Жизнь это она. А что такое личность. Где начинается и кончается мое — я? Не знаю. Ничего не знаю. Меня опять неожиданно отпускает, так же как и придавило.

Уфффф. Вроде, бы я прихожу в себя ….

Ультровская барахолка, шумела могучим прибоем. — Гаууу, Гаууу…

Через некоторое время, полностью придя в себя, думаю что надо убираться с этого чертового базара. Надо учиться, потихоньку развивать в себе всякие умения.

Потом вспоминал, после этого сумасшествия, произошедшего у меня в голове, остался какой — то страх, удивление и ожидание чего-то необычного. Появилось странное предчувствие. Скоро встречу человека, который изменит мою жизнь. Не уверен, что в лучшую сторону.

Неожиданно меня начинает тошнить от скопления народа. Хочу в Японию. Разворачиваю коника, скачу не думая к банку и беру свой верный но-даче, а в голове звучит пьяный бред — Арафель, Арафель. Где её найти? Ау-у-у-у…

Выехал за город. Пустил коня рысью по кирпичной дороге. Подъезжаю к перекрестку. Стоит барышня, в розовом платье с рюшками. Светлые волосы, трепет легкий ветерок. Курносый носик сморщился, в раздумье, глаза полу прикрыты. Кривая, турецкая сабля, лежит на правом плече. Правая нога оголилась. Почесывает, в задумчивости филейную часть.

— Здравствуйте сударыня, как вас звать?

Дивчина, прокашлялась и просипела.

— Андрианель.

— Почему в такой юбке длинной ходите? Неудобно же воевать. В магазине можно купить много женской брони.

— Да мне нравится платья носить. Я, пробовал быть мужчиной, но на меня меньше внимания обращают — хриплым, прокуренным баском, ответило юное создание.

— Стоп, что за отношение к себе в мужском роде? — внимательно всматриваюсь в миловидное личико — Ты кто, девушка или парень???

— Парень — проскрипел ангелок.

— А почему в женском обличии?

— А, мне так нравится — ряженый, кокетливо улыбнулся. Блин и здесь педерасты. Как, достали в реале эти трансвеститы. И здесь от них житья нет. Ни слова не говоря, выхватываю но-дачи и бью по этой ухмыляющейся роже. Хватило одного удара.

Доколе это будет продолжаться? Голова затуманивается, тяжелым, кондовым кумаром. Когда же это все кончится? Хоть здесь то, пусть будет чистая, незамутненная территория. Стою, жду. Минут через пять, ожившее уродство, прибежало за своими останками. Удар из левого блока. Умер. Жду еще. Опять прибегает плачущее, трясущееся существо.

— Карабасыч, отдай мое тело — рыдает бесполая душа.

Капелька жалости, где-то появляется в глубине сознания, но лучше это уничтожить. Что б в будущем не появлялось ни когда. Вжик и голова катится по траве, футбольным мячом. Я жду, пока тело исчезнет. Ну вот. Одним уродом в Ультре меньше. Может, я где-то и не прав. Но, ничего с собой поделать не мог. Ультра делает из меня какого-то монстра. Что — то со мной происходит.

Подбираю женские шмотки, брезгливо морщусь и дергаю поводья. Ближайший телепорт находится где-то в лесу. Надо по быстрей продать это барахло.

Коняга, продирается сквозь густой кустарник. Колючки цепляются за одежду. Так и норовят, вырвать кусочек материи на память. Выскакиваю, на небольшую круглую полянку. Вот и сияющее, синее зеркало. Только хотел с разбегу нырнуть в него, слышу за спиной жалобный крик.

— Дяденька, стойте! — Когда же, до родной Японии доберусь? Оглядываюсь. Опять девушка, правда, в грязном, порванном платье и со спутанными, висящими серыми сосульками, волосиками. Личико выпачкано глиной, так что степень миловидности, с первого взгляда не определишь.

— Чего, вам барышня? — устало спрашиваю замарашку.

— Дяденька, дайте денег — жалобная гримаска, искажает неумытую физиономию.

— Деньги самому надо.

— Дай мне, тогда штанишки, а то моя одежда совсем порвалось.

— Это, можно — сдергиваю из-за спины рюкзак и достаю синие, бархатные штаны до колен — Лови, путешественница — бросаю ей в руки — Кстати, как тебя зовут?

— Киска. Дяденька, дай мне платьице — в карих глазах, появляется алчный огонёк.

— На, жалко что ли — гардероб Андрианель, постепенно переходит к Киске. Мне то он зачем. Хотел продать, да видно человеку нужнее.

Но, это было только начало раскрутки. Жадность человеческая безгранична. Особенно женская. Она все просит и просит. Появляется любопытство, когда же это закончится. Да никогда.

— У тебя нитки есть?

— Есть. На.

— А краска есть?

— Бери.

Смотрю, Киска, котомку свою, поднять не может, но все равно, дай это, дай то. Я, уже смеяться не могу, но все равно кидаю этой дочери Плюшкина и Коробочки, всякую фигню.

— Ладно, барышня, я тороплюсь. Прощайте — она довольно улыбается и пытается поднять свой баул. Не тут-то было. Последнее, что слышу, заскакивая в блюдце переместителя, это её, капризный голосок.