— Да… я … — хочу ответить, со всей прямотой. Он, выпучивает глаза. Яичница, щедро политая кетчупом.

— Товарищ майор, что ты лаешь как собака? — Смотрю ему в пустые, как «черные дыры», зрачки. Васильев поперхнулся.

— Что ты лаешь на меня, как собака? — повторяю еще раз в багровую рожу — Ну, полай! Полай! — слова произношу, как-то глухо. Его глаза стекленеют, тупо на меня смотрят и в место мата…

— Гав… Га-а-а-а-в… Гав… Гав… Г-а-а-а-а-в!!!

Все охренели. После этого, меня и отправили на точку. Не вернусь, наверное думали многие. Фигушки, вернулся. А вот еще был случай, хотя вам рано еще об этом.

Ой, что-то я от темы ушел, совсем в другую сторону.

Давайте вернемся туда, где мы бросили, уставившегося в свою ладонь начальника тюрьмы.

— Валера — тихо шепчу ему — ты слушаешь мой голос. Только мой, голос. Подчиняешься, только моему голосу. Пусть приведут заключенного, из 347 камеры. Артема. Поторопись. Это очень важно. От этого зависит твоя карьера. От этого зависит, твоя жизнь. Ты нас, сейчас выведешь на улицу. Так надо. Это приказ. Выполняй!

С находящимся в шоковом состоянии Артемом, идем под охраной самого хозяина. Ничего не понимающий прапор, стучит сзади каблуками. Дремотный дежурный, лениво нажимает кнопку. С металлическим лязгом, последняя дверь открывается. В лицо шмаляет, сырая, упругая атмосфера. Весенний ветер, как молодой хирург, холодным скальпелем вскрывает мои легкие. После затхлой камеры, свежий воздух, подобен экзотическому наркотику. От него приятно кружится голова. Спускаемся с выщербленного, бетонного крыльца. Прямо перед нами, как новогодняя елка, переливается автозаправочная станция. Оборачиваюсь. Валерий Михайлович, толчками начинает отходить от анабиоза. Во взгляде, как сонные рыбы постепенно, задвигались мысли. Хлопаю его по звездному погону.

— Спасибо, Валер, не расстраивайся так. Жизнь наладится. Дом продашь, корову купишь. Поспи еще пол часика. Глаза его опять туманит гипнотическая волна.

Разворачиваюсь, хватаю за рукав неожиданного товарища и бегу к находящимся поблизости, домам. Надо быстрей спрятаться в этом ночном городе. Плохо, что людей нет еще на улицах. Среди прохожих легко затеряться.

Несемся. Тёма похож на только что разбуженного зомби. Парнишка до сих пор не соображает, что с ним происходит. Он волочится за мной, как тюлень на веревочке, шлепая ластами. Бежим по дворам. Перелазим, через какие-то гаражи. Мусорные баки. Где-то вдалеке сзади, истошно завыла сирена. Поздно спохватились. Нас не догонишь, нас не догонишь…

Выбегаем на широкую улицу. Узнаю проспект Мира. Первая утренняя машинка, старая Волга белого цвета, сонно катит нам навстречу. Фары еще не потушены, хотя почти рассвело. Резко машу рукой. Из окошка высовывается помятое лицо, с липкими глазами. В зубах сигаретка, поднятая к верху. Пых, Пых.

— Чо надо? — голос неожиданно тонкий, почти бабский.

— Командир! Давай до Черёмушки — брякаю первое, что приходит на ум.

— Три сотни — бычок летит ко мне под ноги.

— Нет вопросов, батя — Забираемся в просторную, теплую Волгу, я вперед, Тема на заднее сиденье. Во время марш-броска успели под замёрзнуть. Денег у меня, конечно по нулям. У соратника думаю тоже. Да еще в помятой, легкой одежонке и моя поцарапанная морда лица доверия не внушает. Выглядим мы, в общем не важно. Вдруг водила, попросит деньги вперед? Придется выходить. Надо предупредить события. Поворачиваюсь. Тёма на заднем сиденье, постепенно приходит в себя. Веснушки опять загораются новогодними фонариками.

— Домой нельзя. Не-е-е — морщится он — А как ты узнал, что я в Черемушках живу?

— Просто случайно угадал.

— К подруге на Кутузова, поехали. К Насе. Она одна живет, как раз сейчас в отпуске.

— Кто такая, Нася?

— Ну, Настя, девушка моя. К ней можно, про нее менты не знают. Хотя родаки у нее, оба в милиции работают — Кутузова совсем в другой стороне. Надо резко перестраиваться.

— Шеф, в Первомайский, там покажу куда. Цена та же, а ехать в два раза ближе — поворачиваюсь к водиле. Сама собой пошла информация. — Звать Витек. 51 год. Работает токарем на заводе трубных заготовок. В нагрудном кармане куртки, почти пустая пачка «Тройки». Во всем теле, дикое похмелье. Что бы подлечится, выехал побомбить. Сейчас его терзает мысль — А что если не заплатят? Уж больно на наркоманов, эти два хулигана похожи. На хрена только их подсадил. Надо было бабки сразу брать. Ну и сейчас не поздно. Сейчас с них потребую, не дадут, высажу.

— Слышь, Витек — резко рублю его оппортунистические мысли — ты еще с трубного не уволился? Все токаришь? Машина… — ору со всей силы, потому что от удивления, он чуть не врезался во встречную иномарку. Та вильнула и истерически за сигналила от страха — Ты Витя, поосторожней. Так и до греха недолго — Успокаивающе хлопаю, по костистому плечу. Мужик тупо сморгнул и потряс головой. Сбросил скорость. Мы сразу стали двигаться медленно, как прибалтийский муравей.

— Ты, с какого цеха? — спросил он, после некоторого молчания. Испуг окончательно не выветрился. Голос и без того писклявый, теперь вообще стал давать петуха.

— С кузнечного. Кую потихоньку.

— О, земеля. Что-то не припомню тебя. Хотя завод большой — тяжкий вздох, выдал его отношение, к этому большому заводу — Куда ты так раненько собрался? Я вот калымнуть решил, блин. Не знаешь, когда зарплату дадут?

— Да обещали, на этой неделе. У меня баба в управе работает. Верняк информация.

— Ох и напьюсь… — так за неспешным разговором мы и не заметили, как приехали на место.

— Слышь, Витюня, подожди пять минуток. Щас, бабки вынесу. Да, кстати, а кто открыл закон, Ньютона?

— Ну, ты спросил — на лбу озерной рябью, побежали морщинки — Я химию тридцать лет назад учил. Что кроссворд сложный попался?

— Да вообще атас, бьюсь второй день. Подожди, браток, сейчас бабки вынесу — хлопаю по угловатому плечу.

— Ладно, только давай быстрей — Он сама простота. Лицо открытое и простое, как коробок спичек. Вообще то я не собираюсь кидать «коллегу». Сейчас у Насти возьму деньги и расплачусь. Честно. Откуда мне знать, что выйдем мы не скоро.

Скрипнув дверью, попадаем в пропахший сыростью и кошками подъезд. Лифт как обычно не работает. Приходится подниматься на восьмой этаж, пехом. Темновато. Как у негра где? Через грязные стекла, тускло пробивается слабый, утренний свет. Ступеньки изъедены, миллионами подошв. На окраине, дома старые и не ухоженные. Мы устали, поэтому поднимаемся медленно. Восхождение двух эстонских черепах, на Эверест. Артем сопит, как паровоз. Во время коротких передышек, втирает мне, какая у него замечательная подруга.