Я как обычно не обращал внимания на его речи и действия.

— Сегодня я добьюсь от тебя эмоций. Ты закричишь. Громко и до хрипа. Либо умрешь. Ты надоел нам, Поттер.

Я смотрел на свод потолка и думал о том, что жизнь закончится у меня совершенно бесславно и слишком быстро. Но удовольствия своим мучителям я никогда не доставлю. Я боюсь смерти. Но даже она более предпочтительней, чем слабость и никчемность.

— Круцио!

Снова эта ни с чем несравнимая боль. Как будто тебя рвут на части и снова собирают. Каждый нерв, каждая мышца и кость, все начинает болеть. Я был обездвижен и не мог даже биться в судорогах, от этого было еще больней. Но я терпел. Терпел довольно долго, до того момента, когда сознание уже покидало меня. Он привел меня в чувства и разрезал на мне мантию и рубашку, оставив меня в брюках.

— Я смотрю, наши надписи стерли? Как не красиво. Мы так старались.

Он стал писать на мне палочкой что-то. Резал меня и я чувствовал, как кровь течет по коже, я чувствовал этот запах металла. Крови. Я продолжал терпеть и думать о мести. Эти мысли меня спасали. Он отошел от меня и взяв нож, положив его в камин.

— Вырежем горячим ножом. Посмотрим насколько это больно.

Нож нагрелся, старшекурсник взял его в руки, поднеся к моему животу, и резко провел лезвием по коже. Я вздохнул, но не издал ни звука. И в самом деле, очень больно, больнее, чем простые порезы, но не хуже Круцио. Он снова и снова резал меня раскаленным ножом, затем накладывал Круцио и решил, что нужно что-то менять в своих действиях. Когда он решил перейти к ногам и стал снимать мои брюки, дверь в гостиную резко открылась, и на пороге стоял Квирелл. Я перевел на него взгляд и снова отвернулся к потолку. Он тихо подошел ко мне и оглядел ничего не выражающем взглядом.

Профессор вздохнул, и снял с меня заклятие оцепенения. Я двинул рукой, но не сделал попыток двигаться. Было больно. Он направил палочку на моего мучителя и тот упал, как подкошенный, надрывно крича. Я слегка улыбнулся, а потом понял, что все же мой разум не так уж и цел и стал истерично смеяться над этой ситуацией. Мне было больно смеяться, кости были повреждены, кожа вся горела от ожогов и порезов, но я выгнулся и продолжал смеяться, хватая ртом воздух.

Квирелл отменил заклинание и внимательно посмотрел на меня. Он наклонился и поднял меня на руки, не применяя магию. Напоследок он обернулся и оглядел всех собравшихся взглядом.

— Поттер под моей защитой. Если я узнаю, что Вы его просто тронули, даже не желая того, Круцио покажется Вам щекоткой. Родители Вам не помогут, поверьте мне. Не переходите мне дорогу! — сказав эту примечательную речь, он вышел, прижимая меня к груди, а я продолжал смеяться.

Он дошел до своих комнат и уложил меня на диван. Он провел надо мной палочкой, и я резко перестал смеяться.

— Гарри, что, помимо того, что я вижу, у тебя болит?

— Все, — Голос был хриплым и глухим. Я так долго терпел, чтобы не кричать, что голос стал как-будто чужим.

Он прикрыл ладонью глаза и стал водить надо мной палочкой, накладывая на меня лечебные заклинания. Затем он вышел и вернулся через какое-то время с несколькими бутыльками зелий. Он заставил выпить меня их и боль немного отступила.

— От Круцио хороших зелий нет. Так что придется терпеть. Как долго они тебя держали под ним?

— Сначала долго. Потом несколько раз, но не долго.

— И что в твоем понятии долго?

— Я почти стал терять нити реальности.

— Значит, где-то десять минут. А не долго?

— До хруста костей.

— Пять минут. У тебя очень неправильные понятия времени. Они тебя держали неимоверно долго. Видимо, твой разум довольно силен, раз уж ты еще в себе. По крайней мере, частично. Почему ты никогда не просишь помощи? Не кричишь? Северус бы услышал и пришел помочь.

— Нет. Он уже видел это. В первый раз. Он обругал меня и отправил в гостиную, а они спокойно ушли вслед за мной. После этого они мучали меня только ночами. Почему Вы сегодня пришли?

— Я читал их мысли и знал, что они замышляют. Они хотели сломать тебя. Любыми способами. Даже через другой вид насилия.

— То есть он хотел?..

— Нет. Он понял, что не может, но мысли в голове такие были. Больше они тебя не посмеют тронуть.

— И что же их остановит?

— Я.

— И как?

— Поверь, у меня есть свои козыри. Гарри. Я могу звать тебя по имени?

— Можете. Вы теперь слишком много знаете обо мне, чтобы изображать вежливость.

— Почему же? Я не знаю о том, насиловали ли тебя когда-нибудь?

— Нет. Никогда, и я чертовски рад этому. Иначе я бы сломался.

— Я хочу тебе кое-что сказать. Для волшебников, насилие привычно. Но не изнасилование. За это может наказать магия. Все же это другой вид энергии и связан с душой, более тонкая материя. Их остановило только это, поверь. Ты очень красив и силен, ты слишком привлекаешь их. Теперь тебе ничего не угрожает.

— Это хорошо. Не хотелось бы такой участи для себя.

— Да, я с тобой согласен.

— А вас?

— Нет. К моему счастью, нет. Но так как тебя, меня и не пытали. Как ты это терпишь? В каком бы случае они остановились?

— Если бы я закричал.

— Почему тогда молчал?

— Они никогда не услышат мой крик. Никто не услышит.

— Ты храбр и глуп. Но силен. Я рад, что учу тебя. А теперь тебе нужно поспать. Хорошо, что завтра выходной и нет занятий, — он приманил какие-то вещи с помощью заклинания. — Сможешь переодеться?