Я вспомнил про убийцу на поле боя, о том, как предупредил Махариуса, и поведал ей и об этом случае также.

— Думаешь, он не был еретиком?

— Он мог получить от них деньги, или его могли подкупить, или же он мог работать на кого-то другого, — ответила Анна.

— Убить его было нелегко, — сказал я.

Секунду она размышляла над моими словами, как будто снова и снова прокручивая их в голове. Если она что-то знала, то решила не рассказывать мне. Она встала с кровати.

— Будь осторожен, Лев, — сказала Анна. — Ты и твои друзья в центре большой паутины. То, что она расставлена не на вас, ничего не будет значить, когда пауки придут за добычей.

С этими словами Анна ушла. Не ступив и дюжины шагов, она растаяла среди людей. Было что-то необычное в ее походке, в ее движениях. Она просто исчезла в толпе, будто став невидимой.

Я остался лежать, все еще чувствуя на руке угасающее тепло от ее прикосновения и задаваясь вопросом, не померещилось ли мне и это также.

Меня разбудил вой сирены. Я вскочил слишком быстро и почувствовал мимолетное головокружение. Огляделся, задаваясь вопросом, что тут происходит и почему вокруг царит паника. Продолжительный повторяющийся рев означал тревогу по всему сектору, и обычно его можно было услышать в городе-улье, когда случался полный отказ систем жизнеобеспечения. Если произошло именно это, я находился в наихудшем из возможных мест, в одном только халате, без оружия и снаряжения.

Затем пришла другая, куда более мрачная мысль. Еретики могли ворваться в улей, они могли вторгнуться в последний бастион Империума на планете. Может, мы уже проиграли.

Я снова оглянулся по сторонам. Среди хаоса торопливо бегали сестры-госпитальерки. Их лица не выражали никаких эмоций, однако их обучали справляться с безумием поля боя и не выказывать паники. Затем заметил среди кроватей адепта-медика. Он куда-то быстро шел, в его движениях ощущалась спешка. Я увидел в его глазах страх. С трудом я встал с кровати и преградил ему путь.

— Что происходит? — спросил я.

Он попытался прошмыгнуть мимо.

— У меня нет на это времени! — прорычал я, опустив руку ему на плечо, однако медик стряхнул ее.

Я применил один из захватов, которому научился во время базовой гвардейской подготовки. За долгие годы мне не раз приходилось им пользоваться. Даже в ослабленном состоянии я смог удержать медика на месте. Судя по гримасе на его лице, попытки высвободиться из захвата причиняли ему сильную боль.

— Если будешь дергаться, то либо сломаешь себе руку, либо вывихнешь плечо. Я могу сделать это и сам.

Медик прислушался к моим словам, хоть им и понадобилось несколько секунд, чтобы попасть из ушей в мозг. Он перестал сопротивляться.

— Спасибо, — сказал я. — А теперь коротко и по сути — что происходит?

— Зазвучала сирена.

— Знаю. Слышал. Почему она зазвучала?

— Я не знаю.

— А как считаешь?

— Ходят слухи об армии еретиков на улицах Нифльгарда. О новой болезни. Я слышу их целый день.

Нет смысла интересоваться, почему мне никто не рассказал. В подобных заведениях пациентам ничего не рассказывают. Я отпустил его, и медик бросился прочь, бросая на меня через плечо злобные испуганные взгляды. Он не привык к тому, чтобы ему заламывали руки. Он не продержался бы и минуты на улицах улья, в котором я вырос.

Я подошел к стене, где следовало храниться аварийным противогазам. Ящики оказались открытыми и, конечно, пустыми. Полагаю, их давным-давно отправили на передовую. Либо украли и толкнули на черном рынке.

Можно самостоятельно изготовить дыхательную маску от определенных видов газа из простыни, смоченной в собственной моче. Не спрашивайте, почему этот метод работает, но это так. Я стянул с кровати простыню и на всякий случай порвал ее на полоски. Будь у меня дистиллятор, я бы перегнал немного мочи, но его под рукой не завалялось. Какое-то время я стоял, пытаясь понять, что происходит. Нужно узнать больше. Если еретики действительно прорвались, Махариусу придется либо контратаковать, либо отводить солдат в космический порт для эвакуации.

Мне требовались одежда, снаряжение, оружие и боеприпасы. В госпитале я этого не найду. Может, удастся разжиться скальпелями или хирургической цепной пилой, однако это лишь самый необходимый минимум. Но лучше, чем вовсе ничего.

Я чувствовал себя сильнее. Приток адреналина оказывал подобное воздействие. Одну минуту ты ощущаешь себя слабым, будто новорожденный котенок, однако, едва твоя жизнь оказывается в опасности, обнаруживаешь, что при необходимости сможешь одолеть и орка. Я двинулся мимо кровати, на которой лежало накрытое грязной белой простыней тело. Вот бедный фраккер, подумал я. И вдруг меня за запястье схватила чья-то холодная белая рука.

Я рефлекторно рубанул свободной рукой, разорвав хватку, и отпрянул назад. В этот момент тело под простыней село. Если это шутка, подумал я, то она крайне несвоевременна и неудачна.

Однако это была не шутка.

Простыня упала, и я увидел мертвеца. Его кожа была серой, но не из-за болезни, а из-за трупного окоченения. Это был цвет фарша из перемолотых костей и хрящей в далеком пищевом мануфакторуме. Глаза трупа были странного кроваво-красного цвета, в их глубине теплились зеленоватые огоньки. Тело шевельнулось, и из его ноздрей и краешка рта потекли струйки гноя.