— Проклятые козлотрахи, зарылись в листве! — ругался охотник Маир, перезаряжая арбалет, из которого уже успел разок пальнуть.

Глядя на солдата со стрелой в горле, Леон безотчетно прощупал пальцами собственный бувигер и опустил «воробьиное» забрало своего закрытого шлема.

«Я ведь даже не запомнил, как его зовут!» — голос Леона и в мыслях был пронизан скрипучей тоской. На мир перед глазами рыцаря опустилась железная решетка забрала, как будто лишая владельца свободы.

— Рассредоточиться и вперед! — скомандовал он, выставив перед собой щит и вышел на поляну так, словно тут был его лагерь, а не Табатский бивуак.

В щит Леона с гулким треском врезалось две стрелы. Было бы и больше, но девушка-атаб нырнула за дерево, словив плечом арбалетный болт Маира. Сейчас и ребенку бы стало ясно, что никакого разговора не будет, раз уж встреча началась с убийства, то теперь на этом же языке будет вестись весь дальнейший разговор. Казалось еще немного и внутреннее пламя ярости подожжет траву под ногами солдат небесного гарнизона, желающих отомстить за своего товарища.

Перед мускулистыми, высокими фигурами атабов Леон казался хрупкой девушкой, нечаянно спутавшей платье с доспехами. К нему тут же присоединился Готфрид, встав неподалеку и остальные шесть солдат разбрелись точно звенья растянувшейся цепи, неумолимо сгибаясь в подкову, которой они хотели зажать врага. Ивель к ним не присоединилась по понятным причинам, — у нее не было щита, лишь шпага и лук. Альвийка держалась за широкими спинами солдат и уповала на слаженность их действий, выжидая шанс отплатить стрелой за стрелу той сучке, что убила старину Джека. Того самого Джека, что прослыл первоклассным грибником, но не потому, что он хорошо знал грибы, коих в лесном княжестве были сотни видов, а потому, что Джек умел их находить едва ли не на каждом шагу и так же умело готовить. Благодаря нему в южном гарнизоне всегда был грибной гарнир к любому блюду.

Атабов было всего трое, против восьмерых солдат (Джек погиб, а Ивельетта солдатом не являлась), включая рыцарей, однако это не утешало. Имея два с половиной метра в росте, атабы смотрели на людей сверху вниз как на животных, на низшую расу, суетящуюся под ногами. Голая грудь, покрытая черными полосами краски, стоявшего впереди всех атаба мощно вздымалась, точно смеясь над людьми и одновременно от нетерпения сойтись с ними в битве. Вероятно атаб впереди всех был лидером их небольшого отряда, он стоял прямо напротив Леона, вооруженный массивным и тяжелым двуручным мечом с двойной гардой. Второй атаб, в своих сильных руках, которым позавидовал бы любой кузнец, держал массивный боевой молот, — таким можно было колоть как орехи любые латы. Третьим воином была атабка с легкой, зазубренной саблей и луком, именно она и убила Джека. Женщины атабов сражались наравне с мужчинами, обладая мускулатурой превосходящей заурядного представителя мужской половины прочих рас. Сейчас их женщина получила ранение, и ее левая рука повисла плетью. Несмотря на это, в правой она держала зазубренную саблю и явно намеревалась наступать вместе с мужчинами. На всех трех атабах были черные шаровары, массивные браслеты на руках из темного металла и голый торс, покрытый лишь боевой раскраской и боевой обвязкой. Разве, что торс женщины помимо обвязки, покрывали два куска ткани косым крестом, прикрывая грудь.

«Разведчики» — догадался Леон, поскольку знал какие устрашающие доспехи обычно одевают атабские воины, сражающиеся в авангарде, — каменные доспехи.

«Милостивые Боги! Ну ни хрена себе разведчик, — с двуручным мечом!» — изумился Готфрид, глядя на мечника атабов, от визуальной тяжести меча пробирал мороз по коже.

— Поделим их по два-три на каждого…! — едва успел выкрикнуть Леон, как атабы беспощадным тараном ринулись на людей.

