Нет, но я готов поклясться, что у нас по-прежнему сохранились переходные ритуалы.

Вооружив «двадцатилетних» кофейными кружками, их отсылают в пригодную для заселения Страну офисных кабинок, дабы они узрели эти знаки на компьютерном экране, завалили пару презентаций и вернулись в реальную жизнь взрослыми, готовыми внести свой вклад в общество.

Я и сам прошел через трясину мерзейших рабочих мест. Но теперь я благодарен за все те рабочие места, на которые некогда жаловался. Именно благодаря им, а вовсе не вопреки, я постепенно нащупал свой путь к тому «сладкому местечку», где мое любимое дело, наконец, совпало со способом зарабатывания денег.

Однако прежде чем чаша переполнится благодарностью, давай поговорим начистоту.

Дерьмовые рабочие места существовали всегда. Мой дед работал на бумажной фабрике (в скудно освещенном фабричном помещении, где занимались тяжелым ручным трудом) на протяжении тридцати лет – ПО СЕМЬ ДНЕЙ В НЕДЕЛЮ.

Наши рабочие места, на которых мы смешиваем макиато или сидим, закуклившись, в офисных кабинках, вероятно, показались бы Отпуском по Призванию миллионам людей в прошлом и настоящем.

А теперь послушай. Я не собираюсь покрикивать на тебя «подбери сопли, партнер, и хватит ныть!». Я просто напоминаю нам всем, что могло бы быть, черт побери, и в тысячу раз хуже. Умение видеть жизнь в перспективе способно здорово помочь, когда пытаешься заставить эту грязную работенку пахнуть чуть лучше.

Так почему же я сегодня благодарен за все свои прежние рабочие места? Потому что мы можем большему научиться на том рабочем месте, которое нам нравится меньше всего.

Возьмем, к примеру, мой опыт работы в колл-центре, где меня час за часом поносили за то, чего я не мог ни исправить, ни изменить. Каждый божий день я испытывал единственное желание – уйти оттуда. Но я собирался жениться спустя полгода и не мог позволить себе бродить по Тупику Безработицы.

Однако благодаря этой дерьмовой работе в колл-центре я научился одному важному навыку – последовательности. Я научился приходить на работу и работать каждый-божий-день. Я научился быть терпеливым, не сдаваться и просто стараться в следующий раз добежать до конца еще один круг.

Так что если ты в данный момент оказался в дремучем лесу из компьютеров и сводных таблиц, не уверенный, что выдержишь здесь хотя бы еще один день, выясни, чему тебе нужно научиться, – и научись этому. Если ты этого не сделаешь, вполне может быть, что дерьмовые работы станут твоим переходным ритуалом и в тридцать, и в сорок, и даже в пятьдесят «с чем-то».

Мысленно представь себе, кто ты есть и кем хочешь быть, а потом, когда наступит подходящий момент, беги так, будто по пятам за тобой гонится дикий кабан.

Каждый запускает руку в коробку с шоколадными конфетами, имея определенные ожидания.

Высокие ожидания.

Нет необходимости заглядывать в снобскую «шоколадную легенду», лежащую на дне коробки и уверяющую, будто это Божий дар любителям шоколада. В смысле – это же просто шоколад. Чтобы есть шоколад, никакие инструкции не нужны. Ты владеешь этим искусством всю свою жизнь.

Итак, ты хватаешь первую попавшуюся на глаза кругленькую и выпуклую вкусняшку и, не медля ни секунды, засовываешь лакомство в рот, точно заедая мятной пастилкой креветку в чесночном соусе.

«Боже, какая гадость!» – тебе едва удается выплюнуть эти слова заодно с кусочками того, что позднее во время сеанса у психотерапевта ты будешь описывать как хрустяще-малиново-мятно-ликерно-лакричный комок чего угодно, только не шоколада.

Как мог шоколад так поступить с тобой? После всего, что вы прошли вместе! Ты чувствуешь себя обманутым, обведенным вокруг пальца!

Вот такое же ощущение может возникать и в нашей жизни «после двадцати».

Однако когда ввязываешься в дело, рассчитывая на нечто чудесное, всегда есть риск получить черт-те что. Среди невероятных и великих всегда прячутся самозванцы.

Но коробка шоколадных конфет искупит свою вину. Непременно.

При одном условии: ты дашь ей еще один шанс.