Сохатый поклонился мне и исчез. Гораций с восторгом смотрел на меня. И тихо произнес.

— Действительно талантлив. А как у вас с зельями, мистер Поттер?

Я хмыкнул. Не лучший вопрос. Я до сих пор был недоволен, что не смогу сдавать ТРИТОН по этому предмету.

— Выше ожидаемого, сэр. Боюсь я не смогу быть в классе ТРИТОН по зельеварению, — грустно улыбнувшись, сказал я. Как говорил мне Грей, показательные эмоции и правильные улыбки помогут тебе добиться практически всего, что пожелаешь.

— Почему? Я принимаю с такими оценками, — махнув рукой, сказал мне мой новый профессор. Я удивленно посмотрел на него и слегка смущенно кивнул, показывая, что понял его.

— Так ты все-таки согласен? Хорошо. Жду тебя в Хогвартсе, — улыбнувшись более открыто, сказал Директор.

— До встречи Альбус. Гарри.

Я поклонился ему и вопросительно посмотрел на Дамблдора. Он протянул мне руку, и мы перенеслись в поля, рядом с Норой. Знакомые плантации и вдалеке покосившаеся постройка не прибавляла мне настроения. Я слишком сильно привык к роскоши за последнее время, и лишать себя удовольствий мне не очень хотелось.

— Я хочу еще немного поговорить с тобой, Гарри. Теперь можно ничего не скрывать от тебя. Темный Лорд больше на тебя не имеет никакого влияния. И твоих сил достаточно для победы. Осталось только решить проблему с другими крестражами. И узнать их число. Я хочу поручить это тебе Гарри, — серьезно сказал мне Директор.

Я притворно удивился и изобразил очень благодарное лицо. А как же? Ребенку поручают ответственное задание.

— И как я, по-вашему, это выясню? — с любопытством спросил его я.

— Для этого я позвал Горация на место преподавателя. Когда-то он был деканом Слизерина. Он был любимым учителем Тома Реддла, — спокойно ответил мне Директор, внимательно гладя в глаза.

Я округлил их, изображая удивление, и хрипло спросил:

— Он учил Темного Лорда?

— Да. И именно от него Темный Лорд узнал о крестражах. И в разговоре упомянул возможное число. Мне очень важно узнать его, — решительно ответил мне Дамблдор.

— Мне нужно втереться ему в доверие, — утвердительно сказал я. Я мог бы сделать это за день, но мне до сих пор нужно не слишком выделяться в знаниях и своих новых способностях, так что придется растянуть удовольствие.

— Да. Слизнорт ценит две вещи: ум и власть. Ты обладаешь и тем и другим. Особенно сейчас, — слегка улыбаясь, сказал мне Дамблдор.

— Я вас понял, Директор. Я не подведу, — Гордо выпрямившись, сказал я. Изображать идеального героя и Гриффиндорца было слишком легко. Хорошо, что я был недалеким, мне не сложно притворяться теперь таким.

— О нет. Только не ты, Гарри. Я очень рад, что все разрешилось так хорошо. Не злись на своих друзей. Они честны с тобой. Они просто дети. Как и ты.

— Как и я. — зеркально повторил я. Спорить с этими словами глупо. Особенно с Директором. По сравнению с ним я действительно ребенок.

В молчании мы дошли до дома. Я был рад, что я увижу своих друзей. Ведь для меня прошло непростительно много времени. Хотя мне не о чем жалеть. Мне все было в удовольствие. Стоило мне зайти в дом, на меня налетел ураган и каштановых волос. Гермиона всегда умела ко мне подобраться. Так меня никто не обнимал. Она обнимала всегда, как в последний раз. Или в первый. Но это не важно. Я любил это. Ее прикосновения не приносили дискомфорт. Что не скажешь о других.

— Ох, Гарри, ты так вырос! — воскликнула Гермиона. — Ты намного выше меня. А где твои очки? — как всегда моя умная Герми замечала все.

— Я исправил зрение. Я давно откладывал деньги, и в маггловской клинике мне помогли.

Гермиона скептически посмотрела не меня. Как я мог забыть. Ее родители врачи. И она наверняка знает, что я не мог исправить пока зрение. Я еще слишком молод. Я прошептал одними губами: «потом». Она нахмурилась, но кивнула. Я облегченно выдохнул. Тут в дверях появилась Молли, и позвала всех к столу.

— Гарри! Наконец-то. Мы видели твой патронус. Как ты добрался? — говоря это, она подошла, и обняла меня.

Слегка вздрогнув от чужого прикосновения, я улыбнулся и ответил:

— Меня перенес Дамблдор.

Даже долгое общение с Дорианом и большой опыт с Борделем и вейлами не сделали меня более восприимчивым к вторжению в мое личное пространство. Отпускал я себя только в постели.

— Это замечательно. А теперь за стол, — громко проговорила Молли и указала мне в сторону столовой. Ну, или кухни. Все одно в этом доме.