В трубке воцарилось молчание, прерванное виновато-смущенным голосом:

– Мам, Игорь старше меня.

Старше - это, конечно, хорошо, значит, уже должен хоть немного устояться в жизни, вон, поди-ка, и дело собственное есть. Но что-то не так было в том, как именно произнесла дочь это «старше». Тревога медленно расползалась на душе. А может это она сама неверно поняла, навыдумывала себе...

Ну конечно же жених старше, Заюшка с малышами, как она обычно называла всех ребят младше себя, не очень-то и водилась, во всех компаниях она, наоборот, самой младшей была.

Ой не... Когда мужчина старше на год-два-три, на этом внимание не акцентируют. А значит все же...

– Старше? Это на сколько же?

– Ему сорок пять недавно исполнилось...

***

Ну вот и сказала. Наташа побелевшими пальцами сжала телефонную трубку и мысленно считала секунды.

Один. Два. Три. Четыре. Пять... Девятнадцать. Двадцать...

– Ты считаешь эти отношения нормальными?
– наконец послышался голос матери.
– Ты вообще в своем уме?

– Мама, ну погоди, ты ведь еще совсем ничего не знаешь...
– попыталась успокоить ее дочь.

– А я и знать ничего не хочу.
– По внезапно изменившемуся голосу было уже все и так ясно.
– Он же почти мой ровесник... В отцы тебе годится. Нет, это, конечно, моя вина в том, что в твоей жизни отца-то и не было, но сей факт вовсе не подразумевает того, чтобы ты искала себе папика...

– Я люблю его, - возразила Наташа.

– Ты, может быть, не его любишь, а то внимание и заботу, которыми он тебя окружает.

– Ну спасибо, хоть не сказала, что я деньги его люблю, - огрызнулась девушка, задетая словами матери.

– Я все же надеюсь, что деньги тут вовсе ни при чем, все-таки какие-то ценности в жизни я тебе постаралась привить.

– Мам, ну чего ты?
– расстроилась Наташа. Ей так хотелось поделиться этой радостью с родным человеком, еле дождалась, когда после неожиданного предложения и стремительной подачи заявления в ЗАГС она вернется домой и сможет позвонить маме, услышать одобрение в ее голосе. Но такого категоричного неприятия никак не ожидала.
– Ты ведь ничего о нем не знаешь.

– Наверняка папик какой-нибудь, меняющий старлеток по мере их взросления...

– Мама, прекрати, пожалуйста...

Но Марина и не слушала, а словно с цепи сорвалась.

– Заюшка, а может ты так хочешь зацепиться в Москве?

– Ну, знаешь!
– обиделась на несправедливые слава Наташа.
– Я от тебя подобного не ожидала. Мне кажется, я не заслужила такого отношения к себе. Ты судишь о том, о чем даже представления не имеешь. И не хочешь иметь.

– Прости, - одернула себя Марина, осознавая, что дочь права. Чего она так взъелась-то? А где-то внутри маленьким чертиком вертелась ревность. Ревность к успехам дочери, к тому, что у нее жизнь устроилась лучше ее собственной. Марина-то, конечно, очень радовалась достижениям Заюшка, но вот наедине с самой собой хотелось выть белугой от осознания собственной никчемности и ненужности. Ее годы почти пролетели, а что ей они принесли? Вот лично ей самой? То-то и оно, что ничего. Красавица дочь и квартира не в счет.
– Прости, сама не знаю, что на меня нашло.

Между ними наступило гнетущее молчание. Впервые Марина так незаслуженно раскритиковала дочь и теперь ей было стыдно за свои опрометчивые слова.

– Это известие... Я совсем растерялась, - оправдывалась она.
– Так все неожиданно. Ты даже не рассказывала никогда, что у тебя кто-то есть.

– Я и сама, признаться, все еще в шоке. Игорь только сегодня мне предложение сделал. И сразу заявление повез подавать.

– Заюшка, а к чему такая спешка, если ты, действительно, не беременна? Вы давно знакомы?

– Мама, - укоризненно произнесла Наташа, имея в виду тему беременности. Нет, ну надо ж было такое подумать. А затем смущенно объяснила, понимая, что до этого она всегда делилась важным и сокровенным с мамой, но Игорь был для нее чем-то настолько личным, что даже с самым родным человеком не хотелось делить его.
– Познакомились мы чуть меньше года... Ну... больше чем полгода.

– Полгода, а матери и ни словом не обмолвилась.

– Ну я же тебе сейчас сказала...