Шрифт:
"Да, надо бы это проверить... А вдруг? Как я раньше не сообразил", - подумал Кролас.
– А если там караулят серые?
– всё же засомневался он.
– Вряд ли. Скорей всего, они у Линды уже всё обшарили. И ушли - что там ещё делать? Зачем следить, если Линды там нет? А если всё ж боишься их - снова возьми на прокат флайер-ры, повторишь свой звёздный полёт!
– и вран хрипло закаркал.
"Похоже, это он так смеется!" - догадался Иоганн.
Глава 10. Дядя Ося.
Нет, он не стал брать напрокат флайеры, сочтя совет врана за шутку. Просто доехал до улицы Металлопластстроя на метро, а потом прошёлся пешочком.
У визаж-ателье по-прежнему сидел чернокожий парень, будто никогда и не уходил оттуда вовсе. Он был грустен и курил "Вечерний Ростов".
Кролас стрельнул у него сигарету и присел рядом.
– Госпожа уехала, - начал тот без предисловий. Он почему-то называл Линду "госпожой".
– И я сомневаюсь в том, что она вернётся... Завтра сюда придет другая женщина, знакомая дяди Оси, которой Линда поручает иногда дела. Вроде как, на время... Но я-то знаю, что Линда не вернется. Никогда. Её путь сюда больше не лежит. Я чувствую эти вещи, - и парень задумчиво стал насвистывать грустную мелодию, одновременно отстукивая такт.
– Можно, я посижу немного в фойе?
– спросил Кролас.
Парень кивнул.
Иоганн прошел вовнутрь, и сразу понял, что всё здесь было сдвинуто со своих привычных мест. Значит, здесь явно и неприкрыто шарили. И сразу же, в визаж-холле для него стало сумрачно и неуютно. Кролас, как и парень на крыльце подъезда, почувствовал, что это помещение покинуто Линдой навсегда.
Он углубился дальше. "А здесь... Здесь уже просто по-кротовьи рылись", - оценил Иоганн. По полу были цветисто разбросаны кусочки ткани, косметика, недошитые платья и дамские аксессуары.
В дальнем углу был телекс. Как же без него? Иоганн только сейчас подумал о том, что Линда здесь не только работала, но и жила. Спала на этом самом армчеаре. Смотрела этот самый телекс... Он опустился в армчеар и пультанул его. Отдел "память". Может, есть фотки, видеозаписи?
Там действительно было оставлено послание... Кому? Он не удержался; отбросив любые мысли об этичности своих действий, включил запись. На экране появилась Линда. Это была видеозапись исполняемой ею песни...
...В моей душе - стареющие звёзды.
В моей душе - стареющие сны,
Что падают так безвозвратно поздно
В глубины очарованной страны.
Все краски, все дожди и все метели
Лишились чистоты и глубины,
И не звенят тихонечко свирели
В начале дня, в рождении весны.
Мне кажется, что мир затмили тени,
И заговором сереньких имен,
И пустотой назойливых сплетений
Нарушили прекрасный, дивный сон.
И, не забыв, не вспомнить, не прорваться
Ни к чувствам, ни к мечте, ни к небесам,
Давно у всех покинутых скитальцев
Серебряные нити в волосах...
В моей душе - стареющие звёзды,
В моей душе - стареющие сны...
Девушка на экране была грустная и какая-то потерянная. "Мне кажется, что мир затмили тени... Я знаю, что это за "тени"... Сейчас и мне кажется, что весь мир затмили серые. И от неё они так просто не отстали бы... Быть может, она потому и бросилась в объятья профессора Тараканова? Если выбирать между ним и серыми... Тогда, быть может, даже ИНЛП покажется курортом", - размышлял журналист, покуривая "Вечерний Ростов".
В конце клипа, Линда положила гитару рядом с собой и взяла на колени маленького пушистого лисокотенка. Она улыбнулась и погладила зверька. Запись тем и окончилась: лисокотёнок, крупным планом.
Иоганн выключил телекс. "Интересно, а где сейчас её пушистый дружок?" - подумал он и машинально позвал:
– Кис, кис, кис!
"Лисокоты - зверюшки очень умные, и отзываются чужакам с неохотой и только на собственное имя, - вспомнил он чьи-то случайно слышанные слова.
– Если чужак знает имя, значит, он знает хозяина".
– Кари, Кари! Кис-кис!
– позвал он снова.
И вдруг увидел, что из-под поваленной вешалки с платьями показался черный любопытный носик. Затем появились ушки. И, наконец, полностью вылезло очаровательное создание. Зверек втянул носом воздух и потихоньку приблизился к Кроласу. Вран, сидящий у хозяина на плече, стал издавать странные звуки, похожие на кошачье мяуканье. Тогда лисокотенок совсем осмелел, запрыгнул на колени к Иоганну и начал тереться о его руку. Кролас провел рукой по шелковой спинке, почесал его за ушком... И вдруг нащупал спрятанный в густой коричневой шерсти небольшой тёмный ошейник. А под ним оказался кусочек бумажки... "Тонкий папир, свернутый в трубочку", - удивился Иоганн. Он вынул записку и прочел: