– Считай, что легко отделался! Это - даже не диагноз, жить с этим сможешь. Считай, что это - дар богов, а не преисподней, - пошутил смекалистый математик.

– Гм... Дар богов - в лечебнице?

– Ну... Всякое бывает. Да, журналист! Ты - дважды счастливчик... Прошлый раз Тараканов отменил пирушку, уж не знаю, почему. А сегодня - празднество обязательно состоится. С накрытым столом и приглашением всех здесь проживающих. Как специально по заказу. Так что, с праздником и с воскрешением!
– и Математик вдруг замер, задумался, застыл на месте - и вдруг резко отстранился. И как-то вприпрыжку побежал в свою комнату: похоже, творческая мысль озарила, он побежал записывать.

Кролас сел в армчеар комнаты отдыха и обнаружил лежащую близ подлокотника, на тумбе, газету.

Взял её, развернул. Прочитал на титульной странице: "Завтра состоятся выборы и обязательное голосование за нашего неизменного гаранта спокойствия и процветания, высокоуважаемого мэра нашего замечательного города, Штык Феогнида Соломоновича, многие ему лета! В понедельник состоится торжественное венчание нашего мэра на следующее царствование. Приглашенные уже получили заранее памятные наградные медали в память об этом знаменательном дне".

"Завтра?! Сколько же я продрых в отключке? Около недели?
– осознал Кролас.
– И, что странно - абсолютно без сновидений!

– "Куп де вита"... Что это означает?
– спросил он мысленно у врана, особо не надеясь на ответ.

– Глоток жизни! Тебя спасла санитарочка - от мозгового коллапса. Прощай до следующего утра - здесь такие дела, что я пока больше не отзовусь, - раздался в голове знакомый голос.

Он отправился назад, в свою комнату. "Надо полагать, что пока ещё мне не крутят новые "астральные мультики". Интересно, день сейчас - или вечер? Здесь всегда рассеянный дневной свет, а окна - плотно зашорены. Трудно поэтому понять, какое время суток", - подумал Кролас.

Две приседающие и похихикивающие бабушки почти тут же заявились к нему, вкатили стол-тележку на колесиках. Но высыпали на тумбочку только полагающиеся бады и мутагенклимайтики.

– Ужин сегодня будет, при свечах. Там и покушаешь, любезный! Только - клювом не щелкай, и в тарелку еды себе побольше наваливай!
– сказала та бабушка, что была поменьше ростом, и странно хихикнула.

Потом, так же хихикая и приседая, они отправились дальше.

А вечером размышления Кроласа прервал, как ни странно, звонок. Как в школе или в театре перед выступлением. Он встал и выглянул в коридор. Странная процессия обитателей из больничных палат уже двигалась к большой, во весь проход, и сейчас открытой двери в конце коридора (обычно она была заперта наглухо). Сразу за дверью была мягкая темно-вишневая портьера с золотым тиснением в виде геральдических лилий.

Раздался второй звонок.

– Поторопитесь, молодой человек!
– докучливые санитарки выгоняли всех из комнат и направляли к дверям.

Кролас потек в общем потоке, слился с собратьями по несчастью.

За портьерой оказался большой банкетный зал со столом посередине. Стол был накрыт по-праздничному. На нём стояли подсвечники со свечами. Приглядевшись, Иоганн заметил, что эти массивные подсвечники были прикручены к столу. Стол был без скатерти, и отлакирован до блеска. Блюда и торты на столе были просто гигантскими.

Люди всё прибывали в помещение, и не только из палат этого этажа; также заходили из бокового входа. И, поскольку оттуда же заявился и сам Тараканов, то, по всей видимости, боковой вход вел к лестничному пролету и лифту. И к лестнице на второй этаж, где были и апартаменты Тараканова.

То ли санитары, то ли охранники - все, как на подбор, плечистые и крепкие детины - стояли вокруг стола, ближе к стенам или окнам. Окна, расположенные с обеих сторон этого огромного помещения, были зашорены, хотя, как знал Кролас, они выходили в сад, а не на улицу. И на всех без исключения шорах красовались виды морских пейзажей. По сторонам от каждого окна, вдобавок, развевались от слабого ветерка тонкие газовые шторы цвета морской волны. Стены же в помещении были расписаны приятными глазу абрикосовыми, светло-желтыми и розовыми волнами. Вазы на столе имели вид огромных раковин и рыб, а салфетницы - кораллов, медуз и крабов.

"Похоже, Тараканову, кроме пауков, нравится морская тематика. Что ж, это, всё-таки, гораздо приятней для глаз", - оценил Кролас.

– Господа! Я прошу вас всех: присаживайтесь!
– то ли пригласил, то ли приказал Тараканов.

Профессор, по-видимому, хотел бы сегодня походить на олимпийского бога, но на самом деле явно смахивал на Нерона. В завитом парике, в чём-то среднем между тогой и халатом, малинового цвета, с позолотой. И с золотым обручем в волосах, с магнитоброшью: черным камнем во лбу. Со своим, вечно презрительным, орлиным взором, с носом с горбинкой, с надменными губами и властным подбородком... Он был угрожающ и страшен своей властью над присутствующими. Но у Кроласа он вызывал лишь затаенную ярость. В особенности, когда он заметил, что Линда смотрит на него с восхищением... Да, Линда тоже была здесь. И Кролас не заметил, когда она вошла. Слишком много было народу.

"Старый жук!
– подумал он о Тараканове с ненавистью.
– Похоже, ты с помощью своих проклятых приборов внушил девушке любовь или обожание!"

Рядом с Таракановым слева присела совершенно роскошная Лилойя Майева в алом платье с открытой спиной и такого же цвета губами, гармонирующими с розовым румянцем на щеках. Будучи яркой блондинкой веселого нрава, она привыкла вызывать восторг у мужчин и радоваться жизни. А на профессора посматривала с подобострастным уважением.

С другой стороны от Тараканова теперь стояла девушка с хрупкой пластичной фигуркой, с большими зелеными глазами и каштановыми длинными волосами. Она тоже привлекала к себе общее внимание, и была в темно-синем с яркими блестками боди и такого же цвета юбко-брюках. И, похоже, не отваживалась присесть.