– Я девственница, – произношу еле слышно в надежде, что хотя бы это его остановит.

– Значит, тебе повезло, что я буду первым.

Подходит ко мне вплотную и подталкивает к кровати. Давясь слезами, пытаюсь сопротивляться, но у меня слишком мало сил против этого подонка. Когда он прижимает меня своим телом к матрасу и жадно впивается в мои губы, пути назад не остается. Я всего лишь игрушка, потеха. Меня станут медленно убивать, а я позволю это сделать.

Глава 16

Никогда в жизни мне не было больно так, как сейчас. Забившись в темный угол своей мрачной клетки, я стараюсь не двигаться. Малейшее движение отзывается невыносимой болью по всему телу.

Всю ночь напролет со мной вытворяли ужасные вещи, которые могут прийти в голову только психопату, конченому извращенцу, маньяку и садисту. Как бы я ни пыталась сопротивляться и отбиваться – от этого было только хуже. Мои попытки защититься оборачивались жестоким насилием. Раз за разом эти ублюдки выбивали из меня жизнь. Несмотря на то, что я все еще дышу и чувствую дикую боль, моя душа умерла. На ее месте осталась только чернота. Злость. Ненависть. Ярость.

Не так я представляла себе свой первый раз. Все должно было быть иначе. Музыка, свечи и любимый человек. Один. Не двое. Наверное, мне еще повезло: к моим насильникам не присоединился их друг. Но он позволил им делать со мной то, что их чертовой душе угодно! Он наблюдал и получал от этого удовольствие! Ненавижу. Ненавижу их всех! Никогда не забуду их лица и гадкие усмешки. В голове беспрерывно звучат голоса, и всякий раз, закрывая глаза, вижу этих подонков. Снова и снова вспоминаю, как они заставляли меня кричать, стонать и шептать их имена. Эти мерзкие руки и губы коснулись каждого миллиметра моего тела, оставляя после себя тошнотворное ощущение. Я была безвольной куклой, с которой можно вытворять все, что угодно.

Если сначала пыталась сопротивляться и умоляла отпустить, то позже меня накрыло безразличие. Каким-то чудом полностью отгородилась от внешнего мира и, сжав зубы, терпела издевательства. Это продолжалось до раннего утра, пока я не потеряла сознание и тем самым спаслась от дальнейших мучений.

Я пролежала без сознания весь день, и сейчас за окном снова ночь. В любую минуту в комнату могут вломиться и опять воспользоваться моим телом. Хочется домой, но не знаю, как после пережитого смотреть в глаза близким людям. На мне навсегда теперь клеймо жертвы изнасилования. Окружающие будут сочувствовать, родные – жалеть, а я – чувствовать отвращение к самой себе.

Прямо сейчас я не ощущаю ничего, кроме физической и душевной боли. У меня не осталось слез, чтобы плакать, и сил, чтобы хоть как-то бороться. Сильнее обхватываю колени и облизываю израненные губы. Я уже привыкла к металлическому вкусу во рту из-за прокусанных щек и языка. Боюсь даже представить, как жутко выгляжу сейчас. Вся в синяках и с разбитыми губами, размазанной косметикой, красными от слез глазами, спутанными волосами, в порванном платье и с кровавыми потеками на ногах – такое способно возбудить только больного на голову извращенца. Животное, которого, кроме физического удовольствия, ничего больше не интересует в жизни.

Тишину, успокаивающую мое разбитое состояние, нарушают громкие шаги. Моментально съеживаюсь и сильнее вжимаюсь в темный угол комнаты. Неужели этим скотам не хватило целой ночи, чтобы насытиться?! Я не позволю больше мной пользоваться, как бездушной куклой! Хоть у меня и не осталось сил, но я буду бороться. Надеяться на то, что меня отпустят, нет смысла. Я представляю для них опасность, потому что не забуду их лица, даже если сильно этого захочу. Мне известно достаточно историй, чтобы понять: меня не отпустят живой и будут пользоваться до тех пор, пока есть интерес и аппетит.

Щелкает дверной замок, и на пороге появляется Руслан. Мне даже мысленно противно называть этого урода по имени.

– Очнулась, куколка? – опирается плечом о дверной косяк и делает несколько глотков из бутылки.

Неспешными шагами преодолевает расстояние между нами и приседает передо мной на корточки.

– Сегодня ты только моя. – Вздрагиваю, когда он касается ладонью моей щеки. – Ни с кем не придется тебя делить.

Странно, что такие слова дают мне надежду на спасение. Если в доме остались мы вдвоем, нужно всего лишь сбежать от этой сволочи. Но шанс у меня не такой уж и большой. Только если я усыплю его бдительность…

– Можно мне тоже выпить? – спрашиваю охрипшим голосом.

Смотрит на свою бутылку, которая оказывается пустой, а затем снова переводит на меня взгляд.

– Конечно, детка, – ухмыляется и, опираясь о стену, поднимается на ноги, – пойдем вниз.

Пропускает меня вперед и идет следом. С большим трудом спускаюсь по ступенькам на первый этаж, ощущая дикую боль по всему телу. Особенно между ног. Ума не приложу, как я собираюсь сбежать, если на это совершенно нет сил. Надеюсь, несколько глотков алкоголя помогут мне и хотя бы немного притупят боль.