мне сразу говорили, что мага из меня не выйдет, слишком слаб дар, но я был молод и горяч, мне казалось, что мне море по колено. Уверенности в себе у меня тогда было больше чем астэров в сокровищнице короля.

Из сказанного было ясно, что Магистратура забрала эйдоса. Пускай эти существа и не материальны, но маги умеют обращаться с неосязаемым и невидимым. Этот поступок Витторио показался Готфриду жестоким и глупым, впрочем, кто из людей не совершал за свою жизнь глупостей? Желая поскорее сменить неприятную тему, Готфрид взял инициативу в свои руки и отпустил дерзкий комментарий:

— А у вас как я погляжу, ночь — работе не помеха. Впрочем, как иначе собирать звездную пыль, ведь звезды показываются лишь ночью.

— Да ты остряк как нарвал прямо. Сегодня на небе черно как в Зарановой впадине Бесконечного океана. — вклинилась шэба, не преминув упомянуть родную стихию.

— Вы выдающиеся рыцари: смелости вам не занимать, равно как и знаний с наблюдательностью, — похвалил рыцарей Витторио.

— А вы создаете наркотик, дурманящий мозги.

— Верно, а вы знаете, как он притупляет боль? Знаете, что его дают агонизирующим, после чего они отправляются к звездам с улыбкой на устах?

— Избавьте меня от этой неуместной романтизации, мастер Витторио. Вы же прекрасно понимаете, что даже если бы среди компонентов звездной пыли была радуга и материнская любовь, вреда бы было от нее больше чем пользы. — укоризненно заметил Готфрид и почувствовал себя неловко от того, что поучает человека, в столь почтенном возрасте.

— Зачем вы это делаете? — подключился Леон.

— Увы, мне нужны деньги, очень много денег.

— Прошу простить мое настойчивое любопытство, но на что вам деньги? — заинтересовался Леон.

— На ингредиенты, оборудование и исследования, — вы же были в столовой, видели все сами. Я ученый. Мага из меня не вышло, но вот исследования мне даются.

— То, что вы делаете, — ужасно, но черт возьми, я восхищаюсь вами! В мире где средняя продолжительность жизни людей спотыкается о порог в тридцать-пять, сорок лет и где до глубокой старости доживает, наверное, один из тысячи, при этом нужно ли говорить в каком состоянии эти несчастные? Вы не только сохраняете ясность ума, но еще и проводите исследования. — высказался Готфрид.