Ее глаза сузились.

Дерьмо.

Она осторожно поставила выпивку на стойку и повернулась ко мне лицом. Невозможно не реагировать на ее роскошное тело, прижатое ко мне. Хвала Господу, в баре было темно.

Ее ладони обвились вокруг моей шеи и, оперевшись ногой о стойку, она села, расставив ноги вокруг меня, ее брови с вызовом приподнялись.

Я снова обхватил ее задницу и стал ждать.

Она не двигалась.

У бармена отвисла челюсть.

— Мои поздравления, ты только что официально довела старого бармена до сердечного приступа.

— Недостаточно хорошо, — прошептала она.

— Эвери, — я произнес ее имя словно проклятие. — Какого хрена, по-твоему, ты творишь?

Тепло ее тела оживляло меня. Ее грудь прижималась к моей, потершись раз, другой, движение было настолько эротичным, что у меня перехватило дыхание.

Не. Реагировать.

Волосы пеленой перекинулись через ее плечо, и она прижала губы к моей шее.

Я сжал ладони, впиваясь пальцами в ее плоть, сражаясь с инстинктами засунуть язык ей в рот и прижать тело к барной стойке, сорвать платье и сделать ее своей.

Я вел себя как пещерный человек.

Обезумевший пещерный человек.

Обезумевший. Изголодавшийся. Пещерный человек.

Она подмигнула.

Дьявол.

— Дорогой! — Пронзительный голос испортил момент прямо в той части поцелуя, когда губы практически соприкоснулись, непременно должны были коснуться, но вместо этого он прервался матерью-психопаткой, не ценящей чужое личное пространство.

Она просунула голову между нами и постучала меня по плечу.

— Я знала, что это вы!

— Нашла нас, — произнес я в жалкой попытке выиграть немного времени, потому что в какой-то момент я собирался «встать». Забавно.

Что означало, с моей удачей, мама посмотрит вниз и начнется: «О, милый, тебе не надо позаботиться об этом?».

В этот момент меня бы заставили объяснить маме все причины, почему Эвери не сможет помочь мне позаботиться об этом, а лишь снова заставит его подняться, когда облизнет губы и сосредоточит внимание на моем члене.

Что ж, раз выхода не было… Я поднял руку.

— Одну минуту, мам.

Эвери злобно улыбалась, а мама все еще стояла в шаге от нас. Потянувшись вперед, чтобы шепнуть кое-что Эвери на ушко, что также означало, что я могу вдохнуть цветочный аромат ее духов, я укусил ее за мочку.

— Ты заплатишь за это.

— Ох, — она поморщилась. — Прости, но твой недельный список забронирован, а мы знаем, что воскресенье — день Господа. — На этом она спрыгнула с моих колен, глянула вниз и быстро обернулась, обнимая мою мать. — Почему бы нам не пойти за столик, пока Лукас позаботится о маленькой неприятности… — Она повернулась. — Быть может, немного льда в твоем следующем напитке поможет, мой сладкий.

— Спасибо, тыковка, — произнес я сквозь зубы. — Ты всегда такая умная.

Она хихикнула и махнула рукой.

— Ох, черт побери, жеребчик, для этого я здесь! Быть твоим мозгом, когда вся кровь из твоей головы уходит на юг!

Моя мама тихонько вздохнула, когда появился папа.

— Самая дешевая парковка в городе, — он нахмурился. — Пэтти, ты выглядишь бледной.

Его внимание мгновенно переключилось на Эвери, и широкая улыбка растянулась на лице. Он раскинул широкие объятия, и та практически прыгнула в них.

— Я умираю с голоду. — После того как Эвери обняла обоих родителей, она погладила живот. — Разве вы, ребята, не проголодались? Пойдемте. — Она проскользнула между ними, и они ушли, пока я допивал остатки выпивки и продумывал убийство Эвери ножом для стейка.

Я поднял глаза. Осуждающий взгляд бармена был неприятен, и я почувствовал необходимость прояснить, что она не моя дочь.

— Она моя девушка.

Он кивнул.

— Не моя дочь.

— Как скажешь, мужик.

— Нет. Серьезно. Кроме того, она ужасная, мстительная, злобная женщина.

В этот момент до нас донесся смех Эвери.

Бармен нахмурился.

— Ага, она кажется ужасной.

— Она чертова заноза в заднице!

Он поднял руки.

— Тогда, быть может, тебе не следовало приводить ее в такое романтическое место.

Я оттянул воротник рубашки и выругался.

Он тихо присвистнул, налил виски и толкнул его ко мне.

— За счет заведения, чувак.

— Спасибо. — Я оттолкнул стакан, размял шею и направился в сторону смеха.

На середине шага я замер, увидев, как мама потянулась взять руку Эвери.