— Ты хочешь ему машину разукрасить? — запоздало догадалась я и восхитилась безрассудной отваге Кирилла. С Игорем я была знакома хуже, чем других близких друзей Дэна, но точно знала, что за свою машину он задушит.

— Почему бы и нет? Я же говорю, краска легко смывается. Зато впечатления на всю жизнь останутся.

— Как у тебя с военкоматом? — осведомилась я, но не получила ответа. Зря тогда Игорь все-таки так пошутил над злопамятным Кезоном.

В результате мы не просто подъехали к суши-бару с баллончиками наготове, но по инициативе Дэнни еще и побывали в местном супермаркете, где купили пирог и долго выбирали фрукты: а их нам нужно было целых четыре штуки: две сливы, грушу и банан. Их я, весело напевая, укладывала на пирог, дабы изобразить лицо. Сливы стали глазами, груша — носом, а банан — улыбкой. Получилась совершенно зловещая и отчего-то кажущаяся ехидной рожа.

— Напоминает Игорька, — любовался ей остаток дороги Кирилл. — Вот как будто бы как живой. — На капот поставим, — был он в предвкушении от розыгрыша.

Улица, на которой находилась «Сакура», была даже в столь поздний час оживленной, и поэтому, когда мы втроем с баллончиками подошли к ярко-красному новенькому «Мерседесу» Игоря, припаркованному неподалеку от суши-бара, на нас весьма странно поглядывали. А когда мы принялись рисовать на машине, то и вовсе глазели, как на вандалов. Но мы бесстрашно продолжали свое дело. И если сначала было страшновато — мало ли, что может случиться, то затем мы разошлись.

Я с упоением рисовала белые ромашки на дверях с одной стороны, Кезон изображал снежинки и сердечки с другой, а Дэн старательно выводил зеленым слова поздравления на капоте. У гостя получалось хуже всех, зато он действовал с чувством и азартом. Видимо, так сильно хотел поздравить своего старого друга с праздником.

— Как Игорек свою тачку называет? — спросил Кирилл в середине нашей усердной работы.

— Ласточка, — отозвался Дэн. Любовь именинника к своему авто была странновата, на мой взгляд.

— Значит, надо нарисовать гнездо, — отчего-то решил его друг, потряс баллончик и изобразил на стекле нечто, напоминающее заштрихованный овал.

— Ты потрясающий художник, — сказала я ехидно, обняв себя за плечи — на улице на улице мне было довольно прохладно в тоненьком сарафане.

Проезжающие мимо машины сбавляли скорость, и на нас с любопытством и изумлением смотрели как пассажиры, так и водители, а редкие пешеходы едва ли не сворачивали головы. Пару раз нас спрашивали, что это мы такое делаем, но ответ: «Поздравляем друга» людей почему-то совершенно устраивал, и они даже давали нас советы, что и как нарисовать, дабы веселее было. С их подачи Кирилл на крыше даже написал: «За ВДВ».

Последними штрихами стал пирог, примостившийся на капоте и весело глядевший на нас глазами-сливами, и несколько крупных купюр, засунутых за дворники, — на автомойку, дабы именинник смог все это безобразие смыть.

А потом мы притаились в ожидании, когда Игорь выйдет из суши-бара и подойдет к своей «ласточке». Ожидание было томительным, а еще мы очень боялись, что кто-нибудь сопрет наш пирог — уж больно странно на него косились выходящие с клуба люди. Кто-то смотрел на разукрашенный «Мерседес» с трепетом, явно жалея хозяина, а кто-то начинал дико ржать и даже фотографироваться на фоне этого безобразия.

Ничего не подозревающий Игорь и его девушка вышли из суши-бара спустя час. Они чинно спустились по лестнице, парень достал сигарету и зажигалку, решив закурить, однако тут его взгляд упал на собственную машину, и сигарета просто-напросто выпала из ослабевших, подозреваю, пальцев.

Мы втроем покатились со смеху.

А его лицо надо было видеть. Как в замедленном действии, пропало с уверенного лица довольное выражение, померк взгляд и открылся рот — в полубезумной кривоватой улыбочке. Было непонятно, то ли Игоря перекосило от смеха, то ли от ярости. А после он захохотал, как безумец; лицо его покраснело, как у сеньора Помидора и какое-то короткое время он просто бессильно стоял и смотрел на «Ласточку» и ржал. Кирилл даже предположил, что у старого друга началась истерика и он сейчас зарыдает.

Однако до слез не дошло. Игорь вдруг бросился к своей изувеченной механической подруге, а его подруга живая — эффектная рыжеволосая девушка с шикарными формами, бросилась за ним. Однако ей было очень смешно, и она прикрывала рот ладонью, видимо, чтобы не засмеяться в голос.

Люди смотрели на Игоря без сочувствия — отчего-то всем было дико смешно.

— Пойдем поздравлять. Пока у него приступ не случился, — первым вылез из машины Дэн. Наверное, ему стало жалко друга. Или он вспомнил глупые розыгрыши своих друзей, тех же автоматчиков.

Мы с Кириллом вылезли следом. Дэн достал из багажника целую связку шаров, которые мы надували во время ожидания, вручил мне, решив, что негоже двум здоровым парням тащить какие-то там шарики, раздал праздничные колпаки, прихваченные также нами из супермаркета, и мы пошли сдаваться на милость врагу. Я на всякий случай шла за Дэном — мало ли, вдруг Игорь взбесится, а я в нашей команде самое слабое по физическим параметрам звено.

Мы неслышно подошли к Игорю тогда, когда его подруга с хихиканьем рассматривала фруктовую рожу.