Затратив немало усилий, Гермиона смогла в один из вечеров забрать стекло из Министерства. Сжав маленькую сову, девушка переместилась на знакомые до малейшей трещинки камни террасы: портал теперь оставался у неё, хотя срабатывал лишь в известные часы.

— Миона, — родной голос тут же раздался из глубины дома.

Занавеси шевельнулись, пропуская тень в неверный сумрак позднего вечера. Девушку окутало мягкое покрывало — маг постоянно экспериментировал над своей маскировкой, и она, казалось, временами жила своей жизнью.

— Привет, — через силу улыбнулась гостья.

— Что случилось? — мгновенно уловил настроение он.

Место чар тут же заняли тёплые руки, стремясь успокоить. Глубоко вдохнув, Гермиона ощутила еле слышный аромат, который теперь, казалось, преследовал её повсюду, даже на работе. Тенёта страха снова коснулись сердца, рождая сонмы сомнений: она собиралась поступить против его желаний.

Пусть Бард был с ней всегда мягок и ласков, но сложно было за время тесного общения не учуять под покровом иные качества: непререкаемую волю, способность идти вперед до конца и гордость. Такую, которую воспитывают в себе с детства, а не прививают извне, истинную и настоящую. Такую, которая предательства не прощает.

Внутренний голос вновь принялся уговаривать подождать, подарить вечер себе и ему, но Гермиона понимала: так она лишь усугубит ситуацию. Или шагать в пустоту прямо сейчас… или никогда. Ждать, пока он сочтёт срок достаточным для раскрытия тайны. Девушка давно уже не верила в малодушие, но так и не смогла объяснить себе причин, которые заставляли Барда молчать. Все приходившие на ум идеи были слишком банальны.

Закусив губу, Гермиона отступила, избегая столь желанных объятий. В ней боролись страх и стремление узнать правду, и схватка была не из простых. Вот только она не была бы Гермионой Грейнджер, если, получив в руки шанс, не воспользовалась бы им. Кто-то иной, наверное, смог бы. Жизнь научила Гермиону не упускать возможностей узнать новое.

Подняв руку с волшебным стеклом, показавшуюся невероятно тяжёлой в тот миг, девушка перевела взгляд на хозяина дома, замершего в ожидании ответа. Тени медленно расступились.

Светлые волосы. Высокий лоб. Серые глаза, в первый миг сверкавшие от переживаемых эмоций, но постепенно леденевшие, как вода от сильного мороза. Высокие скулы. Правильно вылепленные, полные достоинства и врожденного аристократизма черты, которые она привыкла видеть искажёнными гримасой презрения.

— Нет, — пробормотала Гермиона, ощущая, как подгибаются ноги. Лупа вывалилась из онемевших пальцев и покатилась по полу, звонко стукаясь о камни. — Этого не может быть! Нет, пожалуйста…

— Может, — кивнул Драко Малфой, мановением палочки снимая чары с себя, выходя на свет. — Вижу, ты нашла способ. Поздравляю. Я опасался, что так будет, когда услышал об артефакте, найденном мистером Илстоуном. Хотя надеялся, что мне провидение подарит ещё немного времени…

Странная, совершенно непривычная для Малфоя грустная улыбка преобразила знакомое с детства лицо. Гермионе вспомнились все слова, что звучали на этой террасе долгими летними вечерами, нежность и сила рук, укрывающих её от мира, и на краткий миг ей захотелось поверить. Потом на Гермиону лавиной нахлынули воспоминания: оскорбления, попытки задеть побольнее, неприятности, причинённые друзьям и ей лично, наконец, сцена из бесконечно повторяющегося кошмара, когда он бесстрастно наблюдал за её мучениями. И пепел былого накрыл не пропускающим и луча света покровом надежду, душа её.

— Зачем? — Слова дались с трудом, грудь защемило от почти непереносимой боли, воздуха не хватало. — Зачем тебе это понадобилось, скажи? Что ты хотел доказать, разыгрывая весь этот спектакль?

— Я сказал при первой встрече: тяжело жить с зашоренным взглядом. — Холодно ухмыльнулся он, ни на секунду не спуская с Гермионы глаз и внимательно наблюдая за переменами, ясно читаемыми на лице девушки. — Теперь ты в этом убедилась. Не так ли?

— Ты… ставил на мне опыты? — споткнувшись на полуслове, выдавила Гермиона. — Проверял, как долго презренная грязнокровка будет разгадывать твои тайны?

— Конечно же, — буквально выплюнул он. В глазах на краткое мгновение полыхнул яростный огонь, мигом затушенный потоком ледяного безразличия. — Только этим и занимался последние несколько недель. Каждую секунду. Я же не на что иное не способен. Сын Пожирателя, Пожиратель, приспешник Темного Лорда… Вариантов нет, не так ли? Клеймо…

Гермиона молчала, разглядывая знакомые черты, и никак не могла взять в толк: как? Как холодный, полный пренебрежения к окружающим Малфой мог оказаться Бардом? Нежным, ласковым, самым чутким человеком на свете? Чувства метались внутри девушки подобно диким зверям, застигнутым лесным пожаром, забиваясь в дальние углы в попытках спастись от нарастающей боли утраты.

Потребовалось несколько бесконечно долгих минут, чтобы заставить голос повиноваться и не дрожать, а слезы — остаться где-то в глубине глаз. Он достаточно видел её слабости, и больше такого подарка не получит.

— Что ж… — уронила девушка, — твой эксперимент удался: я тебя не узнала. Надеюсь, что теперь ты оставишь меня в покое.

— Без сомнения, — наклонил голову Малфой. — Знаешь, если эксперимент и был, он как раз провалился. Вот Поттер — да, с ним получилось, а с тобой — нет. Не волнуйся, завтра я вернусь во Францию. Прощай… Да будет уютным твой мир. Он хорошо укрыт ото всех…