В молодые годы моей жизни, когда я еще училась в Латвийской академии художеств, Святослав Николаевич особенно сильно воздействовал на меня как пример настоящего художника. Представители западной школы, к которым уже тогда относилось большинство преподавателей и студентов нашей академии, оставляли живописи только проблемы художественной формы и цвета, негативно относясь к идейной стороне и считая все это не делом живописи, а скорее кино, театра или литературы. Потому на лекциях Святослава Николаевича, знакомясь с его мировоззрением, с «мышлением цветом», я уже в те годы обрела полную ясность в различии между подлинным искусством – целостным единством, объединяющим мысль – содержание и цветоформу, и модным формотворчеством, безыдейным трюкачеством красками. «Ослепительна радуга цвета. Потому я верю в цвет. Когда стараюсь представить новые мысли о чем-то, я мыслю в цвете. Сюжеты связаны вместе цветом. Мысль приходит с цветом. Я не ищу в эксперименте, чтобы передать что-то. Все уже решено само – проекция моих мыслей», – говорил в своей лекции на выставке в Ленинграде в 1960 году Святослав Николаевич.

Подлинное искусство, конечно, не внешний натурализм, не социдейность и литературщина, как в советские времена, когда часто даже самые безобидные поиски цветоформы назывались «авангардом» и преследовались. Мастер утверждал, что рядом с цветом стоит мысль, а значит – душа художника, и только глубоко пережитое, прочувствованное, осмысленное и «намоленное» произведение по-настоящему глубоко действует на людей, на сознание и душу: «Я всегда считаю необходимым, чтобы через искусство стараться передать истину, правду, чтобы человек-художник действительно жил этим и хотел передать именно то, что он чувствует. Тогда его произведение, картина будет всегда особенно убедительна». В своих лекциях и беседах Святослав Николаевич очень часто ставил примером Рембрандта: «Когда Лейбниц наблюдал Рембрандта за работой, он видел, что Рембрандт вообще писал гораздо меньше, чем медитировал над картинами, которые писал. Рембрандт всегда верил, что если он может прочувствовать настроение картины, то эта картина и будет излучать это настроение. То есть если я счастлив, то и эта картина будет действовать на зрителя именно так; если я угнетен, то и моя картина будет это излучать. Другими словами, он верил в силу своего воображения, своего чувства и верил, что картина может это передать». Высказывания Святослава Николаевича Рериха в то время для меня, студентки, были вдвойне актуальными.

В личности Святослава Николаевича мудрец, человек большой совести, и художник, творец цвета, слиты воедино. В каждой беседе он призывал людей устремляться к лучшей жизни – «жизни, исполненной красоты и совершенства». Художник-мыслитель утверждает бытие как труд, труд как творчество, а творчество как соединение с Высшим Миром.

Когда мы смотрим на многочисленные картины С. Н. Рериха, то входим в его «дом духа», знакомимся с его миром, с его страной – державой, с теми людьми, с которыми он жил рядом, которых знал и любил или просто встретил на своем пути.

Многие картины свидетельствуют о его гражданском отношении к событиям в мире, войнам, катаклизмам, проблемам технократизации общества, экологии природы и человека. Целые серии и отдельные картины посвящены сюжетам из Библии, Евангелия, свидетельствуя о глубине его религиозных переживаний. Большинство произведений – о многогранной жизни Индии, ее легендах, исторических образах, о современных окружавших художника людях. Во всем этом многообразии сюжетов, в том, как написаны картины, весь нравственный облик художника.

11 мая 1960 года в Москве в Музее изобразительных искусств открылась первая выставка работ Святослава Николаевича. На вернисаже я не смогла быть – из-за экзаменов в Латвийской академии художеств. Приехала только 25 мая и сразу пошла на выставку.

Особенно запомнилось первое впечатление: чистота и музыкальная звучность ярких цветосочетаний. После темных, серых полотен кажется, что поднимаешься из подвала в ослепительно яркий солнечный день… Природа и люди Индии… Новизна формы, цветовых отношений, ритмов и линий, открывающая совсем необычные и новые мысли, чувства, новое содержание…

Еще до того, как мой отец Рихард Яковлевич Рудзитис представил меня великому мастеру, я увидела его проходящим по залам выставки с супругой, знаменитой индийской киноактрисой Девикой Рани, одетой в ярко-алое индийское сари. Стройный, подтянутый, в светло-бежевом восточном френче, он шел удивительно легкой и вместе с тем величественной походкой…

Всматриваемся в портреты выдающихся государственных деятелей, монархов, философов и мудрецов, портреты необычайно красивых женщин на фоне цветущих деревьев и милых крестьянских детей. Рядом – монументальные апокалиптические полотна: ужасы войны, разверзшиеся небеса, с которых изливается на людей Божья кара. Через всю картину – силуэт распятого богочеловека. Дальше – библейские сцены: «Победа Давида над Голиафом», «Борьба Иакова с Ангелом», «Добрый самаритянин».

И снова сказочная Индия, ее удивительные цвета – красная земля и красная или смуглая кожа полуобнаженных женщин, желтое небо и силуэты зелено-желтых пальм. Все цветет, наполненное южным солнцем, в ярких бликах и сказочных узорах растений. Царственно украшены жемчугами и перламутровыми ракушками морских глубин загорелые дочери моря. Как это все чудно!

Отец зовет нас, и мы с сестрой входим в кабинет директора музея. Святослав Николаевич и Девика Рани обнимают отца и нас. Высокий светлый лоб, умеренно рельефные скулы, прямой нос, гладко причесанные седые волосы, закрывающие губы большие усы и небольшая борода – все гармонично, красиво. Взгляд больших темных глаз под густыми бровями поражает силой и вместе с тем излучает необычайную теплоту, приветливость – невольно подпадаешь под его обаяние… А рядом Девика Рани – облик ее мне знаком с самого детства из индийского журнала, который я любила листать. В нем она совсем еще молодая актриса в какой-то роли – с выражением грусти в красивых глазах… Сели в кожаные кресла, и начался разговор. Впервые услышала особого тембра, четкий, но очень музыкальный голос Святослава Николаевича: «Народа на выставку идет масса. С утра и почти до вечера среди людей, иногда удивляюсь, как еще могу двигаться. И нужно сказать, что еще выдерживаю напряжение». Наши друзья рассказывали, что не один раз Девика Рани вынуждена была выводить Святослава Николаевича из зала из-за болей в сердце, которые участились у него после ухода брата.

Снова мы в Москве – на праздновании 100-летнего юбилея (1974) Николая Константиновича Рериха. Выставка его картин экспонировалась в залах Академии художеств, а открытие выставки Святослава Николаевича в Третьяковской галерее было назначено на 19 ноября. Приехала вместе с художником Леопольдом Романовичем Цесюлевичем задолго до открытия, чтобы заодно пройти по некоторым залам Третьяковки и в надежде, что, может быть, смотрители нас пустят на выставку одних, иначе после открытия из-за множества людей посмотреть картины будет невозможно…