В золотых глазах атабов расклад был в их пользу. Вот выставили бы против них дюжину людей, тогда другое дело. Высокие и мощные фигуры опрометью ринулись в бой без какой-либо тактики и ухищрений, намереваясь сокрушить врага мощью своего тела и оружия. Убийцам омадов не пристало бояться людишек и тем паче, какой-то жалкой альвийки. Двуручным мечом атаба, равно как и молотом, не смогла бы орудовать ни одна другая раса. Поднять бы подняли, но махать ими, — нет. Атаб с молотом наступал на двоих обступивших его людей — Афинея и Маира. Взмах и он выбивает меч из рук Афинея. Второй взмах и Афиней едва успевает отскочить, прежде чем нечто напоминающее больше скалу на палке, ударило в землю как кулак самого верховного Бога, Лар Вагота. Толстые, черные дреды, подобно щупальцам осьминога ударились друг о друга, застилая хмурое лицо воина и пряча его суровый взгляд. Отскочивший в сторону Афиней, с ужасом отползал, не сводя с противника глаз и попутно пытаясь на ощупь найти свой меч в траве. Воспользовавшись моментом, Маир тут же атаковал, сделав выпад в торс противника. Атаб в этот момент взметнул с земли молот, подняв в воздух землю и листья, прилипшие ранее к зубчатому бойку. Отбитый древком молота меч, скользнул по руке атаба, лизнув его сталью и отскочив от браслета. Землю окропила золотая кровь, яркая и сверкающая как расплавленное золото в лучах солнца, едва пробивающегося через листву. Атаб сделал выпад молотом как тараном и Маир выставил перед собой щит, в жалкой попытке защититься, но от удара солдата опрокинуло на землю. Делали люди все правильно и умело, в бою против людей или даже альвов их приемы были бы к месту, но не в бою с атабами.

Страшно было подумать, во что бы превратил упавшего, следующий удар. Чудовищный молот с клиновидными зубцами опустился на землю и этот удар почувствовали все те, кто был рядом. Маир спасся, резво перекатившись в сторону, но тут же зацепился кольчугой за коренья. Атаб взмахнул молотом снова, а лежащий солдат с глазами, захлебнувшимися ужасом понял, что это конец. С яростным криком на атаба с молотом кинулся несостоявшийся трубадур Афиней, — ранее потерявший меч. Афиней нашел его и тут же им воспользовался. Вогнав клинок в бок атаба почти что на половину, Афиней в страхе выпустил его из рук и едва сохраняя равновесие, отошел на ватных ногах. Атаб понял, что не согнется с клинком меж ребер и изменил траекторию движения молота, разворачивая корпус. Афиней издал странный звук, — смесь того, что могло получиться от звона кольчуги, хруста ребер и беспомощного звука, похожего на утиное «кря». С грудью превратившейся в кашу плоти и костей, Афиней отлетел в траву и умер прежде чем коснулся земли. Паре, сошедшейся в бою с этим атабом повезло меньше всего, ведь на оставшихся двух пришлось по три бойца. Увы, времени выбрать цели и занять подходящие позиции не было. Бой завязался молниеносно и пришлось сражаться с теми, кто оказался рядом. Текущий расклад еще можно было расценить как удачу. Ведь не прикажи Леон ранее рассредоточится, атаб с молотом и двуручным мечом сейчас бы размели как листья всю группу бойцов, которая бы только путалась у друг друга под ногами. Вооруженный молотом атаб выронил свое оружие, затем ухватился за вогнанный в бок меч и вытащил его из своего тела как из ножен, лишь едва заметно поморщившись. Золотым маслом кровь сочилась по черным шароварам. Этим же мечом атаб заколол запутавшегося в кореньях Маира как беспомощную свинью и в нем же оставил чужой меч, поскольку атабы презирали оружие прочих рас.

