Среди пауз и многоточий (сборник)
вернуться

Абсалямова Альбина
Шрифт:
2
У меня в диктофоне ваш голос живёт,Я включаю и слышу:На Таксиме народ, и молитва плывётНад мечетью и выше.На Таксиме народ, вы идёте вперёд(Минареты и крыши),Вы взлетите вот-вот – и закончится год.Вы идёте всё тише.Вы взлетите вот-вот – в золотой небосвод,Ничего не попишешь…У меня – в самом сердце – ваш голос живёт,Говорит мне: «Ты слышишь?…»
3

…ворон каркнул: «Никогда!»

Э. ПоСледить за полётом осы, трясогузки,Прочих летучих тел.Вести – про себя – диалог не на русском —С тем, кто тоже взлетел.Искать в этих волжских рассветах, закатахЧерты Средиземного мо…Следить за полётом пернатых, крылатых,Не верить в их «never more».
4
Лучший город земли дышит морем, точнее, двумя морями;Я сижу у самой воды, здороваюсь с кораблями,Я кричу: «Эге-ге-гей, я приехала, я вернулась!»Я не знаю, как год прожила без любимых улиц,Без огромных чаек, без гомона в старом центре,Я могла бы остаться, всю жизнь здесь прожить, наверно,Даже просто стоять, и считать минареты, и плакать,Я останусь – без всякой внутридушевной драки,Без всех этих – «ну как же, какой остаться,Нужно там, где родился, и там, только там пригождаться…»Ладно, ладно, пусть будет сердце с двумя долями.Я сижу у самой воды, здороваюсь с кораблями…
* * *

«В этом доме в 1931–1935 гг. жил композитор Фарид Яруллин»

Утром в субботу на улице тишина.Но из этого самого дома, который обычно онаСозерцает из окон кухни, или вот так, вблизи,Снова доносятся звуки – «жил» меняя на «жив».Каждое утро – разные. Танец Шайтана – сейчас.Огненной ведьмы косы, долгий неистовый пляс.Это ведь только кажется – нет никого, тишина.Глупые доводы разума. Музыка. Снег. Война.
* * *

Дедушке

Я знала с самого начала —Он был из тех, которых мало.Он был из тех, которых нет.Я это знала с детских лет.С младенчества, с поры молочнойМы с ним сроднились нитью прочной.Я шла за ним, держась за свет,Вперёд и дальше, след во след.Его слова, заветы, книги —Навек со мною, как вериги.От них не скрыться, не уйти,Они велят, куда идти.Они ведут меня по свету,Они зовут меня к ответу.Они звенят, они живут,Они диктуют мой маршрут.И я иду ему навстречу,И я его однажды встречу.И там, в небесной вышинеОн прочитает книжку мне.
Татарское кладбище

Дедушке

Монет было много, едва умещались в ладошке,А их – ещё больше, сидящих у тёмных оград.А мне так хотелось ичиги – цветные сапожки,И очень хотелось узнать, кто такой конокрад.«Шайтан обещал не шалить», – говорила бабуля,Молитвенник старый меня от шайтана спасал.Но всё ж иногда мне казалось: меня обманули,И он может взять и пробраться – и в спальню, и в зал.Огромная серая книга, увы, не читалась,И бронзовый дед всё смотрел не на внучку, а вдаль.И женщина в белом у входа тревожно прощалась,Но слёз не роняли, а просто застыли глаза, как миндаль.
Татарская слобода
Не кончайся, живая вода,Не теряйся, не тай слобода,Погоди, погоди истончаться,Оставайся такой, как всегда.Пусть тропинки уводят в кусты,Полумесяц сменяет кресты,Деревянные ставни щебечут,И окошки сияют чисты.Пусть белеет берёзья кора,Запах хлеба летит со двора,И мальчишки от счастья смеются,И поют соловьи до утра.Не кончайся, живая вода,Не теряйся, не тай слобода,Погоди, погоди истончаться,Оставайся такой, как всегда.
* * *
Папе
1
И вновь – один и тот же сон,Он возвращается ко мне:«Я снова дома, я спасён,Я – наяву, а не во сне…»И я твержу: «Не отпущу,Не для того тебя ждала,Чтобы теперь отдать врачу,Чтоб снова вечность, снова мгла…»Но сон тревожен, зябок сон,Объятья наши непрочны,И постепенно тает Он,И нет надежды верить в сны.Но ускользающей рукойОн очень долго машет мне:«Я снова рядом, я с тобой,Я наяву, а не во сне…»