Потеряв голову от страсти в объятиях Кола той памятной ночью, Элис впервые в жизни испытала истинную, неподдельную эмоцию. И куда это ее привело!

— Не говоря уже о том, что ты не хотела обсуждать прошлое, — добавил Кол.

— Нам и не нужно это обсуждать. — Элис никак не могла собраться с мыслями и сформулировать, почему еще не готова его отпустить. — Я просто подумала, что тебе понадобится помощь, чтобы упаковать вещи и убрать мусор.

— От помощи я не откажусь. — Кол расплылся в обезоруживающей улыбке.

Элис кивнула, приятное тепло разлилось в груди… и виной тому были не солнечные лучи. «Ты ступаешь на опасную территорию, Джонсон, — подумала она. — Очень опасную».

Дом отца Кола оказался именно таким, каким Элис и помнила его с детства. Она бывала здесь несколько раз, и Колу очень не нравились эти ее визиты — видимо, ему было неловко за спертый алкогольный запах и вечный беспорядок.

Сада как такового не существовало: на этой выжженной траве не могло произрастать ничего живого. Лишь несколько цветов в предсмертной агонии покачивались у забора, да сорняки пробивались сквозь трещины в цементной дорожке, ведущей к входной двери. Почтовый ящик давно покорежился, и ободранная краска свисала с него огромными кусками. Одна из цифр болталась на единственном шурупе.

— Дом, милый дом, — сухо произнес Кол, когда они подошли к входной двери.

Что он должен был сейчас чувствовать? Вернуться домой и наводить порядок там, откуда сбежал при первой же возможности, — это, несомненно, было очень тяжело. Поднимаясь следом за Колом по лестнице, Элис прикусила губу. Что ж, по крайней мере, ему удалось покинуть этот дом и избавиться от ужасов своего детства. Оценив его поступок с этой точки зрения, она почувствовала, что уже не так злится на Кола. Ну неужели он не заслуживал права избавиться от этого кошмара?

Они вошли в дом, и Элис сморщила нос от неприятного запаха. В воздухе висело зловоние выдохшегося виски, смешанное с сигаретным дымом, который, казалось, пропитал мебель и стены дома. На полу стояла картонная коробка, доверху забитая пустыми бутылками от виски, бурбона и пива. Обстановка комнаты ограничивалась кушеткой — явно видавшей и лучшие времена — и журнальным столиком, усеянным газетами и окурками, высыпавшимися из переполненной пепельницы.

— Здесь все… именно так, как я и помню. — Элис прошлась по комнате, стараясь не споткнуться о груды мусора на полу, и в груди заныло от острой тоски. Ни один ребенок не должен был расти среди такого ужаса.

— Судя по всему, отец не утруждал себя уборкой. — Голос Кола сорвался от злости. — Как и элементарными правилами гигиены. Наверное, привычка — вторая натура.

— Наверное, — эхом отозвалась Элис и, повернувшись к Колу, заметила, как маска самообладания на миг слетела с его лица.

И тут в поле зрения Кола попала фотография в рамке, стоявшая на каминной полке. Невероятной силы гнев исказил его черты, Кол прошагал через комнату и схватил снимок. Фото пожелтело от времени, но на нем, вне всяких сомнений, присутствовали Кол и его отец. Мальчик на снимке расплывался в щербатой улыбке, а на его руке виднелись слабые очертания синяка.

— Он заставил меня улыбнуться для этого фото. — Голос Кола задрожал, плечи напряженно застыли, челюсть сжалась. — Он тряс меня до тех пор, пока я не согласился. А потом еще хранил этот снимок, как какое-то счастливое воспоминание!

Сердце сжалось у Элис в груди. Она хотела прикоснуться к Колу, облегчить его боль… Но не знала, как это сделать. Она была неискушенной в эмоциональном плане. Вот и сейчас Элис понимала, что даже тень мучивших ее угрызений совести не отразилась на ее лице.

— Кол…

— Я думал, что покончил с этим. Я думал, что покончил с ним!

Буквально прорычав последнее слово, он швырнул фотографию о стену.

Разбившееся стекло взорвалось душем осколков. Элис растерянно наблюдала, как они, будто в замедленной съемке, падают на пол, и стук ее собственного сердца оглушительно колотился в ушах.

— Прости, Элис. Тебе не следовало это видеть, — сдержанно произнес Кол, будто вбирая в себя выплеснувшуюся наружу боль, осязаемо повисшую в воздухе. Его грудь вздымалась и падала, пока он отчаянно цеплялся за остатки самообладания.

— Все в порядке. — Элис застыла, будто пригвожденная к месту.

— Мне не стоило приводить тебя сюда. Я знаю, ты не хочешь говорить о прошлом…

Она не могла успокоить его словами, поэтому сделала единственное, что казалось ей естественным, правильным…

Ее руки обвились вокруг шеи Кола, и Элис привлекла его к себе, приоткрыв губы, готовые к его прикосновению. Их языки встретились с неистовой силой, их губы яростно завладели друг другом. О, этот поцелуй не был утешительным или отвлекающим… Это был самый настоящий, сметающий все на своем пути, заставляющий забыть обо всем на свете поцелуй.