— Стараюсь по мере сил. Надеюсь, — он перевел разговор, — вы не против, что мы обойдемся без слуги, который пробовал бы каждое блюдо здесь и разливал нам вино? Насколько мне известно, при нашем дворе за последние пятьдесят Приливов никого не отравили.

— А вы так хотите быть первым?

Под несколько обеспокоенным взглядом Дуан отвел за ухо прядь волос, взял вилку и без особых церемоний подцепил с длинного блюда самый большой кусок жаркого из кролика.

— Это избавило бы меня от множества проблем вроде необходимости присутствовать на балах, — философски заметил он, с трудом сдерживая желание сразу сунуть великолепно пахнущее мясо в рот. — И не говорите, что вас самого это не вдохновляет. Налить вам?

На самом деле один из его перстней, украшенный овальным сильбурром кроваво-красного цвета, имел крайне занятное свойство: камень темнел, если поблизости от владельца был яд. Подобные вещи носили почти все сагибы и сановники Заморья, где ядов знали больше, чем сладостей. Перстни с этим же мудрым камнем дарили своим фаворитам и фавориткам, женам и мужьям, любовникам и любовницам — чтобы их не отравили те, кем дорожат меньше.

Дуану, как и каждому в команде «Ласарры», посчастливилось получить такой подарок в благодарность за спасение дочери одного из светлых жрецов. Ту историю, стоившую жизни паре славных парней, он вспоминать не любил, но перстень носил, не снимая. Отличить сильбурр от такого же красивого, но бесполезного сильданна, какие носили богачи Морского Края, было почти невозможно. Сейчас, берясь за графин и аккуратно разливая вино, Дуан украдкой покосился на перстень. Тот хранил цвет полной умиротворенности. Передавая кубок, Дуан заметил:

— К тому же, будь при дворе знатные отравители, вас бы давно прихлопнули, уж простите.

— Возможно. — Кеварро опустил взгляд, но даже это было исполнено достоинства. — Мой народ не любят. Мое появление не обрадовало никого в обоих полусоветах.

— Почему же отец взял вас?

— Раньше я был послом, затем меня рекомендовали ко двору. Король Талл Воитель, да хранит нас его сиятельный взор, захотел понять наш народ чуть лучше, иначе вряд ли отменил бы запрет нам селиться по вашим территориям. В последние Приливы он вообще пересмотрел многие свои старые решения. И…

— И все же он по-прежнему ненавидит пиратов? — неожиданно для себя спросил Дуан. — Я видел виселицы на площади. Неужели ему не надоела эта ерунда?

Советник посмотрел ему в лицо, не переставая плавно крутить в пальцах кубок.

— Да. Пираты все еще вне закона. В последние Приливы он особенно искал одного. — Глаза чуть сузились и ярко вспыхнули. — Говорят, в водах Альра’Иллы он почти и не бывает, больше в Заморье и близ Гоцугана. И говорят, другие зовут его Капитан Два Лица. Ду-ан, так это произносится.

— Я его не помню, хотя старые вояки отца мне о многих говорили. Он был, когда я еще не… исчез?

Дуан спросил это ровно, но внутри все начало мелко подрагивать. Не думал он, что так скоро услышит о себе.

— Нет, он сравнительно молод. Кажется, его кличка, а может, фамилия — Тайрэ. Он капитан баркентины «Ласарра», это судно гильдии Волков, говорят, очень быстрое и ловкое. Ходило, еще когда ваш народ воевал с нашим, и… впрочем, вряд ли вам интересно так долго говорить о пиратах.

Дуану пришлось кивнуть и поднять кубок.

— Что ж. За то, чтобы пираты поменьше беспокоили наши воды.

Советник повторил его движение.

— Скорее всего, так и будет. Пиратам не войти в этот город так, как они входят в другие.

«Они уже здесь, умник. И с одним из них ты пьёшь».

Подумав так, Дуан улыбнулся уголками губ. Чаши, соприкоснувшись, тихо звякнули.

Ужин прошел в оживленной беседе, из которой Дуан многое почерпнул. Советник Кеварро был одного с ним возраста, но, как с некоторой завистью отметил новый король Альра’Иллы, обладал куда более зрелым и рациональным складом ума. О сдержанности свидетельствовали аккуратная речь и манеры, о наблюдательности — вроде бы мимолетные, но неизменно меткие замечания о тех или иных придворных. Правда, даже эти замечания нуц, по-видимому, не привыкший мести языком, выдавал неохотно. Вино его особенно не разговорило. Тем не менее Дуан был весьма доволен состоявшимся знакомством и надеялся его продлить. Уже у дверей кабинета, прощаясь, он положил руку советнику на плечо и вкрадчиво спросил:

— Как вы думаете… каков мой дальнейший план? И мой первый шаг по управлению страной?

Нуц посмотрел ему в лицо и плавно пригладил волосы.

— Смею предположить, что он связан с принцессой Розиндой. А также… — в интонации послышался сдержанный смех, — смею предположить, что он провалится.

Дуан, вовсе не ожидавший правильного ответа, хотя и надеявшийся на него, вскинул брови с веселым удивлением. Это истолковали верно.

— Маара Розинда любит свободу.

— Знаете, та’аш, я тоже ее очень люблю.

Он произнес это помимо воли, ощущая, что настроение мгновенно портится. Нуц не сводил с него глаз и неожиданно ободряюще улыбнулся.

— Светлые боги всегда благоволили вашему роду. Вполне возможно, ваш шаг будет хитрее, чем я жду, или что этот шаг придумали не вы, а Вистас, и тогда…

— Тогда бальный зал надо украшать зелеными драпировками, чтобы задобрить его, — рассмеялся Дуан. — Рыжий Бог любит зеленый цвет, а вот я терпеть не могу. Ладно… я и так отнял у вас много времени. Доброй ночи, та’аш Кеварро.