Оглядев с ног до головы Генриха и Шнобеля, они молча потеснились в разные стороны, дав понять, что допустили их, и можно пройти внутрь. По всей видимости, эти ребята не любили вовсе говорить.

Внутри раздавалась рэповая песня на немецком, а два здоровенных детины одновременно и вовсе не в унисон песне били в два огромных барабана, что висели на стене. Столиков и стоек в заведении не было принципиально, а желающие поесть отоваривались в киосках с маленькими окошечками. Потом они располагались прямо на ковриках-циновках, и полулежа, руками, поглощали пищу из мисок - в основном, мясную. Впрочем, едоков было мало. Многие курили, нюхали порошок и употребляли всевозможные спиртные напитки. По всей видимости, в обычаях заведения были пьяные драки, потасовки, азартные игры и всяческие соревнования. Посетители - исключительно парни, девиц сюда не пускали.

Противоположная входу стена была утыкана многочисленными несоразмерными дверями: маленькими, большими, низкими, высокими... Генрих, а за ним и Шнобель, пошли вдоль этой стены, что пошла вдаль - уже по коридору. Из некоторых подобных дверей теперь вываливались посетители. Все имели странный вид и шокирующую одежду.

Генрих посмотрел на часы и остановился напротив одной из дверей. Она открылась почти сразу, и на пороге появился здоровенный детина. Это был сильно накаченный, особенно в области плеч, узкоглазый человек с желтовато-коричневой кожей и с афропрической, в кожаной безрукавке на голом торсе и в мокасинах. Поигрывая тяжёлыми ключами в руке, а также собственными мускулами, он надвинулся на Генриха почти вплотную. Шнобель уже приготовился к самообороне и защите спутника, и весь напрягся. Но накаченный парень вдруг тихо произнес:

– Я - Брут. Пройдемте, - и, для видимости грубо, впихнул Генриха и Шнобеля внутрь. Потом он закрыл дверь на множество замков и задвижек.

Внутри небольшой комнаты стояли армчеары и маленькие столики, а сверху, с резного деревянного потолка, свисал здоровенный спецблокиратор, называемый в народе "Тихая ночь". Он блокировал любые звуки от возможной прослушки. А внешне блокиратор представлял из себя нечто типа кусудамы, только с антеннами - волосками.

– Присаживайтесь, - сказал Брут.
– Кстати, никогда не встречал вас в реале, - и Брут неожиданно тепло и смущенно улыбнулся Генриху.
– Приятно познакомиться... С легендарным челом.

– Мне - тоже. Вы действительно брутальны, - тоже улыбнулся Генрих.
– Но, время идет. Приступим к делу.

Затем он присел в армчеар и откинулся на его спинку. Вскоре Брут выкатил из смежной комнаты кресло на колесиках, как для инвалидов. На нем сидел парень со связанными за спиной руками и привязанными к ножкам кресла ногами. Брут поставил кресло напротив Генриха, а сам отошел в сторону и присел, странным и резким движением. Будто упал, оказавшись сразу на циновке, причем в позе, близкой к лотосу.

Человеку со связанными за спиной руками на вид было лет тридцать - тридцать пять. И, кроме мутно-голубых глаз с довольно тяжелым взглядом, он не имел ничего примечательного в своей внешности: был среднего роста, кряжистый, с высоким лбом, с начинающейся ото лба крупной лысиной, с прямым носом и узкими губами с постоянно приклеенной на них улыбкой.

– Опохмелить тебя "водой инквизитора", или - сам всё расскажешь?
– спросил серьезно, но без угрозы, Генрих, глядя этому человеку прямо глаза в глаза.

– Не надо... Сам расскажу, - подавленно пообещал тот.

– Надень на него детектор, - попросил Генрих Шнобеля, протянув ему бляху-медальон, который Шнобель сразу же нацепил пленнику прямо на лоб.

Матовая поверхность детектора подёрнулась рябью, затем по нему заплясали синие искры.

– Будешь врать - детектор раскалится. Когда замигает красным, - сообщил Генрих.

– Я знаю, - глухо ответил парень.

– Как тебя зовут?

– Гондурас, - ответил тот.
– Если вам это действительно интересно.

– Давно ты работаешь на Золотусского?
– спросил Генрих.

– С рождения.

– Как это?
– детектор показывал, что говорящий не врал.

– Ладно. Давайте, я буду излагать подробно. А то, просто выскажусь неудачно - а эту дрянь зашкалит, - скосив глаза вверх, сказал Гондурас.

– У тебя в мозгах много чипов и нанопроцессоров?
– спросил Генрих.

– Нет. У меня их нет. Иначе меня бы не взяли в штат в Городскую Думу. Там проверяют.

– Хорошо. Кто ты? С самого начала...

– Я - можно сказать, родственник Золотусского.

– Сын?

– Никак нет. Хотя...можно и так сказать. Если - фигурально... Он меня, в каком-то смысле, сотворил. А вернее, заказал. Я - его клон, выращенный в чреве суррогатной матери. Но я оказался не сильно на него похожим, даже внешне. И постоянно страдающим головными болями. А потому, менее приспособленным, чем он, к политическим играм. Меньше, чем ему хотелось бы.

– Зачем он... Произвел подобный эксперимент?

– Официально тема клонов не афишируется и даже находится под негласным запретом. Отчасти, именно потому, что у него - бзик на клонах. И некоторые в Городе структуры знают, как он хочет обессмертиться. Золотусский считает, что просто обязан оставить хотя бы свой дубликат потомкам. Чтобы его преемник следил за порядком в городе. Считает, что без него эта задача не осуществима, и что он - уникален. И я был одним из его неудачных экспериментов в этой области. Хотя я и проник в Городскую Думу и осуществляю там проведение в жизнь необходимых ему мероприятий, но это всё - малая толика того, что бы ему хотелось от своего преемника. А уж мне, поверьте, как это всё в действительности надоело!