В это же самое время с правого фланга Леон, Ивель и Трофим сражались с атабкой, тесня раненную девушку своими ударами. Главарь с огромным двуручным мечом от которого не спас бы ни один щит, отгоняя от себя трио наступавших, попытался дорваться до раненной и помочь, но Розалинда на пару с клинком Трофима настигли ее прежде этого. Розалинда пробила верхнее сердце атабки, а клинок Трофима, сражавшегося рядом, застрял в животе, так и не найдя второе сердце. Однако даже этой раны было достаточно, чтобы воительница ослабла и осев на колени, выронила саблю. Она стряхнула с лица тонкие дреды, поднимая голову без тени страха, глядя смерти в лицо, как было принято у ее племени. Умереть правильно, считалось едва ли не самым важным в жизни каждого атаба. По их поверью, глядя в глаза превзошедшего в битве противника, в момент смерти можно было разглядеть все тайны вселенной и за счет этого существовать после смерти, возродившись в Атар-Табате.

— Тварь, — сквозь зубы бросила лучница и с превеликим удовольствием пустила стрелу в горло атабке.

Она с легкостью могла выстрелить ей прямо в глаз, но не желала дарить милосердную смерть убийце Джека. Тем временем, главарь разведгруппы атабов понял, что их стрелка уже не спасти и перешел в наступление. Людей поджидал внезапный холодный душ из грубой силы. Атаб вспарывал шелковую ткань воздуха, от чего последний возмущенной ревел. Мечник размахивал своим громоздким оружием перед лицом солдат так, словно собирался порубить сам мир на равные куски, дабы поделить его как куски пирога. Готфрид едва ли не растерялся, видя перед собой гиганта с таким огромным мечом. Сказывалось отсутствие опыта сражений с атабами. Даже несмотря на то, что рядом с ним было еще двое людей, Осий и Исаак, подступиться к мечнику они не могли. Длина и широта меча позволяла атабу не подпускать к себе хоть с десяток противников, что и говорить о троих. Ко всему прочему к нему на помощь спешил еще и воин с молотом, пусть раненный, но все еще боеспособный. К счастью для трио солдат, во главе которых стоял Готфрид, Леон и двое его напарников взяли на себя атаба с молотом. Раненный атаб держал перед собой боевой молот как щит, защищая самим молотом лицо, а древком часть груди и пах. Атаб спешно сокращал дистанцию между собой и людьми. Трофим и Леон зашли с разных сторон, чтобы боец с молотом всегда был спиной к одному из рыцарей. Рыцари пытались ужалить его клинками, но крайне неуверенно, осторожно. Атаб совершал круговые взмахи молотом, способные пришибить любого, кто оказался бы рядом. Между ударами он вновь вставал в защитную стойку, выставляя молот перед собой.

Первая стрела впилась в его правую руку, обхватившую древко вверху, вторая в левую. Лучница рассчитывала на то, что атаб выронит молот и откроется, а уж тогда она плюнет ему в лицо парой дерзких стрел. Следующая стрела впилась атабу в колено, затем еще одна и еще, а затем лучницу разрезало на две равные дольки, каждая со своей косичкой и эти дольки рухнули на землю как старая вывеска. Войдя в неистовый раж и увлекаемая водоворотом жажды мести в багровые грозовые пучины, лучница не слышала, как ей что есть мочи орали, предупреждая об опасности. Мечник оттеснил Готфрида и двух солдат в сторону, скашивая кусты и мелкие деревца как мельница смерти, а Леон и еще один солдат уже ввязались в бой с атабом вооруженным молотом. Лишь лучница считала, что все под контролем, что оба атаба заняты битвой и один из них перед ней, а значит она сейчас нашпигует его стрелами как подушечку для иголок. Широкое, огромное по человеческим меркам, лезвие двуручного меча обрушилось на голову девушки как гром среди ясного неба. Под остротой, весом клинка и силой, вложенной в удар, меч не встретил сопротивления в своем чудовищном, полном крови и костей путешествии от макушки меж косичек до самого паха лучницы, остановившись лишь в земле под ее ногами. Две части тела рухнули на землю, а на разделенном надвое лице так и застыло выражение ненависти к атабу, которого лучница нашпиговывала стрелами. Как бы дико это ни было, но единорог Ивель не пришел хозяйке на помощь, ведь ее врагами были Атабы, те кому эти животные подчинялись как сильвийцам. Трофим согнулся пополам и его стошнило. Воин с молотом тут же воспользовался этим моментом и нанес сокрушительный удар по спине бывшего стражника.