Шрифт:
* * *
Термин «вечная мерзлота» как специфическое геологическое явление был введён в научное употребление в 1927 году основателем школы советских мерзлотоведов М. И. Сумгиным.
«Это мальчики – про войну, а девочки – про любовь…»
* * *
Запоминай это лето. Негу его, тишину,Солнечный мёд, дожди – и все тридцать три несчастья.Это пока не много. «Я не хочу войну…»(Но у него – поход – за Кольцом Всевластья.)Это пока не с нами. Это вдали рубежи…Солнечный мёд, цветы – и все тридцать три свершенья!Это – уже – немало. Ну, я прошу, скажи —Чем мы займёмся потом – в мирное воскресенье? * * *
Это мальчики – про войну.А девочки – про любовь.Говори. Защищай страну.Голову приготовься сложить,И всё остальное – тоже.А мне – ворожить, любить,Решать, кто теперь дороже:Ты один или вся королевская рать,Внешний мир со всеми его сюжетами…Ты-то хочешь туда, спасать.А я – не думать об этом.* * *
Репка-сурепка, прочая сор-траваСнова пробьётся там, и везде, и всюду.Как ни борись с ней, ни заявляй права,Снова пробьётся и пробиваться будет.Брось эти игры в спасение всей земли.Мальчик, мой мальчик, к чему, для чего бравада?Там, на Казанке, замёрзшие спят корабли.Сходим посмотрим? «А большего мне не надо».* * *
А счастье так хрупко, редко,Почти что недостижимо.А ты – про войну, разведку,Про взрывы торпед, ракет…Синичка на тонкой ветке —Мила и невозмутима.По-твоему, все мы в клетке.По-моему, клетки нет. * * *
И вот ей приснилось: она – Украина.Её разрывают на сотни частейВсе-все нелюбимые ею мужчины,Все-все эпигоны из всех плоскостей.Ей снится: она в золотом сарафане(О, синяя лента в льняных волосах!)Стоит – в эпицентре – на самом Майдане,Стоит – и не хочет стоять на весах.Стоит – и не хочет; в весну бы, в весну бы! —Пусть все нелюбимые – посланы вдаль!А ей бы – единственный!.. Нежные губы —И в Старом Крыму отцветает миндаль. * * *
Она была самой аполитичнойВ этой стране —Процессы внутри её трогали личноСильнее процессов вовне.* * *
не исправить условий задачи, как ни крути.из таких обстоятельств вряд ли отыщешь выход.…но если живую воду ему отнести в горсти?но если самой эту воду, зажмурясь, выпить?лестницы, лестницы, трубы, огни, огни,кто ты, откуда в этом большом клубке?ты-то зачем им? что говорят онина неподвластном тебе, но твоём языке?весь этот путь неблизкий – куда, куда?капли живой воды, золотой костёр.помнишь? овраг, окошко, в окне – слюда,и ничего такого про nevermore. Там, над моей головой, в вышине…
* * *
Там, над моей головой, в вышине,Праздник. Курбан-байрам.Это так явственно видится мне,Будто я тоже там.Это в Тат. Юнках, в деревне, стол,И на столе – катык.И занавески льняные в пол,И за окном – арык.Бабушка ставит на стол чак-чак,Мёд, катламу, лапшу.Гости спешат, ускоряют шаг…Я им рукой машу. * * *
Моему далёкому дяде, Равилю Селихмету (1926–2013), раскрывшему все тайны родословной нашей семьи1
Воспоминанья о СтамбулеВсё не уйдут из головы.Гостиница, и вы на стуле —Деревьев чертите стволы.Из бездны бабушки и дядиВстают рядами за спиной.Они минуты этой радиСоединили вас со мной.Но почему так иллюзорен,Так скоротечен этот час?Но вы – оттуда – «Я спокоен.А ты останешься. За нас…»